…Запрещен и садизм. Но мы можем наблюдать крупный план связанных веревкой девичьих ног в туфлях на высоком каблуке.
…«Добро всегда должно брать верх над злом» – гласит кодекс. В комиксах это правило работает так: муж убивает свою жену, заморив ее голодом в подземелье (ее агония изображена на четырех картинках); затем он женится на молодой девушке, и теперь она морит его голодом до смерти в подземелье (его мучения занимают две картинки).
…Сейчас матерям гораздо безопаснее покупать детям комиксы без значка одобрения, чем с ним.
…На самом деле проблема проста. Вы можете пускать в свой дом проституток или не пускать. Удовлетворить одновременно и тех, кто хочет первого, и тех, кто требует от вас второго, вам не удастся. Как долго нам потребуется ждать того, что комиксы, наконец, станут безопасными? Мистер Чарльз Мерфи сказал, что «это займет годы, годы и годы». На самом деле это должно занять несколько недель – не больше. Но, судя по действиям самой индустрии, мы будем ждать этого несколько столетий.
Корень поднятой мной проблемы – служение мамоне. Издатели комиксов – эти вымогатели душ – развращали детей в прошлом, развращают детей прямо сейчас и продолжат развращать их, если мы законодательно не запретим им это. Конечно, в современном мире хватает и более громких проблем, и, возможно, обсуждать нужно именно их. Но, кто знает, быть может, в будущем мы потеряем что-то слишком важное, если не сможем сейчас защитить детство.
Это птица? Это самолет? Это ГОРИЛЛА!
Старше Золотого Века комиксов, сильнее тайфуна, страшнее Великой депрессии!
В пантеоне чудовищ развлекательного жанра эти приматы занимают одно из самых почетных мест, наравне с акулами и крокодилами. Середина двадцатого века была для них звездным часом, про них снимали фильмы и рисовали комиксы. Гориллы и по сей день нередко фигурируют на страницах и экранах. С чего же все началось?
Первым упоминанием о них принято считать «Перипл Ганнона», рукопись карфагенского путешественника, датируемую V веком до нашей эры: «В глубине залива есть остров, похожий на первый, имеющий бухту; в ней находится другой остров, населенный дикими людьми. Очень много было женщин, тело которых поросло шерстью; переводчики называли их гориллами. Преследуя, мы не смогли захватить мужчин, все они убежали, карабкаясь по кручам и защищаясь камнями; трех же женщин мы захватили; они кусались и царапали тех, кто их вел, и не хотели идти за ними. Однако, убив, мы освежевали их и шкуры доставили в Карфаген». На основании этого описания «диких людей» миссионер из Америки Томас Сэвидж назвал гориллой вид открытых им в Африке обезьян.
За шесть лет до открытия Сэвиджа был опубликован знаменитый рассказ Эдгара По «Убийство на улице Морг», убийцей в котором оказался орангутанг. Это одно из первых упоминаний примата-злодея в популярной культуре. Естественно, образованный читатель возразит: а как же Хануман? А как быть с хихи, китайской призрачной обезьяной, похитителем женщин? Да, разумеется, это была определенная веха в закреплении обезьян как персонажей увлекательных историй, но балтиморский алкоголик с высоким лбом сделал обезьян подлинно бессмертными злодеями в коллективном бессознательном.
Гориллы стали известны в середине XIX века как европейцам, так и американцам. Передвижные цирки делали свое дело. Карикатурные существа, похищающие женщин, агрессивные и могучие. Оставалось только закрепить их в культуре. Первым заметным проявлением горилл, как врагов, в массовой литературе стал цикл Эдгара Райса Берроуза о Тарзане, плавно перетекший в комиксы, фильмы, мультфильмы и разного рода мерч.
С появлением кинематографа обезьяны так или иначе частенько появлялись на экране, в документальных лентах и фантастических. Обычно одноименный фильм по мотивам рассказа По (1932), в котором Бела Лугоши исполнил роль сумасшедшего ученого доктора Миракла, считают первой крупной «удачей» обезьян на большом экране, фильм, который повлиял на первую сенсационную картину с участием гориллы «Кинг-Конг». Но была еще и псевдодокументальная картина «Ingagi», наделавшая в год выхода (1930) немало шума. Главной фишкой фильма были африканские женщины, становящиеся секс-рабынями горилл, почитаемых ими как боги. В том же тридцатом году вышел диснеевский мультфильм «The Gorilla Mystery», в котором Микки-Маус спасает Минни из лап гориллы Беппо, характеризуемой как «mankiller». Существует мнение, что эти похождения неунывающего мышонка были вдохновлены именно «Ingagi».
В 1933 году вышел фильм «Кинг-Конг». Эффект разорвавшейся бомбы потряс массовую культуру, как потрясал её «Дракула» Брэма Стокера. В потрясающем, пугающем, трагичном и просто невероятном в плане визуального ряда для своего времени фильме зритель видел чудовищную гориллу, порождение затерянного мира, терроризирующую современный мегаполис. На экране Кинг-Конг делал выражение «каменные джунгли» донельзя наглядным: по небоскребам он карабкался так же ловко, как карабкался бы по деревьям. Фильмы «Сын Конга» и «Могучий Джо Янг» только подтвердили статус горилл в амплуа пугающих любимцев публики. А уж сколько сиквелов, спин-оффов и пародий возникло следом!
