Вроде бы крошечный эпизод, а как много говорит о характере Тимошенко. Маршал, занятый сотнями государственных дел, не забыл данного вроде бы мимоходом обещания. Вот что значит слово маршала. И каким было его уважение к матери маленького мальчишки.
Мама дружила с Алексеем Петровичем Маресьевым. Для меня, как и для всех, он был настоящим человеком-легендой, воплощением мужества и смелости. Алексей Петрович нередко бывал у нас на даче — в обычном деревенском доме, стоявшем на самом берегу Пироговского водохранилища. Приезжал на лодке-моторке, за штурвалом которой, наверное, чувствовал себя как в кабине истребителя.
— Дядя Леша! А как мне стать летчиком? — спросил я его однажды.
— Ну, старик, самое главное — это воспитать силу воли, — ответил Маресьев.
— А как ее воспитать?
— Ты конфеты любишь? — спросил летчик.
— Да. Особенно «Мишку в лесу», — признался я.
— А домашние задания по арифметике любишь делать?
— Терпеть не могу, — врать Герою, мне, второкласснику, было невозможно.
— Тогда возьми конфету и положи ее прямо перед собой. И скажи себе, что сможешь съесть ее только, когда закончишь арифметику. И вот так понемножку давай себе все более и более сложные задания. Делать зарядку по утрам, обливаться холодной водой… И скоро увидишь, что можешь управлять собой. А это сложнее, чем управлять самолетом, — наставлял меня Алексей Петрович Маресьев.
Надо сказать, что эти простые советы крепко запали мне в душу, и я очень благодарен за них знаменитому летчику.
И другой эпизод, участником которого снова стал Маресьев. Было мне лет десять. На майские праздники мы с мамой и старшим братом поехали отдыхать в пансионат «Пахра», что на берегу реки. Стояли теплые деньки, и по берегу ползало множество маленьких ужей, которые сворачивались в клубочки и грелись на солнышке. Тогда я их совсем не боялся. Вместе с приятелем мы поймали несколько змей и, никому ничего не сказав, спрятали их в тумбочку, стоявшую в нашей комнате. В этот самый день к нам приехал Алексей Петрович.
— Дядя Леша! Хотите, я вам тайну покажу? — спросил я своего кумира.
— Да, старик, пошли, посмотрим, — бодрым голосом ответил человек-легенда.
— А вы маме не скажете? — на всякий случай поинтересовался я.
— Ну что ты! Тайна есть тайна! Слово летчика, — ответил дядя Леша. Мы вошли в комнату и подошли к тумбочке.
— Откройте тумбочку, — сказал я.
Ничего не подозревавший Алексей Петрович открыл и оттуда разом выползло с десяток ужей… При этом, соскучившись по свободе, они яростно зашипели. «Настоящий человек», живая легенда, воплощение мужества и героизма, испуганно закричал и отскочил от тумбочки. Мы с приятелем никак не ожидали такой реакции. Мы-то хотели порадовать гостя своим маленьким зоопарком, а он чего-то так испугался… Алексей Петрович заставил нас с другом закрыть тумбочку, завязать ее веревкой и оттащить на берег реки, где несчастные ужи обрели нежданную свободу. Оказалось, что и герои иногда чего-то в жизни могут бояться.
Кстати, у мамы, очень смелой, решительной, тоже была слабость: боялась мышей. А мне как раз мыши были очень нужны для мальчишеских экспериментов, когда запускал их в полет на самодельной ракете. И я пришел к маме в институт, чтобы попросить достать мне лабораторную мышку. Видно было, что даже просто разговор о мышах не вызвал у мамы большой радости. Она взяла телефонную трубку, позвонила в лабораторию и сказала, что сейчас туда придет сын за маленькой мышкой. Спокойно разговаривала со своей подругой, работавшей на другом конце Пироговской улицы. Вдруг, та, которая тоже боялась мышей, закричала в телефонную трубку: «Мышь!!!» Увидела, что одна из подопытных мышек выскочила из клетки. Услышав этот крик, Герой Советского Союза в мгновение ока инстинктивно запрыгнула на стол. Ничто человеческое героям было не чуждо…
В нашем доме на Беговой жил Борис Николаевич Полевой, написавший «Повесть о настоящем человеке». Пожалуй, один из наиболее известных в те годы писателей. И вот в начале 1960-х к подъезду, где он жил, подкатило несколько больших «правительственных» лимузинов. Мы, мальчишки, возвращались из школы, и я, как сейчас помню, грустно нес в своем портфеле дневник с «двойкой» по чистописанию. И вдруг из казавшихся нам длиннющими черных машин вышло очень много серьезных, одетых в почти одинаковые пальто и шапки дядей. И лишь один из них был совсем не похож на других, на наших. И тут нас всех осенило и прорвало радостным криком: «Товарищ Фидель, да здравствует Фидель Кастро!» Фидель — вождь Кубы — символ движения вперед, свободы, победы над американцами и прочими, кто нам угрожал, но кого мы ни капельки не боялись, приехал в гости к Борису Полевому.
Может, и была с Фиделем какая-то охрана, но к нам, к вопящей от радости ребятне, она отнеслась очень лояльно. Мы окружили крепкого, мощного бородача и наперебой кричали: «Автограф, автограф!» И кубинец оценил наш порыв. Остановился, терпеливо ставил подпись на листочках бумаги. У меня в портфеле лежал только дневник со злополучной «парой» по чистописанию. Нечего мне было терять, и я протянул его вождю кубинской революции. Потом выбрался из толпы, и увидел в дневнике аккуратно выведенное заглавными русскими буквами «ФЕДЯ». Дома с гордостью показал дневник с автографом маме с папой. О «двойке» они, да и я, даже не вспомнили.
