Она подумала минуту-другую и потом тихо приказала:
— Разошлите их описание по северным селениям и установите за ними наблюдение. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы они обнаружили слежку, и не вздумайте их убивать. У них могут оказаться необходимые нам сведения. Выполняйте приказ!
И Сликит направилась по тоннелю, где незадолго до того скрылись Триффан со Спиндлом. Стражник меж тем торопливо бросился в другую сторону. Отыскав еще одного охранника, он сказал:
— Опять тревога. Я сейчас пропустил тут двоих, так Сликит думает, они те самые, насчет которых недавно подняли столько шума. Ты же знаешь, что такое сидим, особенно Сликит. Передай условный сигнал, чтобы за ними следили, и сообщи их приметы.
Они поговорили еще немного и разошлись.
Некоторое время Триффан и Спиндл двигались за своим проводником в северном направлении по удобным, но ничем не примечательным тоннелям; однако вскоре они повернули к востоку, и сразу стало ясно, что это более древняя часть системы. Здесь ходы причудливо изгибались, почва была темной, и они почувствовали себя почти как дома. Их сопровождающий замедлил шаг, и Триффан воспользовался этим, чтобы спросить, как его зовут.
— Разговаривать запрещено, — последовал лаконичный ответ.
В напряженном молчании они прошли еще немного, но тут Спиндл заметил боковой тоннель с червяками и, заявив, что собирается перекусить, свернул туда. Маленькая процессия застыла на месте.
— Это не дозволено, — боязливо пробормотал проводник.
Триффан пожал плечами и с улыбкой сказал:
— Он немножко того... сдвинутый...
— Ах так? — безучастно отозвался проводник. — Ну тогда ладно... Но если покажутся охранники, то двинемся немедля.
— А ты, значит, не из охраны?
— Я? Ну что ты. — И он жалко усмехнулся. — Я так... просто крот.
— «Просто кротов» не бывает, — словно про себя произнес Триффан, пока Спиндл расправлялся с червяком.
— В этой Системе очень даже бывают, — явно удивленный словами Триффана, сказал проводник, — ты скоро сам убедишься.
Триффан повернулся к нему всем телом и стал пристально смотреть ему в глаза. Он почувствовал, как мощь Камня передается ему; то же самое, видимо, почувствовал и Спиндл: он перестал жевать и теперь наблюдал за товарищем.
— Назови имя свое! — тихо и властно сказал Триффан.
— Регворт, но...— Голос проводника замер. Взгляд его широко раскрывшихся глаз был прикован к Триффану.
— Запомни, Регворт: ни Слово, ни Камень, ни одна живая душа в целом свете не имеет права решать за тебя, кто ты есть на самом деле и кем можешь стать.
Триффан произнес эти слова почти сердито, и Регворт невольно попятился.
— Обязательно придет час, когда ты расправишь плечи и скажешь: «Я есть, и да не посмеет никто полагать иначе!» Можешь считать, что все время, пока ты безропотно называешь себя «просто кротом», ты не существуешь вовсе: это время, вычеркнутое из твоей жизни.
Шпионка, следовавшая за ними по пятам, выслушала все это молча, постояла в задумчивости и затем решительно двинулась от них прочь.
— Что там такое? — вдруг воскликнул Спиндл, оглядываясь.
За период своего затворничества в Священных Норах он научился чутко реагировать на любой шорох.
— Ничего. Это где-то наверху, — ответил проводник.
Однако Триффан тоже заподозрил неладное. Он прошел немного назад, но ничего подозрительного не обнаружил.
— Никого, — сказал он, вернувшись. — Видно, нервы шалят.
Он устало сгорбился и замолчал. Спиндл принес ему поесть. Регворт пристроился в сторонке. Вид у него был испуганный и несчастный: было ясно, что ему хочется их поторопить, но он не решается.
Триффан через некоторое время обратился к нему сам:
— Если хочешь что-то сказать, говори, не бойся. Я не причиню тебе зла.
Однако Регворт только отрицательно покачал головой и промямлил, что хорошо бы им все же поспешить. Если об их остановке станет известно, то элдрен его накажет.
— Кто они такие, эти элдрен? — спросил, поднимаясь, Триффан.
— Это старухи, Старшие, которые здесь всем руководят и наставляют в вере вновь прибывших. Они...
Впереди послышалось какое-то движение, и разговоры между ними прекратились. Вскоре они увидели крота: он стоял без дела, облокотившись о стену тоннеля, и молча провожал их взглядом. Потом показался еще один: этот стоял посредине, загораживая проход. Регворт сделал им знак остановиться и указал на тоннель, который полого спускался на восток. Он был мрачен, прорыт твердой породе и сделан явно второпях. У входа в него они ненадолго остановились.
— Видимо, должно состояться покаяние, — прошептал Регворт. — Потому столько охраны вокруг.
Не успели они спросить, что это означает, как в них ударил поток воздуха из главного тоннеля и там показалась фигура огромного крота. За ним следовало слабое, истощенное существо с всклокоченным мехом. Два когтя у него были сломаны и в крови, в глазах застыло отчаяние. За ним, подгоняя его свирепыми ударами, шел еще один охранник.
