просвещённым чиновникам] полагалось жить в «опрятной бедности» (хотя на практике частенько бывало не так) и поэтому они деятельно презирали стремление к богатству. В сегодняшних реалиях, конфуцианство поощряет талантливых людей изучать право или экономику, с целью стать чиновниками, нежели инженерами (ремесленниками) или бизнесменами (купцами) – профессии, которые гораздо более непосредственно вносят вклад в экономическое развитие.
Ещё конфуцианство не способствует творчеству и предпринимательству. Оно содержит жёсткую общественную иерархию и, как я уже говорил, не даёт определённым сегментам общества подняться наверх. Эта негибкая иерархия поддерживается упором на преданность вышестоящим и почтение к власти, что плодит конформизм и душит творчество. Культурный стереотип [о том, что] Восточные азиаты хороши во всём механическом, не требующем особенного творчества [смекалки, воображения] основан [именно] на этом аспекте конфуцианства.
Также можно утверждать, что конфуцианство препятствует верховенству закона (rule of law). Многие, в особенности неолибералы, считают, что верховенство закона критически важно для экономического развития, потому что оно является фундаментальной гарантией против произвольной экспроприации собственности правителями. Без верховенства закона, как утверждается, права собственности не могут быть в безопасности, что в свою очередь не располагает людей вкладывать средства и создавать богатство. Может конфуцианство и не одобряет произвола в правлении, но также верно, что оно не одобряет верховенства закона, которое оно считает неэффективным, что видно из следующего известного изречения Конфуция: «Если править с помощью закона, и поддерживать порядок наказаниями, то народ устрашится, но не познает стыда [не усовестится]. Если править добродетелью, а порядок поддерживать справедливостью, народ познает стыд [усовестится] и станет добродетельным». И я с ним согласен. При строгих правовых санкциях, люди будут законопослушны из страха наказания, но чрезмерный упор на правовые запреты заставит их чувствовать, что им не доверяют, как моральным личностям [людям с совестью]. Без такого доверия, люди не делают следующего шага, когда их поведение уже нравственно, а не просто законопослушно. Признавая всё это, нельзя отрицать, что очернение верховенства закона конфуцианством, делает систему уязвимой для произвола правителей, ибо что вам делать, когда ваш правитель не добродетелен?
Так что же является точным портретом конфуцианства? Культура, которая ценит «бережливость, инвестиции, трудолюбие, образование, организованность и дисциплину», как сформулировал Хантингтон (Huntington) в отношении Южной Кореи, или культура, которая принижает практические занятия, мешает предпринимательству и препятствует верховенству закона?
Оба они верны, только первый выделяет те, элементы, которые хороши для экономического развития, а второй – только, те что вредны для него. И вообще, для того, чтобы создать однобокое представление о конфуцианстве не требуется даже отбирать разные элементы. Один и тот же элемент культуры можно истолковать как имеющий положительное или отрицательное воздействие, в зависимости от того, какой результат вы хотите получить. Отличный пример – преданность. Как я уже упоминал, некоторые считают, что упор на преданность делает японскую ветвь конфуцианства более соответствующей экономическому развитию, нежели прочие ветви. А другие считают, что как раз упор на преданность – это большой недостаток конфуцианства, потому что она душит независимое мышление, и тем самым инновации.
И это не только у конфуцианства такая «раздвоенная личность», как у главного героя Роберта Льюиса Стивенсона (Robert Louis Stevenson) Доктора Джекила и мистера Хайда. Такое же упражнение можно проделать с системой убеждений любой культуры. Возьмём к примеру ислам.
Многие сегодня полагают, что мусульманская культура препятствует экономическому развитию. Её нетерпимость к многообразию обескураживает предпринимательство и творчество. Её сосредоточенность на загробной жизни делает верующих менее заинтересованными в мирских делах, таких как накопление богатства и рост производительности[299]. Рамки дозволенного для женщин не только растрачивают понапрасну таланты половины населения, но также понижают возможное качество будущих трудовых резервов: плохо образованные матери не могут дать своим детям полноценного питания или помочь в учёбе, тем самым уменьшая их успехи в школе. «Воинственные» тенденции, (выраженные в концепции джихада или священной войны против неверных) прославляют войну, а не зарабатывание денег. Короче говоря, совершеннейший мистер Хайд.
