– Сергий?! – хозяин радостно оскалился всеми тридцатью двумя зубами. – Совсем не похож на себя, старина! И все-таки, это – ты. Не ожидал, что когда-нибудь вновь появишься в моей берлоге. Проходи, дорогой, гостем будешь. – И, повернув голову к одному из слуг, скомандовал: – Эй, ты, прими коня у нашего гостя!.. почетного гостя.
– Будь здоров, Аристофан! – передавая повод в руки подскочившего юноши, поприветствовал хозяина Кевин. – А ты за прошедшие годы совсем не изменился: сединой не обзавелся, не оброс жирком как некоторые.
– Волка ноги кормят, – крепко облапив британца, и, переходя на греческий, продолжил: – Добро пожаловать в дом, гость дорогой! Приятно увидеть образованного человека среди неотесанного кельтского быдла, для которого Гомер, Сапфо и Ксенофан – всего лишь заезжие пелопонесские виноторговцы. А ведь когда-то был великий народ, славные победы, непревзойденная до сих пор поэзия. Вспомни, как у Тиртея:
Так как потомки вы все необорного в битвах Геракла,
Будьте бодры, ещё Зевс не отвратился от нас!
Вражеских полчищ огромных не бойтесь, не ведайте страха,
Каждый пусть держит свой щит прямо меж первых бойцов,
Жизнь ненавистной считая, а мрачных посланниц кончины —
Милыми, как нам милы солнца златые лучи!
Аристофан родился от смешанного брака греческого купца и славянки в скифской Фанагории, основанной в незапамятные времена выходцами из Эллады в низовьях Кубани. Его отец частенько хаживал по торговым делам вверх по Днепру до Киева и на север в Москву и аж до самого Новгорода Великого. Из одной такой экспедиции он и привез синеокую статную красавицу, превосходившую своего суженого ростом едва ли не на две головы. Впрочем, столь заурядный пустячок настоящей любви не помеха. От матери Аристофану достались: выдающаяся стать и глаза, голубые, как Понт Эвксинский в ясную погоду. От отца – черная как смоль курчавая шевелюра, деловая хватка, фанатичная любовь ко всему греческому и преклонение перед славой великих предков.
Кевина Фалька он знал как Сергия Сиракузского – единоплеменника грека, весьма просвещенного и был очень рад неожиданному визиту старинного приятеля. К тому же, в свое время пронырливый Аристофан поимел немало деньжат от взаимовыгодного сотрудничества с «сицилийцем». И безошибочное чутье подсказывало ему, что на этот раз гость заявился не просто так, а с выгодным коммерческим предложением.
– Все ностальгируешь о былом величии эллинов? – поинтересовался Сергий ведомый под локоток гостеприимным греком.
– А что еще остается славным потомкам Леонида, Платона и прочих великих мужей прошлого посреди этой вакханалии вопиющего варварства. А ведь было время, когда не только вся Европа, но Индия и Китай… – Увлекшийся Аристофан едва не пустился в пространные рассуждения, но, вовремя опомнившись, спохватился: – Впрочем, ты и сам все знаешь. Давай-ка с дороги в термы, а за трапезой поведаешь, за какой такой надобностью ты наведался в этот забытый Непознанным, Зевсом и всем и прочими богами городишко. Только не рассказывай, что соскучился по старине Аристофану – ни в жизнь не поверю.
– Откровенно говоря, соскучился, но дело к тебе также имеется. Золотых на двести, плюс еще кое-какие бонусы. Но об этом за трапезой.
– Откровенно говоря, еле тебя признал… Нет, нет, объяснять, для чего тебе понадобился весь этот маскарад, не нужно. Все равно правду не скажешь, а выдумывать весьма правдоподобные небылицы я и сам великий мастер. К тому же, чем меньше в твоей голове чужих секретов, тем крепче и беззаботнее сон.
Час спустя разомлевший от банного жара Фальк полулежал на низкой кушетке перед заставленным напитками и закусками столиком, пил тягучее греческое вино вкушал различных яств и внимал речам Фанагорийца. А тот, оседлав своего любимого конька, безо всякого стеснения изливал гостю душу – все-таки свой родной почти земляк, несмотря на то, что от Сиракуз до Фанагории расстояние как от Геркулесовых Столпов едва ли не до Караибских островов.
– Я, конечно, понимаю твою позицию – ничто не вечно в подлунном мире, и все-таки обидно: всего лишь через сотню лет после победоносного похода Александра, установившего эллинский порядок от Желтого моря до бескрайнего Атлантиса нас смешали с грязью сначала эти выскочки с Апеннин, а потом и нынешние хозяева Мира – кельты. А ведь мы – греки подарили человечеству великое искусство магии…
– Положим, насчет магии, уважаемый Аристофан, вопрос спорный, – перебил хозяина Кевин, которого задело пренебрежительное отношение воинствующего эллиниста к кельтам, как-никак, сам он был чистокровным бриттом, несмотря на то, что в данный момент вполне правдоподобно играл роль грека. – То, что именно Александр притащил откуда-то с Востока трех мудрецов Предтеч – неопровержимый факт, а также то, что именно им удалось раскрыть тайну Пирамид и распечатать Пандориум – также факт. Вот и вся, собственно заслуга великого воителя. Однако, как гласит народная мудрость: «Все тайное рано или поздно становится явным», а значит, если не Предтечи, так кто-нибудь другой обнаружил бы хранилище под Сфинксом через сто или тысячу лет, и Древнее Знание стало бы достоянием человечества. К тому же, воспользоваться знанием люди смогли лишь спустя четыре века с приходом Непознанного.
