Джаспер мрачно смотрел на свои домашние туфли.
– Я должен был это предвидеть! Во-первых, она никогда не хотела выходить за меня замуж. Я загнал ее в угол. И с тех пор как мы приехали в Лондон, моя мать манипулирует ею в своих низменных целях. Приходится лишь удивляться тому, как долго она терпела!
– Хотите сказать, что вы позволите ей бежать?
Джаспер выпрямился во весь рост:
– Ни за что!
– У нее большая фора? Эм, вам известно, когда она уехала?
– Едва ли больше пары часов назад. Видите ли, мне не спалось после того, как… – Лицо Эм порозовело, и она отважилась робко улыбнуться Стивену. Он тут же подошел к ней и взял ее руки в свои:
– Продолжайте.
– Я решила согреть себе молока. Будить горничную мне не хотелось. Проходя мимо комнаты Эстер, я заметила под дверью полоску света. Я подумала, что ей тоже полезно будет выпить молока, чтобы заснуть, поэтому вошла, увидела обе записки и сразу же прибежала сюда.
– Содержание записки мисс Дин свидетельствует о том, что она собралась покинуть Лондон, – продолжал Джаспер.
– Тогда я пойду в контору дилижансов и посмотрю, что удастся там выяснить, а вы одевайтесь и готовьтесь к погоне! – с улыбкой предложил Стивен.
Он вернулся еще до того, как Джаспер допил кофе и доел булочки, которые камердинер ему навязал, «чтобы подготовиться к раннему выезду».
– Напал на ее след. В первом же месте, куда я заглянул. Она села в почтовый дилижанс на Эдинбург; он отошел от «Головы сарацина» в восемь часов.
Джаспер нахмурился.
– Она возвращается в Йоркшир! – В каком же она состоянии, что добровольно согласилась подвергнуть себя испытанию поездки в одиночку, хотя путешествие в Лондон едва не убило ее?
– Полно, старина! – Стивен хлопнул его по плечу. – На вашей паре мы успеем догнать ее.
– И что потом? – Он швырнул салфетку на стол. – Выволочь ее из кареты и потребовать объяснений? Устроить развлечение для досужих зевак, которые смогут нас услышать? Она молчать не станет, уж вы мне поверьте! – Он надеялся лишь на то, что она не вооружилась шляпной булавкой перед тем, как бежать с Брук-стрит. – Все будет похоже на похищение. Кстати, предупреждаю, она умеет драться, как дикая кошка, если ее загонят в угол. Так вы согласны поехать со мной?
У Стивена загорелись глаза.
– Еще бы я не согласен! Разразится самый громкий скандал нынешнего сезона! Не удивлюсь, если о нем будут рассказывать еще много лет. Безжалостный маркиз похищает невесту, которая не хочет выходить за него! Такое я не пропущу ни за что на свете!
– Нерон и Юпитер уже оседланы и ждут на конюшне. Мисс Дин, лакей проводит вас на Брук-стрит. Прошу вас подробно пересказать моей матери все, что здесь произошло. Мы должны вернуть Эстер в Лондон до того, как станет известно о ее пропаже. Распространите весть о том, что она не принимает – придумайте какой-нибудь предлог.
– После того, что Стивен натворил вчера на балу, – Эм широко улыбнулась, – никто не удивится суматохе на Брук-стрит.
Стивен рассмеялся.
Поездка в дилижансе – совсем не то, что путешествие в роскошной карете Джаспера. И, хотя Эстер была стиснута между двумя дамами, она совсем замерзла. К тому же ее одолевали грустные мысли. С какой радостью она помогала бы Джасперу управляться со скаковой конюшней! Как бы ей нравилось быть хозяйкой в его многочисленных домах и покровительствовать различным благотворительным фондам, которые он бы для нее учредил. Она стояла на пороге невиданного до тех пор счастья, однако дверь захлопнули перед самым ее носом.
Больше всего Эстер сожалела о том, что никогда не станет матерью. А ведь она так любит детей! Она страшилась того, через что надо пройти ради материнства, но с Джаспером… Она тяжело вздохнула и покачала головой. Что толку думать об этом! У нее не будет детей.
Она никогда не встретит другого такого, как Джаспер. И больше никто не сумеет примирить ее с мыслью о замужестве.
Однако, зная человеческую натуру, она понимала, что никогда не будет недостатка в нежеланных, заброшенных детях, на которых она может щедро тратить время и деньги. Ей только нужно…
Прогремел выстрел, и дилижанс, накренившись, остановился, отчего тощая дама упала на колени сидевшего напротив американца.
– Кошелек или жизнь! – послышался грубый голос. Тощая дама взвизгнула.
– Не бойтесь, – протянул американец, усаживая ее на место и доставая из-под своего сиденья саквояж. Из него он извлек пару устрашающего вида пистолетов. – Без них я в путь не пускаюсь.
– Они заряжены? – спросила Эстер.
– Конечно, заряжены – порохом, – горделиво ответил американец.
– В таком случае, прошу вас, перестаньте ими размахивать, – сухо парировала она. – Особенно в мою сторону.
Как будто недостаточно было ее рухнувших надежд, теперь Эстер очутилась в дилижансе с безумцем, который скорее снесет ей голову выстрелом, чем попадет в разбойников, – скорее всего, на них напали бывшие солдаты, привыкшие обращаться с огнестрельным оружием. Она перегнулась через толстуху и опустила окошко.
