Эмери откатился в сторону — на нем опаловым стеклянным блеском отсвечивала сфера дефенсора — маленькая, но все же! Сам поставил?
— Арчи! — заорал Лео, стоя на коленях в растекшемся снегу. — Уходите отсюда, к дьяволу! Не время! Потом сдохнешь! Увозите мальчика!
Любовь выше Правосудия, но огненный змей, пусть даже его проекция, сильнее человека, сколько бы тот не принял заемной мощи. Скоро сюда примчится Санкта Веритас.
В синем всполохе протаяла фигура инквизитора — дикая сила Хесед бросила его на колени. Но это и все, что она смогла с ним сделать.
Мануэль поднялся, шатаясь.
— Довольно.
Лео услышал его негромкий голос за воем сирен с доброй полусотни метров. Мануэль опустил руки.
И сбросил облик.
Лео потом так и не смог восстановить что именно видел: огненную плеть о шести крылах, высокие, похожие на лезвия, языки пламени, рассекающие мир на две половины, с мучительной неторопливостью свивающиеся в пустой вечности кольца драконоподобного вихря, или черно-красное молчаливое пламя, которому в нашем мире нет и не будет никакого названия.
Наверное, они сгорели бы все дотла вместе с переулком, если бы Ллувеллин, метнувшись к Эмери, не выплеснул все свое синее сияние разом, словно дернул спусковой крючок.
В последнюю секунду Лео понял, что Арчи открывает прерывный портал.
Лео среагировал, как кошка, что выворачивается в воздухе, падая с высокого этажа — тут же закрылся щитом.
Сине-золотое колесо в одно мгновение раскрутилось, выросло, втянуло и алое, и белое, и серое, вспыхнуло непереносимо и схлопнулось в точку.
И тут уж рвануло по-настоящему.
Лео потерял сознание даже с каким-то облегчением.
Эпилог
Посреди класса физики и артефакторики расстелили большой кусок брезента, чтобы Лео сбрасывал на него осколки и обломки, оставшиеся после обыска. Потом мальчики и математик отволокут его во двор и выбросят. Надзор постарался на славу. Хартман с товарищами даже парты разворотили. Но крупные обломки вынесут потом. Сперва надо сгрести и выкинуть мелкий хлам.
Лео выудил из вываленной на пол кучи старых журналов «Артефакторика и жизнь» очередную карту. Трефовая пятерка. Откуда она тут взялась? Может, в тот день форточка была открыта? Хотя нет, Лео и раньше находил в этом классе бубновую даму, еще до карточного взрыва, что устроила Бьянка. Карты просто преследуют Лео.
Он сунул пятерку в карман — там уже собралась увесистая стопка, больше трех десятков, правда, некоторые карты дублировались, а некоторые отсутствовали.
За те три дня, что Лео валялся в лазарете, эмэновцы обшарили весь двор и прилегающие переулки, собрали размокшие картонки и увезли, не стали сжигать сразу. Но все равно карты всплывали в самых неожиданных местах.
У Лео сам собой наполнялся карман, цветные прямоугольнички находились под подушкой, обнаруживались на стуле, где только что сидел Вотан Фоули, оказывались между полотенцами и в ботинках, валялись под кроватью, застревали в оконных рамах снаружи, и тогда приходилось открывать заклеенное на зиму окно.
Майор Хартман велел все найденные карты сдавать Дюбо, но Лео слышал сегодня в столовой, как тот вещал, что всей этой катавасии конец, все карты найдены, так как ему уже второй день никто ничего не приносит.
Лео продолжал их находить. Словно разумное существо, думал он, карты пытались спастись — у единственного человека, который их не уничтожит. Еще бы! Гениальное произведение Кристины Кода, стоившее ей жизни. Визант будет рад до небес.
Конечно, и одной карты достаточно, чтобы вся колода восстановилась. А может, она восстановится и без бумажных носителей вообще, но сколько времени это потребует? Нет уж, пусть прячутся у Лео в кармане, все надежнее.
В лазарет Лео притащил Мануэль — так сказала Мэри. Рассказывала, что у прачечной весь фасад развалило, и Лео как раз под обломки угодил. Повезло невероятно. В рубашке родился. То есть получалось, если б не кисмет — прости-прощай, Лео Гавилан. То есть, Цинис.
То есть, Грис.
Лео этого не помнил. Он сутки провалялся без сознания, и еще сутки — с раскалывающейся головой. Сменив кисмет на оздоровление, он потихоньку восстановился. Не так уж серьезно ему досталось. Тем более от Инквизиции приходил доктор и что-то ему вколол.
Вечером явился Вотан Фоули, посидел у койки на стуле, покряхтел, пожаловался, что школа заодно лишилась и трудовика. Когда еще его отпустят и разрешат ли с детьми-то работать? А падре, который, оказывается, был перебежчик и шпион, спелся с магтеррористами и увел двух малефиков прямо из-под носа Надзора и инквизиции. А таким тихоней прикидывался! Столько лет вел себя паинькой! Но Дюбо сказал — майор поднял документы: у падре, оказывается, сестра старшая проверку дистингером не прошла, давно еще, сразу после войны. Ну и ясно, священник священником, а сердце-то дрогнуло…
Такое вот школе горе и убытки. Лео еще раз обещал, что не бросит коллектив в такой критический момент, и Фоули уковылял, оставив на стуле десятку червей, словно петушиное яйцо.
