и типографские принадлежности.
На гражданскую одежду филерам охранка выделяла специальные средства, гардероб подбирался сообразно месту и времени. Филеры одевались лотошниками, ремесленниками, монахами, солдатами и т. п. Впоследствии появилась инструкция о применении грима в сыскном деле[165]. В ней рекомендовалось учитывать, что в большом городе из-за многообразия населения костюм можно подбирать любой, т. к. люди одной профессии зачастую не знают друг друга, а в малом — следовало учитывать возможности встречи с коллегой по профессии, где люди обычно знакомы. Потому в малом городе желательно было, чтобы филеры маскировались под посыльных, носильщиков, извозчиков, мастеровых, швейцаров, дворников, поваров, лакеев. Не вызывали внимания окружающих солдаты, крестьяне и ищущие работу, что следовало учитывать при маскировке.
Помимо переодевания филеры использовали грим. Рекомендовалось изучать манеры тех, кого хотели изобразить филеры. При гримировке извозчиком следовало учитывать, что извозчик большую часть жизни проводит на козлах, ходит некрасиво, тихо, вразвалочку, говорит медленно и односложно. Учитывалась даже такая деталь, что извозчик плюет в сторону, чтобы не попасть на коня. При «перевоплощении» в приказчика следовало учитывать «пошиб на ловкость» приторную предупредительность и угодливость. При гримировании следовало учитывать время суток и погодные условия[166].
Не рекомендовалось носить бороду там, где ношение ее было не принято: в Польше, Литве, на Украине. Вообще филер своим видом не должен был привлекать внимание.
С появлением Летучего отряда масштабы деятельности филеров расширились. Филеры действовали в других городах тайно, нередко дублируя, а иногда противопоставляя свою работу местным органам. Старший филер вначале не имел права обращаться к местным розыскным властям за содействием. Затем, с ростом революционного движения, командировки летучих филеров становились все более длительными, и они постепенно стали обзаводиться секретной агентурой. Более крупная агентура оставалась за московской охранкой, а мелкая передавалась местным розыскным органам.
По этому поводу Зубатов докладывал в ДП, что он договорился с начальником Екатеринославского ГЖУ полковником Кременецким о том, чтобы тот стал вербовать на Юге России для Летучего отряда секретную агентуру. Зубатов считал, что для Летучего отряда это будет хороший агентурный центр и убедил ДП в необходимости того, чтобы старший филер встречался на конспиративной квартире с Л. Кременецким и докладывал ему о результатах наружного наблюдения, а тот, в свою очередь, информировал старшего филера о работе секретной агентуры. Полученные агентурные сведения Летучий отряд должен был докладывать в ДП. Таким образом, Летучий отряд стал превращаться в подвижное розыскное отделение, которое помимо наружного наблюдения занималось формированием агентуры центрального подчинения.
Для получения агентурных данных филерам рекомендовалось вступать в доверительные контакты с бродягами, проститутками, нищими.
После создания сети розыскных и охранных отделений старший филер Летучего отряда пользовался конспиративными квартирами старших филеров тех городов, куда он приезжал по делам службы. Потому в охранке имелись адреса старших филеров других городов.
Работа Летучего отряда вызывала недовольство у тех розыскных органов, где розыск был поставлен слабо. Особо неистовствовал по поводу работы Отряда и деятельности Зубатова начальник Киевского ГЖУ, «краса и гордость» Корпуса жандармов генерал В. Д. Новицкий. Он искренне считал Зубатова революционером и буквально засыпал ДП доносами.
В 1896–1897 гг. в Москве и Петербурге были введены участковые и вокзальные надзиратели. Они, по требованию офицеров и чиновников охранки, наводили справки об интересующих охранку лицах, делали выписки из домовых книг, расспрашивали гостиничную администрацию о проживающих, их деятельности и т. п., докладывали дежурному по охранке обо всех происшествиях на их территории.
Вокзальные надзиратели передавали филерам наблюдаемого, получали от них данные о сборе материалов для составления формальных справок. Они участвовали в охране высокопоставленных особ, вели наблюдение за происходящим на вокзалах, присутствовали при прибытии и отправлении поездов, содействовали филерам при их отъездах с наблюдаемыми, принимали и отправляли грузы охранного отделения, вызывали для охранников извозчиков. С появлением вокзальных надзирателей часть функций старшего филера перешла к ним, что освободило наблюдательный состав от бумажных дел.
Филер Летучего отряда
Работа в охранном отделении требовала четкого взаимодействия всех служб и подразделений. Этого не всегда можно было достичь приказами. Нужны были взаимоотношения, побуждавшие к поддержке и взаимовыручке. Специфика работы «агентурной» и «наблюдательной» служб, их взаимозависимость подталкивали их руководителей Зубатова и Медникова к сближению.
