— Дерево стояло в болоте, господин, совсем-совсем мертвое. А Хоум взобрался на него — посмотреть, сможет ли оно послужить ему, когда наступит паводок.
— Какой еще паводок? — спросил Скинт.
— Который будет в следующем году, через два года, когда-нибудь, мой господин. Хоум всегда думает о будущем, он строит далекие планы. Потому-то он жив, а другие совсем даже мертвы. Теперь, блистательный Триффан и умнейший Скинт, я покажу вам ход, совсем особый, замечательный. Его нашел Хоум, а я обследовал, и мы дошли до его конца. Все хорошо и очень ловко, господин Триффан и господин Скинт, вам понравится. Не правда ли, Хоум?
Хоум энергично кивнул своей узкой, как у ласки, головой, посмотрел на Мэйуида, будто ища у того поддержки, и выжал из себя болезненную улыбку.
— Тогда, во имя Камня, ведите нас! — нетерпеливо заявил Скинт.
— Сию минуту, мой господин. Что же я, остолоп, трачу попусту ваше драгоценное время! Вот дурак-то! — И нарочито нервной походкой Мэйуид двинулся на север ходами, которые начинались у корней дерева и вели в самое Болото.
Мэйуид шел так быстро, что остальные с трудом поспевали за ним, и им было не до жалоб. Скинт же охотно выразил бы неудовольствие, потому что все кроты терпеть не могут путешествовать по болотам. Почва была сырой, пропитанной влагой, и, когда кроты прикасались к стенкам хода, к их шубкам прилипала земля. Неожиданно Мэйуид остановился и произнес:
— Мы почти у начала хода, уважаемые господа. Это прекрасно, это очень приятно, это действительно замечательно!.. И вы оба, конечно, теряетесь в догадках, где мы, хотя и очень умны, но этого-то мы и добивались — правда, Хоум?
Хоум кивнул, а Триффану со Скинтом пришлось признать, что они не имеют ни малейшего представления о том, где находятся, и не смогут сориентироваться, пока Мэйуид не выведет их на поверхность.
Они видели только, что почва темная и влажная, а под лапами было такое ощущение, будто вода совсем близко.
— Мы находимся к северу от Болотного Края, ведь так, Мэйуид? — спросил Триффан.
— «К северу» — совершенно правильно и очень точно, да, да, мой господин. На север, на север, на север, почти все время на север! Нет, нет, вы не волнуйтесь и спокойно следуйте за мной, только ступайте осторожно. Хоум пойдет последним, так что вы не потеряетесь. Мэйуид пойдет первым. Там противно, там действительно ужасно противно, но, когда вы дойдете до конца, который для кротов Данктона станет новым началом, все будет замечательно. Как поэтично выражается Мэйуид, в какие выси его унесет восторг! Это великолепно!
Скинт тоскливо посмотрел на Триффана, чью терпимость к выходкам Мэйуида он не разделял, они повернулись и двинулись за своим проводником. Почти сразу же Мэйуид остановился.
— Станет темно, очень темно, любезные господа, как ночью.
— Почти черно, — неожиданно раздался голос Хоума позади них; это были единственные слова, которые Хоум произнес в тот день.
— Держитесь ближе друг к другу. Хоум последует за вами.
Ход резко пошел вниз, стало холодно, а стенки, казалось, были насквозь пропитаны влагой, и это очень не нравилось кротам. Вдоль правой стенки хода тек тоненький ручеек и исчезал впереди в темноте, и, хоть кроты и пытались не ступать в него, время от времени их лапы шлепали по слякоти, и брызги воды долетали до идущего спереди или сзади.
— Ты уверен, что этот ход выведет нас куда-нибудь? — спросил Скинт, потому что они продолжали спускаться все ниже, вокруг становилось все темнее, а выходы на поверхность попадались все реже, пока совсем не пропали, так что мрак впереди едва освещался проникавшим сзади светом, который с каждым шагом все убывал.
— Я-то уверен, а вот вы, к несчастью, нет. Но и вы в конце концов убедитесь.
Голос Мэйуида эхом отражался от стен, прерываемый зловещими звуками журчащей воды. Иногда она капала с потолка прямо на головы и спины. Стало еще холоднее. Свет вообще исчез, и наступила темнота. Ручеек у них под лапами стал заметно глубже и шире. Но все же, пусть медленнее, чем в начале, они продвигались, вытянув вперед рыльца; первым шел Мэйуид, за ним Триффан, потом Скинт, и замыкал шествие Хоум, который подталкивал когтями Скинта под зад, чтобы тот не отставал от идущих впереди.
Триффан скоро потерял всякое представление о том, где они находятся и в каком направлении идут; он мог ориентироваться только по движениям Мэйуида да воркотне Скинта, который то и дело натыкался на него сзади.
— Где мы?..
— Ш-ш, господин, — прервал Триффана Мэйуид. — Терпенье!
Мэйуид остановился, они все сбились в тесную кучку, лапа к лапе, мокрый дрожащий бок одного к такому же боку другого. Тишину нарушал только шум воды где-то впереди.
— Начинается последний отрезок пути. Слушайте меня внимательно, — послышался в темноте голос Мэйуида. — Идти будет не просто, поэтому держитесь так, чтобы стенка была поближе к левой лапе и можно было дотянуться до нее, только не очень-то прикасайтесь: она мокрая и грязная. А еще противная, мерзкая, отвратительная! — Мэйуид говорил раздражающе весело.