Как только журналы комиксов (особенно включающие в себя приключения в джунглях) стали прилично продаваться, гориллы начали мелькать на цветастых страницах. Свой же Золотой Век они пережили в Серебряный Век, уж извините за неловкий каламбур. Комикс-Код запретил появление большинства классических чудовищ, но не горилл. Тем более, приматы мелькали на экране, а это всегда хорошая реклама для комикса: вчера ты смотрел про гориллу в кино, а сегодня ты купишь журнал, на котором красуется волосатый собрат киногероя. DC довели эту идею до абсурда, их Серебряный Век можно назвать Веком Горилл! Существует нечто вроде городской легенды: мол, Джулиус Шварц, заметив, что журналы с гориллами на обложках хорошо продаются, обязал делать таковые как минимум раз в месяц… А когда стал популярным роман Пьера Буля «Планета обезьян» и многочисленные фильмы по его мотивам, то гориллы замелькали абсолютно всюду, любое уважающее себя издательство использовало запоминающийся и угрожающий образ! Они только похожи на людей, только похожи.
Гориллы появлялись как друзья и враги супергероев, они фигурировали в военных историях, научно-фантастических и, разумеется, в историях о джунглях. И, что самое главное, они до сих пор не сдали своих позиций.
До конца сороковых мир комиксов знал несколько традиционных злодейских групп: гангстеры (точнее, «мобстеры», что куда ближе к нашему «бандиты»), пираты, представители кровожадных сект, японцы («Помни Перл-Харбор!») и нацисты. Вторые две категории представляли собой гремучую смесь всех остальных групп, обильно украшенную символами восходящего солнца и свастиками. Архетипические фигуры вроде Фу Манчу примеряли военные мундиры, а поверх коварного тевтона времен Первой мировой спешно рисовались солярные знаки.
Ужасающие пытки, бесчеловечные казни, адские шпионские замыслы, а то и «а что, если они захватят нас?». Нет, это не было новым словом в массовой культуре. Мир грошовых журналов уже знавал секретного агента с позывными Оператор 5, ранний цикл приключений которого «The Purple Wars» гордо именуют «Войной и миром палп-фикшн». История о вероломном нападении Пурпурной Империи на США стала настолько влиятельной, что её следы в популярной культуре видны до сих пор.
После разгрома стран Оси клыкастых германцев вполне ожидаемо потеснили коммунисты. Дилетанты считают, что произошла некая замена, что начиная с эпохи маккартизма «красная угроза» заменила и «желтую», и «коричневую» и все прочие. Это далеко не так. Все эти господа с амбициями покорителей миров вполне себе сосуществовали в мире веселых страниц (а чуть позже их потеснили многие другие категории).
Америка знавала две крупные вспышки истерии по поводу режима СССР. Первая произошла сразу после Великой Октябрьской, вторая пришлась на послевоенное время. Почему же создатели комиксов так чутко следили за политическим галсом в стране? Из-за развитой гражданской позиции? Вовсе нет. Просто комиксам необходимо было где-то продаваться, а ничего так не обеспечивало тепленького местечка на ньюсстенде, как наличие патриотических (в плюс к библейским и «классика в картинках») журналов комиксов у издательства.
Наиболее яростные агитки («Этот безбожный коммунизм»), нечто среднее между отредактированной «Краткой историей ВКП(б)» и предостережением о гибели мира в ядерном огне, выпускались исключительно в пропагандистских целях и распространялись в разного рода заведениях для подрастающего поколения вроде воскресных школ. Коммунистам припоминали все: от «перманентной революции» до продразверстки. На среднего американца, пережившего Великую депрессию и Вторую мировую (хоть на фронте, хоть «покупайте облигации военного займа»), такие штуки были плохой новостью. Но комиксы не были основной движущей силой «охоты на ведьм», и об этом не следует забывать. Коммунисты в них – всего лишь отголосок эпохи «смертельной схватки двух систем на международной арене».
Комикс-Код поспособствовал исчезновению из мейнстрима целого ряда культовых злодейских фигур, и, по сути, косвенно поспособствовал возникновению зловещих «красных». Советская пропаганда пыталась представить это как отражение ненависти американцев к русским, мол, их журнальчики содержат прямые призывы убивать все население СССР. На деле же коммунисты рисовались злодейской хунтой, поработившей русский народ и готовящейся поработить весь остальной мир при помощи разного рода агитации, подкрепленной мощью чудовищных видов сверхоружия.
К концу пятидесятых «красные», как враги, почти себя исчерпали. Они изредка высовывали носы (чтобы непременно по ним получить), но были почти незаметными на фоне научно-фантастических угроз нарождающегося Серебряного Века. Запуск первого спутника в космос, конечно, подогрел огонь истерии, но не так чтобы очень. Нападение летающих тарелок или гигантской саранчи все же казалось любому американцу куда более реальным, нежели фантазии из «Оператора 5».