Пока длилась двухчасовая тренировка, Петелина решила заскочить на работу.
Вчера в доме отца из дела о сауне выпал листок. Там в качестве свидетеля упоминался некий Зайцев. Елена прекрасно помнила, что Вадим Зайцев погиб на охоте от неосторожного выстрела Антона Мальцева. Не идет ли речь об одном и том же человеке? Вероятность небольшая, фамилия распространенная, преступления разделяют пятнадцать лет, но Петелина тем и отличалась от вальяжных «следаков», что с первых дней своей служебной карьеры руководствовалась правилом: в расследовании мелочей не бывает, самая немыслимая версия может оказаться верной. Там, где другие следователи полагались на интуицию, Петелина просто работала. Она проделывала больше следственных действий, но вот парадокс — у нее было меньше незавершенных дел, чем у коллег.
Зыбкое предположение подтвердилось: в обоих делах фигурировал Зайцев Вадим Андреевич, 1973 года рождения, проживавший в Москве, на Измайловском бульваре. Странное совпадение.
Петелина принялась штудировать материалы дела об убийстве на охоте. «Покажите мне уголовное дело, и я скажу, на какой странице следователь получил взятку». Эта колкая фраза не была выдумкой юмориста, она отражала реальную картину работы некоторых продажных «следаков».
В подборке материалов уголовного дела прослеживалось некое противопоставление. С одной стороны, законопослушные братья Мальцевы, с другой — сомнительный Зайцев. Мальцевы на удивление трезвые, с зарегистрированными ружьями, с лицензией на отстрел кабана. У Зайцева — большая степень опьянения, незарегистрированное ружье и трехлетняя отсидка по сто двенадцатой за умышленное причинение вреда здоровью средней тяжести. Но более всего Петелину заинтересовало сопоставление данных баллистической экспертизы и вскрытия тела. Баллистик сделал вывод, что смертельный выстрел был произведен с расстояния тридцати метров. А повреждения, которые зафиксировал патологоанатом, косвенно говорили о том, что Антон Мальцев стрелял в упор. Странно, что обвинитель не обратил на это внимания.
Петелина вошла в базу данных и распечатала сведения о ранее судимом Зайцеве. Срок он получил в девяносто седьмом за погром в кафе и избиение его владельца. В справке говорилось, что Вадим Зайцев был активным членом измайловской преступной группировки.
Зачем братья Мальцевы взяли в компаньоны бывшего бандита? Около трех лет назад он получил небольшую долю в их строительной фирме, а спустя несколько месяцев погиб на охоте.
Покинув кабинет, Елена Павловна заметила на служебной парковке под окнами мотоцикл Михаила Устинова. «Штопором для пробок» любовно величал свое двухколесное транспортное средство эксперт-криминалист. Увлеченный сложными исследованиями Головастик частенько заезжал на работу и в выходные. Петелина решила спуститься в лабораторию.
— А это что за фигня? — открывая дверь, услышала Елена звонкий женский голосок.
Следователь с удивлением обнаружила в лаборатории остроносую девицу с фиолетовой челкой. Она расспрашивала Мишу о диковинном приборе.
— Ой, а мы с вами встречались! — воскликнула пигалица в высоких ботинках на трехсантиметровой подошве. — Я брала интервью в подъезде, где произошло убийство. Так вы тоже здесь работаете?
— Фотоаппарат починили?
Елена узнала настырную журналистку, ломившуюся к Мальцеву.
— Редактор похвалил мою статью и выдал новый объектив.
— Какую статью?
Девушка выхватила газету из объемной сумки-баула.
— Вот! На примере конкретного случая я подняла проблему семейных трагедий.
Елена развернула газету, увидела фотографию Дмитрия Мальцева, пробежала глазами бойко написанный текст. Петелина привыкла к вниманию прессы. Каждое второе ее дело приобретало общественный резонанс, что зачастую мешало расследованию. Елена свернула газету и вздохнула. Если знакомство эксперта-криминалиста и журналистки продлится, то можно будет говорить о каждом первом деле.
Петелина вопросительно уставилась на смущенного Мишу.
— Я подумал, что если напишут о нашей лаборатории, это поднимет престиж профессии криминалиста, — оправдывался Головастик. — А то некоторые думают, будто мы только трупы фотографируем. — Михаил спохватился и торжественно представил: — Это Елена Павловна Петелина — лучший следователь Москвы! А это Маша.
Елена улыбнулась. Даже грубая лесть приятна.
— Миша плюс Маша. — Она разглядывала парочку, одетую в кожаные куртки-«косухи» с узорами из заклепок. — И кто кого первым склеил?
— Вот еще! — фыркнула журналистка. — Буду я парням на шею вешаться!
— Мы познакомились через Интернет, — пояснил Миша. — Я разместил фотографию Василича и объявил конкурс на лучший комментарий. Маша победила.
— И что же она такого придумала?
Журналистка подбежала к скелету и развернула офисное кресло, на котором он восседал. Рот у Василича был широко раскрыт, а к ребрам был прикреплен листок: «Он испугался до полусмерти. Два раза!»
Петелина улыбнулась. Журналистка оценила ее реакцию и тут же заворковала сладким голосом:
— Елена Павловна, расскажите о громком деле, которое вы сейчас ведете. Мы вместе с вами сделаем бомбу!
