обретениях и усовершенствованиях, эта информация поступала в архив.
Первые успешные полеты самолетов в начале века привлекли внимание охранки, так как новый летательный аппарат вполне мог быть использован для террористических актов и организации покушений. В августе 1909 г. вышел специальный указ, предписывавший жандармам сообщать обо всех полетах, состоявшихся на вверенной им территории, а также об авиаторах, о тех, кто учится летать, и о членах аэроклубов; все эти люди должны были зарегистрироваться в правительственных учреждениях. Чтобы следить за усовершенствованиями в области «взрывного дела», в полиции была собрана целая коллекция бомб, на которой обучали офицеров, занятых поисками военных складов и мастерских революционеров. В том же году охранка предупреждала своих агентов, что революционеры используют так называемую «торпеду Кайзера» с часовым механизмом, которая устанавливается на машине и используется для стрельбы по проходящим поездам.
Тайная политическая полиция Российской империи превратилась в огромный аппарат по сбору, хранению и обработке информации. Первостепенной задачей охранки был сбор точных данных, но она опиралась на систему, выдававшую переизбыток информации и имевшую слишком много сотрудников. Существовавшая система доносов делала многие данные ненадежными. Постоянные усилия, направленные на проверку достоверности источников, не оставляли достаточно времени для анализа информации и устранения собственных упущений. Эти существенные недостатки в работе были одной из причин слабости политической полиции империи.
Глава 5Заграничная агентура
Через два года после создания охранки было решено открыть заграничную агентуру в Париже. Она разместилась в здании русского посольства, в доме 18 по улице Гриннель. Руководителю заграничной агентуры было поручено вести борьбу с многочисленными революционерами, которые перебрались из России в Западную Европу и безнаказанно продолжали свою деятельность, организуя заговоры и обличая самодержавие в прессе.
Обычно в Третьем отделении работало несколько шпионов, по мере необходимости устанавливавших слежку за эмигрантами-революционерами. Чиновникам, которые ведали безопасностью при Александре III, этих мер показалось недостаточно. Нужна была более надежная защита, а именно единая воинственно настроенная организация, способная разоблачить и подавить любую группу в Западной Европе, решившую бороться за свержение самодержавия. Заграничная агентура, созданная в Париже в 1883 г., и стала той организацией, через которую охранка намеревалась действовать во Франции и соседних странах, насколько это позволяли законодательства европейских государств.
Новая агентура была отделением Департамента полиции при Министерстве внутренних дел. Она финансировалась из государственной сметы секретных расходов. Несколько сохранившихся документов, где приводятся цифры по бюджету с 1877 по 1883 г., показывают, что с появлением заграничной агентуры расходы правительства значительно возросли.
Ранее Третье отделение получало все средства по смете секретных расходов. В 1877 г. его денежный фонд составлял 186 877 руб., в 1878 г. — 251 877 руб. К 1880 г., когда к Департаменту полиции перешло все имущество ликвидированного Третьего отделения, этот бюджет увеличился почти в два раза и составил 558 957 руб. В перечне расходов говорилось, что только за 1880 г. почти 20 % фондов было выплачено тайным агентам внутри страны (что составило 108 580 руб.). На тайных агентов за границей было истрачено только 3,4 % (19 тыс. руб.) — чуть меньше той суммы, которая выделялась охранкой для обеспечения некоторого влияния в западной прессе (21 тыс. руб.).
Следующая сохранившаяся смета расходов относится к 1883 г., когда была создана заграничная агентура. К этому времени расходы снова удвоились и составили больше миллиона рублей. Перераспределение ассигнований не зарегистрировано, но общее увеличение расходов совпадает по времени с неожиданным значительным ростом числа тайных агентов и в России, и за границей. Ту же сумму — около миллиона рублей — Александр III обещал в 1881 или 1882 г. «Священной дружине». Связь эта не случайна: за 20 месяцев своего существования «Дружина», которая негласно стояла на страже государственной безопасности, истратила львиную долю своего бюджета на создание организации, позднее преобразованной в заграничную агентуру. В мае 1881 г. секретарь русского посольства в Париже, следуя просьбе К.П. Победоносцева (приближенного Александра III и обер-прокурора Святейшего синода), встретился с одним полицейским инспектором парижской префектуры, в результате чего полицейский стал штатным шпионом «Дружины».
Иностранные полицейские были идеальными тайными агентами. Французского полицейского, завербованного в 1881 г., звали Анри Бинт. За полтора года службы в «Дружине» он оказал ей много услуг; затем на протяжении 35 лет он прослужил в заграничной агентуре охранки. Объясняя свое решение принять предложение охранки, Бинт главной причиной считает свое знакомство с французским аристократом Жоржем Дантесом (бароном Геккереном), который находился при дворе Николая I и в 1837 г. убил на дуэли Пушкина. Бинт был сыном члена городского совета небольшого городка в Эльзасе, а мэром города был Дантес, который очень хорошо отзывался о российском самодержавии. Когда Бинт получил предложение «Дружины», он решил проконсультироваться с Дантесом, который убедил его принять предложение.