— Давай, пошевеливайся! — крикнул он. — Элдрен Феск не любит, чтобы ее заставляли ждать!
Пленник на мгновение задержался возле них и устремил на них взгляд, взывающий о помощи.
Триффан инстинктивно рванулся вперед, и лишь предупреждающий жест Регворта удержал его от того, чтобы вступиться и тем самым подвергнуть их всех смертельной опасности.
Критический момент прошел, пленника повели дальше, и спустя немного им было разрешено продолжать путь.
Регворт теперь шел медленнее, потому что впереди них двигалась целая толпа.
Вокруг царила какая-то странная недобрая атмосфера. Кроты возбужденно дышали, то и дело слышались смешки и перешептывание.
— Что тут происходит? — спросил Триффан, прижимаясь к стене, чтобы дать им пройти.
— Да так, очередная заваруха, — отозвался Регворт. — Лучше затаиться и делать вид, будто ничего не замечаешь.
— Куда они повели того крота?
— Тут много чего творится, — уклончиво ответил Регворт.
— Что ты имеешь в виду?! — воскликнул Спиндл.
Внезапно Бакленд предстал перед ними в новом, мрачном и страшном свете. Казалось, из всех темных углов за ними кто-то постоянно пристально наблюдает. Они почувствовали себя так, будто попали в ловушку, будто над их жизнью снова нависла угроза.
Про то, что некоторые исчезают бесследно, — отозвался Регворт.
— Их вешают за нос? — спросил Триффан.
— Есть нечто пострашнее такой казни; есть места, само пребывание в которых равносильно смерти.
— Например?
— Например, место, где обитают уборщики. Здесь его называют Слопсайдом — «Помойной Ямой».
Слово «уборщики» он произнес с таким страхом и отвращением, будто одно упоминание о них могло навлечь на него чуму.
— Послушайтесь моего совета: держитесь подальше от Помойной Ямы. Никто толком не знает, что там творится и сколько кротов гибнет там ежедневно.
— Не понимаю: ведь уборка — почтенное занятие, — проговорил Триффан. — Обычно этим занимаются молодые и не очень сильные. Они разгребают отвалы в тоннелях, наводят порядок в верхних летних ходах, а когда наступают холода и червяки уходят вглубь, открывают нижние помещения.
— В Бакленде стать уборщиком все равно что умереть.
— Почему? Чем они занимаются?
— Выносят на поверхность трупы умерших от чумы и распечатывают закрытые помещения. Дело не в том, чем они занимаются, а в том, что они при этом подцепляют.
— Тот, кого мы встретили, — его отведут в Помойную Яму?
Регворт помедлил с ответом. По его взгляду Триффан догадался, что ему хотелось бы ответить утвердительно, но, судя по всему, того несчастного крота ожидал более скорый и жестокий конец. Однако, прежде чем Регворт успел раскрыть рот, их смяла и завертела в своем водовороте толпа, скопившаяся у входа в просторное общее помещение. Стало ясно, что они оказались в самом центре Бакленда, причем как раз в тот момент, когда тут должно было произойти нечто крайне неприятное. Еще немного — и их внесло в само помещение.
Оно представляло собою нечто вроде обширной пещеры, и внезапно стало просторно: Регворт торопливо провел их за спинами толпы, устремившейся к восточной части. С одной стороны своды пещеры поддерживались светлыми корнями березы, с другой опирались на медового цвета кусок горной породы. В помещении была хорошая циркуляция воздуха, дышалось легко; свод прекрасно поглощал звуки, и, несмотря на большое скопление кротов, здесь было сравнительно тихо.
Регворт отвел их в дальний угол, откуда им было хорошо видно все происходящее. Грайков можно было сразу узнать по темному окрасу и коротким ногам. Они держались уверенно, по-хозяйски; непринужденно разговаривая, они расхаживали по двое и по трое, как будто вокруг не существовало никого, кроме них.
Триффан заметил, что прочие кроты торопливо уступают им дорогу и избегают смотреть прямо в глаза.
— Что уставился, болван?
Триффан обернулся: он увидел перед собою здоровенного грайка с угрожающе выпущенными когтями.
— Так просто... Смотрю,— пробормотал Триффан, сдержав закипавший гнев.
— Надо говорить «господин»!
Триффан взглянул на него и тут же был награжден затрещиной за непочтительность.
Услышав за спиной шорох, грайк и его приятель обернулись и обнаружили Спиндла: тот поднялся на задние лапы и принял боевую позу, готовый броситься на выручку Триффану.
— Ой как страшно! — насмешливо воскликнул охранник и одним взмахом могучей лапы сбил Спиндла с ног.
Потеряв сознание, тот повалился набок. Стоявшие вокруг громко расхохотались.
— Прошу прощения, господин, — сказал, подбегая, Регворт. — Они только что явились и еще не знают здешних правил.
— Тогда проваливайте и не суйте сюда свои рыла, пока не выучите правила, — бросил, отходя, стражник.
Порядком перепуганные случившимся, все трое стали ближе друг к другу.
— Эти грайки-охранники — самые свирепые, — прошептал Регворт.