Кроме Первого управления МГБ работой по линии разведки занимались разведотделы и других управлений. В частности, органы военной контрразведки. Добываемую информацию, которую они не могли реализовать самостоятельно, направляли в 1-е Управление, 5-е Главное управление МГБ, Управление МГБ по г. Кабулу и провинции, Разведывательное управление Генерального штаба Министерства обороны. За шесть лет с помощью советских советников Первое управление смогло создать разведывательные позиции за рубежом, включая действующие под прикрытием посольств резидентуры в различных странах. Основные закордонные силы и средства внешнеполитической разведки МГБ ДРА размещались в Пакистане, где находились базы, учебные центры моджахедов, лагеря беженцев, в которых проживало свыше трех миллионов человек. Последнее обстоятельство позволяло афганской вооруженной оппозиции иметь практически неисчерпаемые людские ресурсы для пополнения своих рядов, учитывая, что население Афганистана составляло 15–18 миллионов. Важное внимание разведка уделяла афганской эмиграции. В США проживало более десяти тысяч эмигрантов, в странах Европы еще больше. Как правило, в прошлом они составляли элиту общества — творческую интеллигенцию, видных политиков, богословов, феодалов и торговцев. Определенное влияние этой части эмиграции на происходящее в Афганистане тоже было.
При организации работы с афганскими партнерами (так было принято называть их в общении между сотрудниками Представительства) советники испытывали трудности, вызывавшиеся особенностями национальной, родоплеменной и религиозной структуры афганского общества. На качество даваемых ими рекомендаций и предложений влияло знание (или незнание) страны, обычаев, традиций, ее природно-климатических и географических особенностей. Справедливости ради необходимо отметить, что такие же сложности испытывали советники (инструкторы) США и других стран, работавшие с афганской оппозицией. По некоторым данным, в середине восьмидесятых годов в Пакистане находилось более пятисот человек только сотрудников американских спецслужб. Это без учета военнослужащих армии, военной разведки и контрразведки Пакистана, которые, нередко целыми подразделениями, воевали на стороне моджахедов.
Подавляющее большинство советников (всех ведомств), особенно в начале восьмидесятых, прибывало в Афганистан, имея довольно смутные представления о стране. Ситуация стала несколько улучшаться с развертыванием в вузах СССР специализированных курсов и потоков слушателей и студентов для работы в ДРА. Их выпускники знали основные языки — пушту или дари и получали определенную страноведческую подготовку.
Конкретная работа сотрудника Представительства включала в себя две составляющих. Первая — как оперативный сотрудник КГБ СССР, он решал задачи, поставленные перед ним вышестоящим руководством. Главная из них — участие в пределах компетенции в обеспечении государственной безопасности своей страны. Вторая — оказание помощи ДРА в создании национальных органов безопасности и в осуществлении их деятельности по реализации возложенных на них функций. Вторая составляющая претворялась в жизнь путем «приставления» ко всему начальствующему контингенту МГБ, от министра до начальника отдела управления, сотрудника КГБ — советника (на местном языке — «мошавера»). Утро советника начиналось с прибытия в «подсоветный» отдел и общения с его руководителями — начальником, заместителями, а при необходимости — с конкретными сотрудниками. Афганских коллег называли словом «партнеры», подчеркивая этим самым паритетность отношений. До предоставления в 1986 году Первому управлению МГБ отдельного здания на проспекте Дар-уль-Аман недалеко от посольства СССР, подразделения афганской внешней разведки размещались в конфискованных, либо брошенных бежавшими за рубеж хозяевами виллах в разных частях Кабула. В одной из таких вилл в районе Вазир Акбар-хан и располагался информационно-аналитический отдел (ИАО), в котором Кузнецов (первое время с помощью В. П. Бардинского) осуществлял советнические функции.
В задачи ИАО входили: выработка информационных приоритетов в работе внешней разведки и на их основе — заданий для добывающих подразделений Управления; обработка поступающих в отдел материалов; подготовка аналитических документов для руководства. Часть важных и срочных сообщений, поступавших из загранточек (легальные и нелегальные резидентуры МГБ ДРА), докладывались начальнику разведки напрямую руководителями отделов, и, при необходимости, копии направлялись в ИАО. Организация информационно-аналитической работы в Первом управлении, как и в других аналогичных структурах МГБ ДРА, имела много недостатков. Вызывались они особенностями национального характера афганцев, спецификой взаимоотношений между основными этническими группами населения — пуштунами, таджиками, узбеками и хазарейцами, невысоким уровнем специальной подготовки сотрудников. Факты утечки информации к противнику вынуждали руководителей всех уровней в МГБ существенно ограничивать передачу получаемых от агентуры сведений в другие отделы, включая и собственные ИАО. Поступавшие в ИАО материалы представляли собой преимущественно короткие, в пять-десять, иногда чуть больше, строчек на листе бумаги. Эти сообщения страдали отсутствием полноты, вызывала сомнение достоверность. Значительная часть не имела отношения к разведывательной информации, либо утрачивала ценность как несвоевременная, относящаяся к уже прошедшим событиям.