– …Только спиртное! – услышала она слова кучера. – Ну, вы уже позабавились, так что убирайтесь с дороги! У меня расписание, пора ехать!
– В последний раз приказываю: пусть пассажиры выйдут. Посмотрим, что у них есть!
Эстер оцепенела. Голос разбойника показался ей знакомым. Нет, не может быть! Она высунулась из окошка.
– Любой дурак сразу поймет, что вы не настоящие грабители с большой дороги, – услышала она слова кучера. – Уж больно дорогие у вас лошади! Надо вам было взять простых, неприметных лошадок и не размахивать у меня перед носом вашими пистолетами с серебряными рукоятками! Настоящие разбойники вооружены кавалерийскими седельными пистолетами…
– Хватит. Пусть мы не продумали все до мелочей, мы не шутим! У меня есть основания подозревать, что в этом дилижансе едет дама, которая сейчас же должна вернуться со мной в Лондон.
Эстер съежилась на сиденье. Это Джаспер! И, судя по голосу, он вне себя от ярости.
– У вас, значит, есть основания? – не сдавался кучер. – Тогда вот что я вам скажу: если дама одумалась и хочет вернуться домой, счастливого ей пути. Повидал я достаточно невинных сельских девушек, которых поманил Лондон и которых погубили такие, как вы.
Американец радостно следил за реакцией Эстер.
– Не бойтесь, – повторил он. – Я пристрелю разбойника, прежде чем он хоть пальцем вас тронет! – Он выставил ствол пистолета из окошка.
– Он не разбойник! – закричала Эстер, с трудом поднимаясь на ноги. – Он мой жених. Не стреляйте, не стреляйте в него! – Ударом кулака сбив пистолеты на пол, Эстер спрыгнула на землю. – Кучер, все в порядке! – закричала она. – Я поеду с ним.
Едва ее ноги коснулись земли, Джаспер развернул лошадь к ней. Его глаза сверкали сквозь прорези в маске, которая закрывала его лицо. Нагнувшись, он оторвал ее от земли и посадил в седло перед собой.
Кто-то выкинул следом ее сумку, американец ухмыльнулся и захлопнул дверцу. Смеясь, Стивен освободил дорогу, и дилижанс, кренясь, покатил дальше. Пассажиры высовывались из окошек, глядя на так называемых разбойников, которые поскакали со своей добычей в рощу.
– Оставляю вас, голубки, выяснять отношения. – Стивен отсалютовал им и развернул Юпитера в сторону Лондона.
Джаспер направлял Нерона к роще; он скакал до тех пор, пока они не очутились вдали от дороги. Он остановился на поляне.
– Я боялась, что тебя застрелят, только поэтому тебе удалось остановить меня. – Она вздрогнула от неприкрытой ярости, которая пылала в его глазах, когда он сорвал маску. – Ты можешь увезти меня назад в Лондон, но… не можешь принудить меня выйти за тебя замуж.
– Ты так думаешь?
В его голосе угадывалась такая угроза, что она затрепетала. Он может сделать с ней именно то, чем угрожал ей Лайонел. Пульс у нее участился, однако в глубине души она заметила, что вовсе не испытывает той дурноты и того ужаса, какие возбуждал в ней Лайонел.
– Джаспер, – вздохнула она, хватая его за лацканы фрака.
Он склонился к ней, желая поцеловать, а ее сердце пронзила боль – она никогда не сможет принадлежать ему. С криком отчаяния она отвернулась, и поцелуй пришелся ей в щеку.
Джаспер спрыгнул на землю, сняв с коня девушку, крепко обнял ее и стал осыпать жгучими поцелуями щеки, уши, шею. Она с трудом сдерживалась, чтобы не обнять его.
Он оторвался от нее так резко, что она пошатнулась и прислонилась спиной к дереву, под которым они стояли. Ноги под ней подкосились, и она упала на толстый ковер из листвы, устилавший рощу, а он отвернулся от нее.
– Я думал, – проворчал он, привязывая Нерона к ореховому кусту, – что ты преодолела свое отвращение ко мне.
– Д-да… конечно, но… – Глядя в его негнущуюся спину, она поняла, что ранила его гордость. Это было невыносимо. Ведь он ни в чем не виноват! – Я люблю тебя!
Он круто развернулся к ней и с удвоенной яростью парировал:
– Так любишь, что отказываешься выйти за меня! Уклоняешься от моих поцелуев, хотя вчера… – Он, пошатываясь, шагнул к ней. – Неужели вчера я напугал тебя? Неужели был слишком пылок? Ты поэтому бежала?
Эстер покачала головой. Нельзя, чтобы он думал, будто он в чем-то виноват, но признаваться ему в ужасной правде… Она закрыла лицо руками. То, что она ему расскажет, ее погубит, но он должен все узнать от нее самой.
– Ты не сделал ничего плохого. Все дело во мне. То есть, в Лайонеле…
– Он снова тебе докучал? Когда? Почему ты мне не сказала?
– Вчера вечером. – Она подняла голову. – Каким-то образом он проник в Уолтон-Хаус. Нашел меня, и…
Джаспер в два шага преодолел разделявшее их расстояние и сел рядом с ней. Он хотел обнять ее и утешить, потому что ее била крупная дрожь, но боялся, что это лишь усугубит ее состояние.
– Он сказал, что если я не заплачу ему пяти тысяч фунтов, он позаботится о том, чтобы все узнали, что я не образец добродетели, каким меня представляет твоя матушка. Ты станешь всеобщим посмешищем. Я не могла позволить ему поступить так с тобой!