Затрезвонил звонок, коридор мгновенно заполнился топотом и гомоном. Большая перемена началась. Лео нагнулся подобрать спутанный клубок жестяных лент — остатков учебного пособия. Разгибаясь, он схватился за край парты с отломанной крышкой. Накатила дурнота, пришлось закрыть глаза и так постоять согнувшись, как старый дед. Резкие движения делать пока рано.
Чертов Ллувеллин все-таки воспользовался прерывным порталом, хоть и обещал этого не делать. Хотя какой у него был выход? Никак иначе уйти от огненного змея и спасти мальчишку он не мог. Тут хочешь-не хочешь…
А с другой стороны, Арчи утащил Эмери за периметр, в свое логово. Это в том случае, если их не расщепило на монады в процессе переноса, не размазало и не вмуровало в какую-нибудь стену.
Правда, Ллувеллин редкий везунчик. Или владеет искусством перемещения так, как никто не владеет. Может, синий мед любви по-особенному резонирует с самим трансцендентом, что переносит Арчи к воронке живого и невредимого. По крайней мере, Лео не слышал, чтобы кто-то так же часто прыгал по прерывным порталам без вреда для здоровья.
Даже если Артур мальчика не отдаст… а что-то Лео подсказывало, что не отдаст, Эмери все же окажется там, где ему следовало быть — среди своих. Правда, не очень-то понятно, насколько маги «свои» для хоста. Ассунта так не считала. Недаром скрывала существование Рафаэля даже от Ллувеллина.
Однако почему бы не поверить Артуру, который обещал, что не будет неволить парня и отвезет его, куда тот захочет. Ладно, разберемся. Главное, чтобы благополучно добрались, и целиком, а не по частям.
В дверь разом ввалилась толпа: Рогге, Газенклевер, Дюсли и Головач — последние двое были приставлены к трудовому подвигу приказным порядком. За ними шел Викториус Монро, второй хозяин разгромленного кабинета.
— Ага. — Математик оглядел приготовленную к выбросу кучу. — Давайте, парни, за четыре конца — и вперед. Серый, ты как? Дышишь?
— Дышу. Вот не знаю, журналы старые нужны? Или их тоже выкинуть?
— Погоди выбрасывать, я полистаю. Там рассказы фантастические иногда печатают. Отложи в сторонку, ладно?
Лео покивал, отошел к распотрошенному учительскому столу и присел на стул.
Парни покрутились по кабинету, прилаживаясь, ухватили брезент за края и выволокли за дверь. Виктор тоже ушел, забрав пару обломков покрупнее.
От брезентовой волокуши на грязном полу остался длинный след с остатками мелкого мусора и тремя цветными прямоугольниками. Лео покачал головой и пошел их подбирать. А потом побродил по классу и собрал еще несколько — сегодня любой, кто забредал в аудиторию, оставлял после себя одну или несколько карт. Забавно. Карты путешествовали на людях, как блохи на собаке.
Лео вернулся на учительское место и разложил пестрые прямоугольники на столе. Колода собралась вся, даже с излишками, не хватало только Черного Петера. А ведь их было два! Одного Лео подсунул Эмери, а второго запустил в Мануэля, чтобы сбить инкантацию.
Хорошо, что тульпа — не собачка на поводке, с налету ее связь с хозяином не обрежешь. Это для ментального хирурга работа. И хорошо, что Мануэль по-своему честен. Даже в ярости он не желал убить Эмери, хотя это было бы проще всего.
Надеюсь, что Инза все-таки вошла в берега. Потому что одна смерть на ее совести все же есть. Это мы с падре везунчики, а вот Лемману категорически не повезло. С другой стороны — он и сам убийца.
И куда он мог все-таки задевать браслет? Браслет, который скрывает себя и другие артефакты. Леманн почему-то вместо того, чтобы спрятать с его помощью свою запрещенную коллекцию, все разделил, разобрал и принялся рассовывать по отдельности в самые неожиданные места. Что на него нашло?
Ну понятно, нагрянул Надзор, и Леманн боялся обыска. Слишком большую коллекцию, даже прикрытую магически, легко найти обычным способом. Но это смотря где. Лео помнил завалы барахла в подвале, заставленные доверху стеллажи, бесконечные банки и коробки, оставшиеся с прошлых ремонтов. Там слона можно укрыть! И что, Надзор весь подвал перерыл? Два подвала?
Вряд ли. Так почему же Леманн не спрятал коллекцию с браслетом там?
Потому что боялся потерять артефакт из виду, вот почему. Хотел, чтобы тот постоянно был на глазах. Или браслет, или место, где он лежит.
Большую часть времени Леманн проводил в классе. Засиживался допоздна. Значит, и артефакт должен находиться здесь.
Но здесь ведь перевернули все. Стены и пол простучали. Даже с вентиляции заглушка сорвана. Плафоны на лампах открутили. Надзор руки опустил. Неужели ты, Лео Цинис, думаешь переплюнуть Надзор?
Лео так погрузился в размышления, что не сразу осознал — рядом кто-то есть. Поднял глаза — напротив, опершись бедром о край парты и сложив на груди руки, устроился господин квестор-дознаватель. При ошейнике, аккуратный, с волосами, собранными в хвост. Со сложным лицом, хмурый и с темными кругами под глазами. Словно и не вырывалась наружу колоссальная черно-огненная сущность. Может, все привиделось вообще.