С другой стороны, мы можем сказать, что в отличие от многих других культур, в мусульманской культуре нет жёсткой общественной иерархии (поэтому, многие индусы низшей касты в Южной Азии перешли в ислам). Следовательно трудолюбивые и изобретательные люди вознаграждаются. Кроме того, в отличие от конфуцианской иерархии, в ней нет презрения к занятиям в промышленности или бизнесе. Пророк Мухаммад [мир ему и благословение!] сам был купцом. И, будучи религией купцов, ислам содержит высокоразвитое понимание договорных обязательств – даже на свадебных церемониях подписывают брачный контракт. Такая ориентация стимулирует верховенство закона и правосудия[300] – в мусульманских странах имелись квалифицированные судьи на много веков раньше христианских стран. [В исламе] также имеется упор на рациональное мышление и познание; примечательно, что Пророк [да благословит его Аллах и приветствует!] сказал: «чернила учёного более священны, чем кровь мученика». Это – одна из причин, по которой арабский мир некогда возглавлял весь мир в математике, [естественных] науках и медицине. Кроме того, несмотря на имеющиеся разногласия в интерпретации Корана, неоспоримо, что на практике, большинство средневековых мусульманских обществ было намного более толерантным, чем христианские общества, в конце концов, именно поэтому многие иберийские евреи бежали в Оттоманскую империю, после христианской реконкисты Испании в 1492 году.
Таковы истоки картинки Доктора Джекилла мусульманской культуры: она поощряет социальную мобильность и предпринимательство, уважает торговлю, имеет склад ума, основанный на договорных отношениях, делает упор на рациональное мышление и толерантна к разнообразию, а следовательно, к творчеству.
Это наше небольшое умственное упражнение на тему Джекилла и Хайда демонстрирует, что нет культуры, которая была бы безоговорочно хороша или плоха для экономического развития. Всё зависит от того, что люди делают с «сырьём» своей культуры. Могут преобладать положительные или отрицательные элементы. Два [состояния] общества в разные моменты времени или [два общества] расположенные в различных географических точках, и имеющие дело с одним и тем же исходным материалом (ислам, конфуцианство или христианство), могут дать, и [на практике] давали примечательно различные поведенческие паттерны.
Не способное разглядеть этого, культуралистское [основанное на культурных различиях] объяснение экономического развития, всегда было не более, чем подведением задним числом теоретической базы теми, кто горазд задним умом. Так, на заре капитализма, когда большинство экономически успешных стран оказались протестантскими христианскими, многие утверждали, что протестантизм уникальным образом подходит для экономического развития. Когда католические Франция, Италия, Австрия и южная Германия быстро развивались, особенно после Второй мировой войны, уже христианство, а не только протестантизм, стало «чудесной» культурой. Пока не разбогатела Япония, многие думали, что Восточная Азия не развита из-за конфуцианства. Но когда Япония достигла успеха, этот тезис подправили, и стали утверждать, что Япония так быстро развивается, потому что в её уникальной ветви конфуцианства упор делается на сотрудничество, а не на личное самосовершенствование, которое, якобы выше ценится в китайской и корейской ветвях. А потом, когда у Гонконга, Сингапура, Тайваня и Кореи дела тоже пошли в гору, этот вывод о различных ветвях конфуцианства [быстро] забыли. И внезапно конфуцианство в целом стало наилучшей культурой для экономического развития, потому что оно делает упор на трудолюбии, бережливости, образовании и подчинении властям. Сегодня, когда мусульманские Малайзия и Индонезия, буддистский Таиланд и даже индуистская Индия экономически преуспевают, мы можем вскоре ожидать появления новых теорий, которые будут трубить как исключительно все эти культуры подходят для экономического развития (и как их авторы давным-давно об этом знали).
Ленивые японцы и вороватые немцы
Пока что, я продемонстрировал как трудно определить [понятие] культуры и понять [всю] её сложность, не говоря уже о том, чтобы найти какую-нибудь одну, идеально подходящую для экономического развития. Но, если дать определение культуре представляет определённую трудность, то попытка с её помощью объяснить что-либо другое (например, экономическое развитие), представляется предприятием, преисполненным ещё большими проблемами.
Всё вышесказанное не отрицает, что поведение людей влияет на экономическое развитие. Но главная мысль здесь – что поведение людей не определяется культурой. Кроме того, культура меняется, так что неверно рассматривать культуру как [раз и навсегда предрешённую] судьбу, что многие культуралисты имеют обыкновение делать. Чтобы понять это, давайте вернемся ненадолго к тем самым загадкам ленивых японцев и вороватых немцев.
Одна из причин, по которой немецкая или японская культура выглядели в прошлом так плохо [в разрезе] экономического развития, заключается в том, что наблюдатели из богатых стран были склонны к предубеждённости против иностранцев (в особенности бедных иностранцев). Но также имел место элемент подлинного заблуждения, в силу того факта, что богатые страны организованы совершенно иначе, нежели бедные.