– Я ни за что не позволю увезти ее в сумасшедший дом, вы… вы… чудовище! – Глаза ее пылали яростью не меньше, чем у него. – Я буду до последнего дыхания сражаться против такой несправедливости!
Он напустился на доктора:
– Сумасшедший дом? И вам хватает наглости предположить, что леди Эстер следует изолировать от общества?!
На лице врача появилось снисходительно-вкрадчивое выражение.
– В подобных делах период времени, проведенный вдали от суеты, часто оканчивается заметным улучшением.
– Мисс Дин, – протянул Ленсборо, не сводя взгляда с врача, – будьте добры, выйдите, пожалуйста. То, что я собираюсь сказать этому шарлатану, не предназначено для ваших ушей.
Услышав, как он отзывается о докторе в выражениях, которые она считала совершенно заслуженными, Эм умерила свой пыл по отношению к лорду Ленсборо.
– Вы не позволите ему повлиять на ваше суждение?
– Этому дураку? Как будто я способен воспринимать всерьез что-либо из сказанного им!
– Полностью поддерживаю ваше решение удалить юную леди из комнаты, милорд, – хладнокровно заметил доктор Фотергилл, когда Эм вышла. – Наш разговор затронет вопросы, которые не подходят для невинных ушей.
– Что вы хотите этим сказать?
– Милорд, мне нелегко дался вывод о необходимости изолировать пациентку. Ее разум глубоко взволнован. Леди Чаллинор, ваша добрая матушка, сообщила мне, что юная особа всегда была в высшей степени возбудимой. Возможно, волнение от предстоящего брака с такой важной персоной, как вы…
– Вы с моей матушкой придаете слишком большое значение пустякам. – Он не собирался предавать доверие Эстер, рассказывая о том, что с ней случилось, такому подхалиму. – Ей приснился страшный сон, она вышла взять стакан воды и, полусонная, заблудилась в незнакомом доме. Там, где она выросла, у нее были апартаменты на верхнем этаже.
Доктор поднял руку и снисходительно произнес:
– Увы, если бы дело было только в этом! Но, видите ли, я имел продолжительную беседу с пациенткой. Хотя вначале она не хотела мне доверяться.
Лорд Ленсборо сжал кулаки. Эстер терпеть не могла докторов, однако этого человека ей явно навязали, а затем он неизвестно что из нее вытянул…
– Я умею лечить подобные недомогания, – доктор презрительно усмехнулся. – Вскоре она отнеслась ко мне с доверием. Примерно то же самое бывает с католиками, которые исповедуются в грехах своему духовнику.
– Эстер ни в чем не виновна!
– Да, конечно. Учитывая природу ее болезни, я счел своим долгом осмотреть ее и установил, что она… – он понизил голос, словно не желая, чтобы их подслушали, – virgo intacta[2].
Лорд Ленсборо сам не сознавал, как подскочил к доктору и опомнился, только когда схватил его за горло.
– Милорд, успокойтесь! – прошипел доктор Фотер-гилл, медленно багровея. – Осмотр был лишь поверхностным после того, как она заснула… в присутствии другой девицы… сугубо профессиональный…
Он отдернулся от доктора, как будто само прикосновение к нему было заразным.
– Профессиональным? Вы подвергаете мою невесту интимному осмотру без моего позволения и называете это профессиональным? Да за это я вас в порошок сотру!
Доктор дрожащими пальцами поправил галстук.
– Думаю, что нет, милорд. Бред, которым она страдает, оказался такого странного и исключительного свойства, что у меня не оставалось другого выхода, кроме как проверить, нет ли под ним каких-либо оснований. Вряд ли вы захотели бы жениться на женщине, которая в самом деле перенесла такие испытания, как те, о которых она бредит.
– Убирайтесь!
– Уверяю вас…
– Нет, это я уверяю вас. Если вы немедленно не уберетесь отсюда, я вышвырну вас сам. В окно, если понадобится!
Доктор хладнокровно вышел из комнаты. Не было смысла спорить с такими богатыми и влиятельными клиентами, как этот маркиз. Если он хочет жениться на сумасшедшей, это целиком и полностью его дело. Он предупрежден. Надо лишь выписать большой счет за сегодняшнюю консультацию.
Лорд Ленсборо несколько минут молча смотрел на Эстер, мучимый угрызениями совести.
– Прости меня, любовь моя, – сказал он, подходя к камину и звонком вызывая горничную. – Нельзя было оставлять тебя здесь одну. – Он склонился над ее кроватью, отбросил прядь медных волос с ее воскового лба. – Я увезу тебя в Чаллинор-Хаус, и мы поженимся по специальному разрешению.
– Ну уж нет! – Эм незаметно прокралась в комнату, как только ее освободил доктор. Она встала у постели больной, как львица, которая охраняет своего детеныша. – Эстер никуда не поедет, если сама не захочет. И вы не увезете ее отсюда, как мешок, пока она без сознания, и не спрячете ее у себя дома!
– Мисс Дин, я хочу одного: заботиться о ней.
– А может быть, после того, что с ней произошло, она не захочет, чтобы вы о ней заботились! Возможно, она вообще не захочет выходить за вас, не говоря уже о какой-то тайной церемонии, как будто вы ее стыдитесь!