Триффан буркнул: «Ладно, пошли», Скинт выругался, а идущий позади всех Хоум не произнес ничего.
Они медленно продвигались вперед, пока Мэйуид, обернувшись, не прошептал на ходу:
— Следующие несколько футов мы проплывем. Покажется долго, но это не так.
И вот они погрузились по брюхо, а потом под восклицания Скинта «Брр!», «Святой Камень» и прочие окунулись целиком в воду с илом; казалось, это длилось целую вечность; вокруг была полная тьма, и доносился только шум от движений Мэйуида, который плыл впереди.
Потом Триффан с облегчением снова почувствовал дно, вылез из воды и обнаружил, что стоит на более твердой почве, чем та, по которой они до сих пор шли.
— Теперь будет гравий и песок, — проговорил Мэйуид, — идти осталось недалеко.
Через какое-то время непонятно откуда вновь начал просачиваться свет, и Триффан опять мог, хоть и смутно, разглядеть фигуру идущего впереди. Ход пошел вверх, почва, как сказал Мэйуид, стала песчаной, но стенки оставались по-прежнему сырыми. Триффану было холодно, но он чувствовал облегчение. Никогда раньше не приходилось ему бывать в таком глубоком и мокром месте, и ему оно не понравилось.
Кроты ощутили дуновение холодного воздуха на рыльцах, а вскоре увидели над собой выходы на поверхность, почуяли манящий запах червяков, запах жизни, и вот уже вверху стали попадаться первые усики молодых корешков.
Они молча шли еще несколько минут, воздух с каждой секундой становился теплее, а свет ярче, они уже ясно видели друг друга и опять слышали доносившиеся с поверхности звуки. Но это были не обычные для Данктонского Леса звуки и не глухие звуки Болотного Края.
Они слышали клекотание птицы-лысухи и кряканье диких уток, шорох ветра в тростнике, крепкие корни которого торчали у них над головами в наносной земле поймы. И еще один звук — шум ревущих сов, близкий и мощный. Где они?
— Теперь, господа, мы можем выбраться на поверхность, — заявил Мэйуид, и в его голосе прозвучал триумф. — Следуйте за мной!
Так они и сделали, и вылезли на свет солнца, которого не было видно, когда они спускались под землю. Это была местность, совсем не похожая на ту, которую они покинули. Никогда еще на поверхность не вылезали четверо более перепачканных кротов. Оглядев друг друга, они увидели, что мех их намок и вымазан илом, а когти облеплены песком и грязью.
Мэйуид провел друзей через полосу тростника к травянистому лугу, и они увидели великую реку, которая мирно текла мимо.
— Но...— удивленно начал Скинт.
— ... она течет слева от нас! — закончил пораженный Триффан.
— Но, но, но, но, да, да, да, да, храбрые мои господа! — почти пропел Мэйуид.
Триффан поднял рыльце к солнцу, снова посмотрел на текущую рядом великую реку и воскликнул:
— Ты провел нас под Темзой!
— Правильно, мой господин, Мэйуид скромно соглашается, — улыбаясь до ушей, произнес Мэйуид.
— Но как ты нашел этот ход? И откуда он взялся?
— Хороший вопрос — простой ответ, достопочтеннейшие! — провозгласил Мэйуид. — Я рыскал по Болотному Краю и натолкнулся вот на этого Хоума, который, как я вам совершенно точно описал, сидел на дереве, вернее, внутри дерева. Когда он спустился, я заметил, что он очень грязен. Очень. Хоум — болотный крот, господа, он способен забираться в сырые места и благополучно вылезать оттуда. Его предки были кротами Болотного Края, они рисковали заходить в опасные топи и в случае нужды прямо там, в грязи, прятались. Когда пришла чума, она погубила почти всех болотных кротов. Этот Хоум, как и я в свое время, остался совсем один, господа, а потому не очень-то преуспел в искусстве разговаривать.
Хоум приподнялся, энергично кивнул, потом потряс головой и снова приник к земле. В отличие от остальных, которые, разговаривая, принялись чиститься, Хоум удовлетворенно жмурился, повернув рыльце в сторону реки, полузакрыв глаза и предоставив грязи на его шкурке подсыхать и трескаться на солнце.
— Но он поговорил со мной, правда же, мой героический Хоум? Тебе многое было известно из того, что желал узнать Мэйуид; известны пути, о которых хотелось узнать твоему доброму другу Мэйуиду. Да, он рассказал. Рассказал, что слышал про этот ход, и мы пустились искать его. Заваленный, темный, душный, опасный — едва ли такой путь по зубам кроту, спустившемуся в него в одиночку! Вполне можно сойти с ума и умереть здесь, во тьме.
Хоум тяжело вздохнул.
— Можете себе представить, разумнейшие господа, восторг и удивление Мэйуида, когда несколько дней назад он, как сейчас вы, вылез на поверхность по другую сторону Темзы. Он стал первым кротом на памяти многих поколений, который перешел с одного берега этой великой реки на другой. Мэйуид не дурак, и Мэйуид сказал себе: «Это путь, по которому кроты Данктона эвакуируют систему, не оставив после себя никаких следов!» Так подумал Мэйуид, так он думает и сейчас, а видя ваши лица, господа Скинт и Триффан, умнейший среди кротов и их вожак, Мэйуид знает, что вы согласны с ним!