Поставлялись в отдел образцы печатных изданий афганских моджахедов — журналы, газеты, листовки, удостоверения личности, списки членов формирований оппозиции. Многие журналы исполнялись в цветном варианте. В них помещались фотографии погибших моджахедов с описанием боевых действий, в которых они проявили себя; выступления лидеров оппозиции; пропагандистские материалы с описанием «преступлений» режима и советских войск в Афганистане. Печатная продукция изучалась аналитиками для учета в работе.
Из современной оргтехники в МГБ практически ничего не было, за исключением печатных машинок. Информация накапливалась в досье по темам, и хранилась на полках в подразделениях. Для ускорения поиска нужной информации в практику работы ИАО вводилась карточная система. Она требовала времени и внимания, что приводило нередко к потере информации из-за недобросовестности или некомпетентности исполнителя. Карточки оправдали себя в 5-м Главном управлении МГБ, где накапливались большие информационные массивы.
Сотрудники информационного отделения ИАО начинали утро с поездок в другие отделы Управления, чтобы забрать информацию, передать копии уже подготовленных и доложенных руководству справок и другие материалы. Первично обработанные документы передавались сотрудникам аналитического отделения, которые пытались готовить обобщенные справки, записки, обзоры. По отзывам советников и по личным впечатлениям Кузнецова, у афганцев аналитические документы практически не получались. Причин этому было две. Первая — отсутствие достаточного объема знаний, умений и навыков в их подготовке. Эта проблема как-то решалась усилиями советников и обучением на кратких курсах. Вторая, как это не парадоксально звучит, — отсутствием у афганцев логического мышления. Объяснить сотруднику-афганцу с десяти-двенадцатиклассным или даже высшим (таких имелось мало) образованием, как выйти на новое знание (выводы) путем индукции (от частного к общему) и дедукции (от общего к частному), было почти невозможно. Их обобщенные документы чаще представляли собой механически сложенные, в лучшем случае по одной теме, краткие сообщения, полученные из других отделов и подразделений. Кузнецову приходилось много и подолгу объяснять подсоветным замысел того или иного документа по актуальной проблеме, о том, как его готовить, как подойти к выводам и какие возможные предложения по итогам анализа сформулировать для принятия управленческого решения.
По инициативе Кузнецова был организован приезд из Москвы преподавателя, специалиста по аналитике, который прочитал для всего личного состава Первого управления МГБ курс лекций по этой теме. Интерес афганцев был неподдельно высоким. Они добросовестно конспектировали услышанное, благо что паузы, вызываемые необходимостью перевода с русского, позволяли это делать. Личный конспект этих лекций у Кузнецова хранится до сих пор. Им он пользовался в работе с сотрудниками разведки, предлагая им возвращаться к собственным записям и применять в работе.
Советнику приходилось просматривать практически всю попадающую в ИАО информацию. Делать это было довольно сложно, учитывая значительный объем и то, что почти половина ее исполнялась от руки. Проблема решалась таким образом: кто-то из афганских сотрудников зачитывал вслух начало сообщения, и по первой строчке становилось ясно, следует ли его изучать далее. Представляющие интерес документы по указанию начальника отдела печатались в нескольких экземплярах машинисткой. Это ускоряло процесс обработки информации, поскольку ее доклад руководству в этом случае шел параллельно — по линии партнеров и по линии Представительства КГБ. Вопрос с переводом материалов на русский язык решался следующим образом. Если советнику не представляло большой сложности перевести машинописный текст, то с «шекасте» («ломаная» рукопись) приходилось поступать иначе. Первый вариант — афганец читает, а советник на слух записывает перевод. Второй — афганец по просьбе советника сам пишет перевод на русский язык. Сотрудников в ИАО, сносно владевших русским, имелось двое. Их перевод выборочно контролировался по тексту оригинала.
Следовало отдать должное партнерам: способности к усвоению иностранных языков у них хорошие. Многие из сотрудников МГБ к 1985 году прошли шестимесячные и другие курсы обучения в Ташкенте и в Москве. Поскольку лекции советскими преподавателями читались на русском с участием переводчика, то это создавало хорошие возможности для изучения русского языка. Подсоветные часто просили Кузнецова говорить с ними на русском, подчеркивая, что они желали бы лучше усвоить этот язык. А тому хотелось наоборот — развить и закрепить знание местного языка.