Он склонил голову. Эм лишь произнесла вслух страшную мысль, которая мучила его с той ночи, когда он вошел к ней в комнату на постоялом дворе.
– Вы правы.
– Что?
– Я подожду, пока она проснется, и сам все ей скажу. Я поступлю так, как решит она. Что бы она ни решила.
– Вот как… – лишенная возможности отстаивать свою точку зрения, Эм выглядела довольно обескураженной.
В дверь поскреблись – это пришла горничная Клотильда, за которой следовала его мать. Горничную он прогнал, приказав ей только упаковать вещи Эстер и проводить свою хозяйку в Чаллинор-Хаус.
Эм он послал за чаем для своей матери, с которой, как он мрачно объявил, он желает перекинуться словом с глазу на глаз.
– Я поручил ее вашим заботам! – обвинил он мать, как только они остались одни. – И что же? Вы нашли ее в расстроенных чувствах, ей требовалась помощь, но вы напустили на нее какого-то грубияна доктора, который вырывает у нее признание о событии столь болезненном, что она попросила меня никому о нем не рассказывать! Затем он одурманивает ее каким-то зельем и подвергает самому бесстыдному и неприличному осмотру! – Он встал. – Я должен был помнить, что вы не способны к состраданию. Вас никогда ничего не заботило, кроме внешних приличий. Разве вы пролили хоть слезинку по Бертраму?
Леди Огаста ахнула и не глядя опустилась в кресло.
– На что вы намекаете? – Она сделала вид, что не слышала болезненных личных уколов и сосредоточилась на том, что потрясло ее почти так же сильно. – Что за событие?
Он смерил мать неприязненным взглядом:
– Эстер похитил негодяй, охотник за богатым приданым, который думал склонить ее выйти за себя замуж под угрозой изнасилования. Он одурманил ее и отвез на постоялый двор, где собирался совершить свое гнусное преступление. По счастливому стечению обстоятельств на том же постоялом дворе оказался я, мне удалось ее спасти. Удивительно ли, что с тех пор ей снятся страшные сны? Что поездка сюда была для нее почти невыносимой? Я никогда не забуду, как она кричала, проснувшись среди ночи на постоялом дворе, когда воспоминания об угрозах были еще свежи.
Его мать схватилась рукой за горло.
– Это случилось…
– Чуть меньше недели назад. Для нее страшные воспоминания еще болезненно свежи.
– Я и понятия ни о чем не имела!
– Конечно, не имели. Неужели вы думаете, что ей было бы приятно, если бы о происшествии стало известно?
– Нет. – Леди Огаста выпрямилась и посмотрела сыну в глаза. – Ни одна благородная леди не станет о таком говорить. Ни одна леди не восстановит равновесие сразу же. Это я понимаю.
Его ярость сменилась горечью.
– Очень жаль, что из-за вашего… рвения мне пришлось нарушить слово, данное Эстер.
Его мать и глазом не моргнула.
– Кроме меня, никто ничего не узнает.
Лорд Ленсборо сел на стул рядом с узкой кроватью и взял безвольную руку Эстер в свою.
– Я побуду с ней, пока она не проснется.
Его мать пришла в волнение.
– Понимаю, это неприлично, но после всего, что она испытала, необходимо, чтобы я стал первым, кого она увидит, когда придет в себя. Понимаете?
Леди Огаста кивнула, хотя сомневалась в правильности его решения. Около трех часов пополудни Эстер зашевелилась и открыла глаза. Случилось так, что была очередь леди Огасты составлять компанию паре. Она увидела, как расцвел ее сын, когда Эстер ласково улыбнулась ему и поднесла руку к его щеке.
Он явно чего-то боялся и вместе с тем был исполнен надежды. Его дыхание стало затрудненным, глаза увлажнились. Леди Огаста поднесла ко рту платок, чтобы подавить рыдания.
Ее сын влюблен!
Такого она и представить себе не могла. Она всегда думала, что Джаспер – копия его холодного, высокомерного отца, человека, который растоптал ее девичьи мечты. Она думала, что будет лучше, если его невеста вступит в брак, что называется, с открытыми глазами. Она думала, что ее невесткой станет непритязательная провинциалка вроде Джулии Грегори, которая решит, что головокружительный взлет в ее положении и благосостоянии – достаточная компенсация за необходимость связать свою жизнь с человеком, который едва ли заметит ее существование. Кроме того, у нее будет преимущество – происхождение из большой и любящей семьи. Ее родные позаботятся о том, чтобы она не страдала от одиночества, которое познала сама леди Огаста, выйдя замуж за маркиза.
Но если Джаспер любит Эстер – что ж, это меняет дело!
Леди Огаста долго смотрела на свою будущую невестку.
Она совершенно не походила на тех женщин, с которыми ее сын обычно затевал интрижки. Ни обхождения, ни умения одеваться. Задача непростая, но она уж постарается вышколить ее. Она не будет стоять в стороне и смотреть, как светские львицы разорвут бедняжку на куски. И не позволит ей сделать из себя посмешище – а вслед за ней и ее сына. Решительно кивнув, леди Огаста встала и тихо вышла из комнаты.
Не замечая ничего, кроме того, что Эстер смотрит на него, лорд Ленсборо поднес ее руку к губам и поцеловал в ладонь.