То, что не получалось у секретной агентуры Зубатова, «дотаптывалось» медниковыми филерами и наоборот. Собственно, эти два человека, Зубатов и Медников, составляли суть московской охранки. Разные по воспитанию, образованию и мировоззрению, эти люди в розыске составляли единое целое и дополняли друг друга[167].
Зубатов доверял Медникову и передал в его руки кассу. Прямых доказательств о нечистоплотности Зубатова нет. Однако покупка для отделения коляски на резиновом ходу — по тем временам шик, обеды с петербургским начальством в лучших и дорогих ресторанах наталкивают на мысль, что Зубатов тоже имел отношение к «комбинациям» Медникова.
Зубатов доверил Медникову связь с рабочей агентурой. У любовницы Медникова, шансоньеточной певички, находилась конспиративная квартира, где проходили встречи с важными лицами и особо секретными агентами.
В связи с готовившейся реформой в 1901 г. отряд был увеличен на 20 человек, но реорганизация наружного наблюдения была проведена после создания в августе 1902 г. розыскных отделений.
По созданию при розыскных органах наблюдательного штата потребность в командировках московских филеров отпадает. В то же время возникает необходимость координации действий филеров, централизации управления ими, сосредоточении их внимания на наиболее важных делах.
С переходом в Петербург на должность заведующего Особым отделом Зубатов «перетащил» туда и Медникова, который стал «главным филером» Российской империи.
Недостаток образования не позволял Медникову занять штатную должность. Тогда Зубатов определил его по вольному найму. При этом он приложил массу усилий для того, чтобы выхлопотать Медникову пенсию. В представлении на имя московского оберполицмейстера он описал заслуги Медникова, его непосильный труд в борьбе с крамолой и «болезненное состояние», вызванное тяготами филерской службы.
Как свидетельствует сослуживец Медникова Л. Меньщиков, в то время Медников никакими заболеваниями не страдал и обладал крепким здоровьем. Но Зубатов делал все возможное, чтобы рядом с ним был «свой» человек. «Свои» люди были направлены старшими во вновь созданные розыскные отделения. Старший филер, с ведома своего начальства, направлял два раза в неделю сводки наблюдений, а частным письмом на имя Зубатова или Медникова информировал о делах в охранке. Таким образом осуществлялся негласный контроль за охранниками.
На основании доклада от 10 октября 1902 г. Летучий филерский отряд был упразднен, а на его основе был создан Центральный отряд филеров. В его состав вошли наиболее опытные наблюдательные агенты из 20 человек. Остальные филеры были распределены по вновь образованным розыскным пунктам. С учреждением Центрального отряда филеров штат наблюдательных агентов был увеличен до 60 человек[168].
Опыт работы филеров Летучего отряда и московской охранки лег в основу «Свода правил, выработанных в развитие утвержденного господином министром внутренних дел 12 августа 1902 г. „Положения о начальниках розыскных отделений“ и Инструкции филерам Летучего отряда и филерам розыскных и охранных отделений» от 31 октября 1902 г. При ГЖУ для усиления агентурной работы были созданы агентурно-наблюдательные унтер-офицерские пункты.
По «Своду правил» способы внешнего наблюдения определялись распоряжениями ДП и начальники отделений за них не отвечали. Начальники отделений указывали старшим филерам лиц, подлежавших наблюдению, а выполнение технической стороны наблюдения лежало на старшем филере[169]. Но по существу все пункты «Свода правил», касающиеся деятельности филеров, были направлены на то, чтобы вывести их из подчинения охранке и поставить в прямую зависимость от ДП. Этим ДП стремился сосредоточить в своих руках наружное наблюдение.
В Инструкции подробно были расписаны документы текущего наблюдения: установки и выяснение наблюдаемых и мест, ими посещаемых, появление в сфере наблюдения новых лиц, о перемене наблюдаемыми места жительства, об их выбытии куда-либо, о сходках, конспиративных свиданиях, появлении у наблюдаемых подозрительных предметов и их передаче. Особо важные сведения докладывались немедленно.
При сопровождении наблюдаемого в другой город филер при удобном случае сообщал об этом своему начальнику и Медникову и если там останавливался, то сообщал своему руководству свой адрес. Из практики работы московской охранки был взят прием конспирации, когда о наблюдении под видом торговой корреспонденции в «контору» на имя Е. П. Серебрякова или «Павлова» (Медникова) приходили телеграммы «торговых людей»:
«Товар Черного везу Тулу» или «Товар Кашинский встречайте 27 января Николаевский вокзал 9 вечера вагон 3-го класса» и в ДП знали, что В. Л. Бурцев (филерская кличка «Кашинский») приезжает в Москву. При передаче наблюдения телеграмма гласила: «Товар Кашинский сдан московским приказчикам».