Другим агентом «Дружины», позднее перешедшим в заграничную агентуру, был П.И. Рачковский, прославившийся своими отчаянными операциями и дерзкими поступками. Рачковский родился в Бессарабии в 1853 г. в семье мелкопоместного дворянина, получил домашнее образование. Сначала он служил мелким чиновником в Третьем отделении и иногда выполнял функции осведомителя. В начале 1879 г. Рачковский редактировал еврейскую газету и старался установить связи с революционерами, чтобы создать прецедент для своего скорого ареста по обвинению в политическом преступлении, — все эти действия только увеличивали его ценность как внутреннего агента в глазах Третьего отделения.
20 августа 1879 г. подпольная газета «Народной воли» разоблачила Рачковского как двойного агента, и он был вынужден покинуть Россию. В 1881 г. после убийства Александра II он вернулся под чужим именем, поступил на службу в «Дружину» и вскоре отправился в Париж, чтобы пополнить ряды агентуры тайного братства. Еще до роспуска «Дружины» в конце 1882 г. Рачковский вернулся в Москву и поступил на службу в реорганизованное охранное отделение, подчинявшееся Департаменту полиции под руководством В.К. Плеве.
Рачковский был помощником Г.П. Судейкина, принимал участие в допросах задержанного революционера Сергея Дегаева, который неожиданно согласился доносить на своих товарищей-террористов и сотрудничать с охранкой. Рачковский имел все основания сомневаться в искренности Дегаева и поделился своими сомнениями с Плеве, который не разделял его скептицизма. Рачковский упорно защищал свое мнение, чем только рассердил директора полиции. 3 декабря 1883 г. террористы во главе с Дегаевым убили Судейкина, что доказало правоту Рачковского и, по мнению многих, настроило опозоренного Плеве против него.
В июне 1883 г. Плеве назначил полицейского чиновника Корвина-Круковского руководителем недавно созданной заграничной агентуры в Париже. В распоряжении Корвина уже были старые агенты «Дружины»; кроме того, ему удалось завербовать шестерых французов: опытного частного детектива по имени Барле и пятерых следователей, которые работали вместе с ним. Через месяц после убийства Судейкина, в январе 1884 г., Рачковский поступил на службу к Корвину.
Местопребывание Дегаева все еще не было известно, но, узнав, что во французской столице проживает жена Дегаева, Плеве послал Рачковского в русское посольство в Париже «с особым поручением Министерства внутренних дел», т. е. как агента тайной заграничной агентуры. По существу Рачковский должен был организовать постоянную слежку за Дегаевой и людьми, с которыми она общается, тем самым попытавшись выйти на ее мужа и его сообщников.
Следующим в Париж отправился Семякин, которому Плеве поручил оценить, как ведется борьба с государственными преступниками за границей. Семякин вернулся домой со следующими рекомендациями: завербовать больше французов в качестве внешних агентов, укрепить связи с французской полицией, назначить Рачковского на место Корвина (доподлинно неизвестно, оказывал ли сам Рачковский какое-либо давление на Семякина). 20 мая 1884 г. Семякин вернулся в Париж, чтобы назначить Рачковского, которому только что исполнился 31 год, начальником расширенной заграничной агентуры в Париже. Этой агентуре было поручено пристально следить за событиями в Женеве, где в то время активизировались эмигранты, желавшие свергнуть самодержавие.
К тому времени Рачковскому удалось раскрыть конспиративную квартиру Льва Тихомирова — товарища Дегаева по «Народной воле». Воспользовавшись своим новым положением, Рачковский снял квартиру неподалеку в качестве «наблюдательного пункта». Далее, желая утвердить свою независимость (финансовую в том числе), он сообщил в Петербург, что должен заплатить 1000 франков в качестве задатка одному «многообещающему» агенту. Сначала директор Департамента полиции П.Н. Дурново согласился заплатить только 300 франков, но Рачковский настаивал на своем и в результате получил 650 франков.
Рачковский возглавлял заграничную агентуру на протяжении восемнадцати лет. Все это время с деньгами он обращался весьма вольно и совершал экстравагантные поступки, однако начальники оставались весьма довольны результатами его работы. К 1894 г. он ежегодно получал из Петербурга 300 тыс. франков на свои нужды, сверх этого его жалованье составляло 12 тыс. франков. Рачковский любил роскошь и заработал достаточно на фондовой бирже, чтобы купить виллу в парижском предместье Сен-Клу, где он часто устраивал обеды для политической и государственной элиты. Метрдотели лучших ресторанов всегда оставляли столик для этого человека, которого они почтительно называли «русским генералом».