— Я ненавижу взрывы, Маша. Очень сложно после них работать.
— Не подумайте ничего такого. Я отправлю вам статью на согласование.
Сколько раз Елена слышала это обещание. Однажды ей даже прислали ее интервью для одобрения. Она, наивная, потратила ночь на редактирование, а наутро, не успев отправить текст, обнаружила статью уже напечатанной. Ее возмущение наткнулось на стену непонимания. Редакция ждала возражений только по поводу ее личной фотографии, а раз таковых не последовало, статья пошла в печать. Свобода слова, черт их побери!
— Как-нибудь в следующий раз, — пообещала Петелина, помня приказ начальства корректно обходиться с представителями СМИ.
— Назначьте время. Я готова…
— Миша, можно тебя на минутку?
Девушка фыркнула и отвернулась. Петелина передала Устинову бумагу с данными на Вадима Зайцева и братьев Мальцевых.
— Покопайся в связях между ними, — попросила Елена.
Головастик умел и любил отыскивать крупицы ценной информации в туманном облаке виртуального пространства.
— С меня шоколадка, — пообещала следователь смущенному эксперту и направилась к выходу.
— Елена Павловна, подождите! — Михаил схватил листки со стола. — Вы угадали: парня, закопанного под гаражом, убили из того же оружия, что было применено в сауне. Калибр пуль совпадает!
— Я не гадаю, Миша, а делаю выводы. — Петелина пробежала глазами заключение эксперта. — Оба преступления произошли летом девяносто четвертого. Какое было раньше, а какое позже?
— По останкам определить невозможно. Могли и в один и тот же день.
— Хмм… Если с ним расправились в тот же день, когда сгорела сауна, то кто он?
— Кстати, патологоанатом Лопахин обнаружил у убитого перелом левой ключицы. Причем он появился незадолго до гибели, приблизительно за месяц. Я приложил и это заключение.
— Вы неплохо поработали. Есть над чем поразмыслить.
Поздно вечером, когда Елена в ночной сорочке расстилала постель, ей неожиданно позвонил Валеев.
— Я нашел опера, который работал по сауне. Долгов его фамилия! — возбужденно докладывал Марат. — Раскрутил его на теплый разговор. Хорошо, что сразу восемь трупов.
— Валеев, ты слышишь, что говоришь? Восемь трупов — это, по-твоему, хорошо?
— Зато Долгов в теме — такое не забывается. Мы посидели, накатили и…
— Валеев, ты пьян?
— Пришлось принять удар по печени. Иначе старого опера не разговоришь, — оправдывался Марат.
— Понятно. Давай отложим разговор до утра.
— Там все не так просто. Долгов такую загогулину нарисовал!
— Вот завтра и объяснишь про загогулину.
— А хочешь, я сейчас приеду? К тебе! — выдохнул Марат.
— Ну уж нет! Утром на работе расскажешь.
Марат молчал. Елена слышала его дыхание и хотела уже попрощаться, когда он тихо признался:
— Вообще-то я уже тут… у твоего подъезда.
Елена шагнула к окну и выглянула во двор. Под фонарем, задрав голову и приложив телефон к уху, стоял Валеев. Он заметил ее в освещенном окне и помахал рукой.
— А хочешь, я тебе спою, как в школе? — предложил Марат.
— Не вздумай! — Елена помнила, как на звуки его серенады, исполняемой под гитару, на балконы вывалили соседи.
— Я тихо. — И Марат, переделывая слова, шепотом затянул песню Муслима Магомаева: — Леночка моя миленькая! Все пройдет, и ты примешь меня. Примешь ты меня нынешнего, нам не жи-и-ть друг без дру-у-га-а…
Елена задернула шторы и отключила телефон. Ее сердечко колотилось, расталкивая по сжавшимся артериям пылкие угольки болезненного восторга. «Это из-за высоты, — уговаривала она себя. — Не слушай его, он же пьяный!»
А в голове у нее стучало: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. «Нам не жить друг без друга…»
Елена украдкой выглянула в окно. Марат продолжал петь в отключенный телефон. Для себя и для нее. Ей показалось даже, что она слышит его голос: «Прошу, стань добрей меня, стань ласковей…»
Она отшатнулась. Это невозможно! Нет! Не думает же он, что после его сумасшедшей выходки она бросится к нему в объятия? Не дождется! Она не легкомысленная девчонка!
И Елена снова взглянула вниз. Марат уходил.
Ну и хорошо, ну и слава богу. Он там, она здесь. Между ними темная ночь и холодная осень. А песня — это всего лишь…
Лена заметила, как Марат сел в машину. И тут же на нее нахлынуло беспокойство. «Дурак! Ты же выпил! Тебе нельзя за руль! Немедленно остановись!»
Ее глаза заметались в поисках телефона. Елена обшарила расстеленную постель и схватилась за трубку. Остановить! Надо запретить ему ездить на машине! Сейчас она скажет ему такое! Но палец дрогнул. Он уже едет, и если ответит на звонок, будет только хуже.
Елена бессильно опустилась на кровать, обхватила себя за плечи и закачалась. Ну что за охламоны эти мужики?! Разве заснешь после такого?