– Аполитичный ты типус, Сергий, не патриот, – с ехидцей в голосе заметил Аристофан.
– Просто я реалист и уверен, что если бы богам было угодно, Эллада до сих пор являлась Центром Земли. В дикой природе сильный поедает слабого, у нас – людей, по большому счету, все также. Ни к чему нашим предкам было устраивать походы в Индию, да Китай – только ослабили метрополию, лучше бы за Римом и Карфагеном присматривали, да хитроумных финикийцев на коротком поводке держали. А то, что кельты вот уж как едва ли не полторы тысячи лет миром правят, так по заслугам – их друиды первыми поклонились Непознанному и начали перенимать у него Древнее Знание. А через пять веков после ухода Непознанного, и все прочие опомнились и, отринув старых богов, пожелали приобщиться к его мудрости. Но к тому времени сплоченные легионы галлов, гельветов, белгов, авернов при поддержке боевых магов друидов огнем и мечом прошлись по Европе, Малой Азии и Африке. А неугомонные бритты обзавелись лучшим в мире флотом и также с помощью магии установили господство на морских просторах. Как результат гордый Рим сжался до сапога с основательно обрезанным голенищем, воинственные германцы притихли в своих дремучих лесах и если лезут, только на Восток…
– …и каждый раз крепко огребают от моих родственничков по матушке – славян. Думают, на дикарей идут, а там и с доспехами, и с оружием, и с магией – полный порядок.
– Интересно, – встрепенулся Фальк, – о Гардарике и ее жителях у нас мало что известно. Считается, что дикие они там и ленивые – всю зиму на печи валяются.
Замечание гостя откровенно развеселило Фанагорийца.
– Скажи спасибо, что эти ленивые дикари свои экспансионистские устремления нацелили не на просвещенную Европу, а на Восток. Всего лишь полтора столетия миновало, как древляне, вятичи поляне и прочие тамошние племена объединились под властью князя Московского, уже подмяли под себя практически все кочевые племена от Днестра до Урала. Ходят слухи, что притесняемые сельджуками кавказские иверы и армяне с вожделением посматривают на север и подумывают о том, чтобы принести вассальную клятву. Ватаги отчаянных московитов частенько совершают набеги на сибирских татар, на утлых суденышках бороздят Каспийское море и беспокоят подданных Персидского шаха.
– Интересно, откуда у тебя такая осведомленность?
– Интерес имею с тамошними купцами, – не стал темнить Аристофан. – Соболя, черно-бурые лисицы, самоцветы уральские серебришко и всякое прочее. У меня в Москве даже постоянное представительство. Между прочим, город попросторнее Лиона будет, народишко там не так скученно живет – за крепостными стенами не прячется ибо, Московия – сила, и мало кто рискует соваться туда с мечом. А ежели рискует, крепко о том жалеет. Пару лет назад новгородское ополчение очередное войско тевтонов под лед Чудского озера отправило. Сами управились, без помощи Москвы, поскольку каждый тамошний мужчина, помимо обучения грамоте и прочим наукам, с малолетства осваивает ратное дело, а кто способен к волшбе, того берут в оборот колдуны.
– По-твоему получается твоя Гардарика или Московия, прям рай на Земле.
– Рай – не рай, проблем у них, конечно, хватает, но народишко настроен весьма оптимистично. Кто работает в поте лица, свою, честную краюху хлеба имеет. Между прочим, у московитов с византийскими греками традиционно прекрасные отношения. Несколько раз их дружины помогали отбивать очередное нашествие сельджуков, а два года назад войско Гуссейн-паши гнали аж до самой Кесарии. Впрочем, в Европах до этого никому нет особого дела.
– Согласен, Лион и Лондиний более всего заинтересованы в освоении Нового Света и торговле с Индией и Китаем. Прочая мелкота также старается урвать свою долю от этого жирного пирога.
– Непознанный с ними, дорогой Сергий, – беззаботно махнул рукой Аристофан. – О политике и женщинах можно говорить бесконечно. Давай-ка лучше выпьем. Кстати, как ты находишь это эфесское?
– Букет изумительный, – закатил глаза к потолку гость, – вино достойно самого Диониса!
– Рад, что тебе понравилось.
Резкий перевод разговора к винной тематике Кевин расценил как намек хитроумного грека, что неплохо бы гостю поведать о цели своего столь неожиданного визита. Поэтому он тут же, что называется, взял быка за рога:
– Аристофан, для одного щекотливого дельца мне нужна дюжина крепких решительных парней, готовых рискнуть – разумеется, за хорошие деньги – своими головами.
– Интересно, интересно, – пробормотал слегка ошарашенный Фанагориец. – И с кем же ты собираешься воевать, друг мой?
– Не воевать – всего-то ограбить один караван. Точнее, взять в плен и хорошенько допросить его хозяина, некоего Азура Дахназа, купца из Лангобардии.