Из детских воспоминаний сложилось впечатление, что всегда дом был полон гостей и друзей. Вечно у нас кто-то оставался ночевать, жили в Москву командированные фронтовики.
Признаюсь вам, что мама, а благодаря ей и я, были знакомы с некоторыми разведчиками. Хорошие отношения сложились с Павлом Анатольевичем Судоплатовым, руководившим в годы войны 4-м Управлением. У меня дома хранится фото Надежды Троян с Судоплатовым. Снимок сделан около стадиона «Динамо», тут бойцы ОМСБОН.
С особенным уважением Надежда Троян относилась к разведчикам-нелегалам. Она дружила с Анной Федоровной Камаевой и ее мужем Михаилом Ивановичем Филоненко. Эта семейная пара встретилась во время войны, когда Анна и Михаил были сотрудниками IV (разведывательно-диверсионного) управления НКВД.
Мало кто знает, что если бы Москва была захвачена фашистами и окажись Гитлер в нашей столице, Анне Камаевой было бы поручено уничтожить фюрера. Она должна была выдать себя за представительницу религиозной общины, радостно встречающей Гитлера, и, подойдя к нему с приветствием, подорвать спрятанную под одеждой гранату, обрекая себя на неминуемую гибель. После того, как фашистов отогнали от Москвы, Анна стала бойцом ОМСБОНа, где познакомилась со своим будущим мужем.
С мамой они сдружись, но после войны довольно быстро, году в 1947-м, куда-то исчезли. Теперь-то можно вспомнить их историю. Стали нелегалами, работали сначала в Чехословакии, затем перебрались в Латинскую Америку. В 1950–1960-е годы Михаил Иванович Филоненко был резидентом нашей разведки в одной из латиноамериканских стран. За границей у них родилось трое детей: два сына и дочь, которые даже не подозревали о том, кем на самом деле являются их родители.
Я верю в рассказ Анны Федоровны о том, что писатель Юлиан Семенов использовал некоторые эпизоды ее жизни для создания образа советской разведчицы — радистки Кэт из фильма «Семнадцать мгновений весны». И годы спустя Анна Федоровна признавалась, как боялась, что в момент родов может закричать по-русски и тем самым выдать себя и мужа. Но кричала она совсем не по-русски.
Когда Михаил Иванович серьезно заболел, пришлось после многих лет нелегальной работы за кордоном срочно добираться через полмира до Москвы, Как же тяжело далось это и ему, и Анне, на которую легли все обязанности — и матери, и жены, и разведчицы. А дети, только в Москве поняв, куда так рвались мать с заболевшим отцом, сказали им: «Теперь мы знаем, кто вы. Вы — русские шпионы». На родном не говорили.
Здоровье Михаила Ивановича было изрядно подорвано многолетним хроническим стрессом, и мама всячески старалась ему помочь. Прекрасный хирург Бураковский сделал Михаилу Ивановичу Филоненко аорто-коронарное шунтирование. Сегодня — это рабочая операция, хотя тоже весьма непростая. Тогда она была связана с большим риском. Помимо этого у Филоненко был рак поджелудочной железы.
Маму поражало, насколько бескорыстными были эти герои, которые всю свою жизнь служили Родине. В Латинской Америке пара «работала миллионерами», по крайней мере, были они людьми очень обеспеченными, А зарплату офицеров разведки, которая шла им на счет в Москве, перечисляли в Фонд Мира. Когда приехали, денег — немного, а хороших продуктов достать трудно. Возникли проблемы: требовалось диетическое питание.
Помните это словечко «достать»? И мама специально ходила к Андропову. Он помог.
Но продукты нужны были постоянно. И когда мама стала руководителем советского Красного Креста, то получила право на талоны в закрытую столовую на Грановского. И однажды она нас с братом огорошила: половина талонов — нам, половина — Филоненко. Каким же дефицитом были тогда хорошие продукты…
Михаил Иванович умер от злокачественной опухоли. Он был госпитализирован в Московский онкологический институт имени Герцена в 1-м Боткинском проезде, и мы часто навещали его во время болезни. Так получилось, что мне пришлось беседовать с Михаилом Ивановичем за несколько часов до его ухода из жизни. Сидели в садике Института Герцена, и Михаил Иванович, будто предчувствуя скорую кончину, говорил мне очень серьезные и важные вещи: о том, что главным стержнем для настоящего человека должна быть любовь к Родине и стремление жить во имя нее. Я навсегда запомню эту беседу. На редкость откровенным получился тогда разговор. Это сегодня, как врач, я понимаю, что уже было у него предчувствие — ночью нелегал Филоненко умер.
А 20 декабря 1967 года, в день 50-летия создания ВЧК-КГБ, маму пригласили на торжественное заседание в клуб КГБ. Она сидела в президиуме рядом с полковником Рудольфом Ивановичем Абелем. Познакомились, и, выходя из зала после заседания, мама попросила его оставить автограф на пригласительном билете. Абель поставил подпись и кроме этого подарил маме небольшой кусочек ватмана, на котором нарисовал маленький домик на лесной опушке: это была его подмосковная дача. Подарив свой рисунок, Абель спросил маму, не хочет ли она, чтобы на пригласительном билете оставил автограф и подтянутый представительный мужчина средних лет, который стоял с ними рядом. Мама, конечно, согласилась и тот, улыбнувшись, написал по-английски: Lonsdale. Это был легендарный разведчик Конон Трофимович Молодый, о котором снят фильм «Мертвый сезон».