В документе жандармами выделяются два главных течения в мазепинском движении, которые «были крайне враждебны, непримиримы» к России и выступали за отторжение Украины от Российской империи. Однако при этом сторонники одного из авторитетных украинских политиков, президента украинского клуба в австрийском парламенте К. А. Левицкого, намеревались учредить «Украинское королевство» под протекторатом Австро-Венгрии, а партия М. С. Грушевского стремилась к восстановлению «самостийной Украины», независимой от какой-либо империи[349].
Профессор Грушевский был арестован в Киеве в декабре 1914 г. по обвинению в шпионаже в пользу Австро-Венгрии. По постановлению главного начальника Киевского военного округа его выслали в Симбирск. Позже он поселился в Казани. В апреле 1915 г. за М. С. Грушевским был учрежден гласный полицейский надзор. В сентябре 1916 г. ему разрешили поселиться в Москве, где он проживал до Февральской революции, после которой вернулся в Киев.
Был арестован и находился в ссылке под надзором полиции и другой видный сторонник идеи независимости Украины — предстоятель Украинской греко-католической церкви, верховный архиепископ Львовский, митрополит Галицкий Андрей (в миру граф Роман Шептицкий). В июле 1914 г. он присутствовал на состоявшемся в Вене тайном совещании под руководством главы МИД Австро-Венгрии графа Л. Бертхольда, утвердившем план действий по «украинскому вопросу». Ему было дано поручение подготовить рекомендации для австро-германского командования на случай оккупации юго-западной части российской империи. «Как только победоносная австрийская армия пересечет границу Украины, перед нами встанет тройная задача: военной, социальной и церковной организации страны, — говорится в документе, подготовленном митрополитом Андреем (Шептицким). — Решение этих задач должно… содействовать предполагаемому восстанию на Украине, но также и тому, чтобы отделить эти области от России при удобном случае как можно решительнее, чтобы придать им близкий народу характер независимой от России и чуждой царской державе национальной территории. Для этой цели должны быть использованы все украинские традиции, подавленные Россией. Надо возродить их в памяти и ввести в сознание народных масс так метко и точно, чтобы никакая политическая комбинация не была в состоянии ликвидировать последствия нашей победы»[350].
Когда в начале августа 1914 г. русские войска вошли во Львов, митрополит Андрей не ушел вместе с отступающими австро-венгерскими частями, а остался в своем кафедральном соборе Св. Юра. Вскоре русскому командованию начали поступать сведения о распространяемых в городе и в сельских приходах воззваниях главы Униатской церкви. Сначала к нему были применены меры морального воздействия. «Я его потребовал к себе с предложением дать честное слово, что он никаких враждебных действий против нас предпринимать не будет; в таком случае я брал на себя разрешить ему оставаться во Львове для исполнения его духовных обязанностей, — вспоминал генерал А. А. Брусилов. — Он охотно дал мне это слово, но, к сожалению, вслед за сим начал опять мутить и произносить церковные проповеди, явно нам враждебные»[351]. Например, 21 августа 1914 г. в Успенском соборе митрополит призвал верующих приграничных сел воевать против России, поскольку униаты «идут в бой за святую веру, божьей милостью связанные с австрийским государством и династией Габсбургов»[352]. По одной из версий, во время молебна в храме присутствовал жандармский ротмистр К. К. Ширмо-Щербинский, который доложил о проповеди митрополита военному губернатору Львова, и его судьба была предрешена[353].
Исследователь А. Ю. Бахтурина считает, что решение об аресте митрополита Андрея было принято раньше, поскольку его активная деятельность по распространению в России католичества восточного обряда еще в начале войны привлекло внимание МВД. В качестве доказательства она приводит справку Департамента полиции от 15 сентября 1914 г., в которой о деятельности митрополита говорилось, что он предпринимал попытки «восстановления унии в России (вербовка русских православных священников и старообрядческого духовенства в орден Базилиан); посредством подставных лиц занимался скупкой земель в пограничных с Галицией губерниях и в Белоруссии с целью переселения туда русских униатов из Галиции и пропаганда унии», в Галиции «подвергал жестоким насилиям и преследованиям местных галицко-русских священников, принадлежащих к русской народной организации» и, наконец, «организовал на свои средства украинско-мазепинские организации, направляя их деятельность против России, делал доклады императору Францу-Иосифу в противорусском духе и перед самой войной обмундировал целый отряд мазепинских стрелков»[354]. В связи с чем МВД было принято решение о розыске и аресте Шептицкого и передано начальнику штаба Ставки Верховного главнокомандующего генералу Н. Н. Янушкевичу для реализации[355].
Так или иначе, 19 сентября 1914 г. митрополит был арестован русскими военными властями за антироссийские проповеди и выслан в Киев. Затем его переправили в Новгород, Курск, Ярославль, а позже — в почетное заключение в Спасо-Евфимиевский монастырь в Суздале. В ссылке он находился под строгим надзором полиции. Необходимость пристального наблюдения Департамент полиции объяснял тем, что Шептицкий, «будучи австрийским подданным, осмеливается рукополагать для русской католической церкви священников» и даже, «находясь в плену, продолжает негласно управлять не принадлежащей ему паствой через посредство своего иподьякона»[356].
В феврале 1915 г. в подвале митрополичьего дома во Львове был обнаружен тайник, в котором «оказалось 18 зарытых ящиков, заключающих в себе различные священные и драгоценные предметы, старинные рукописи, а также переписка графа Шептицкого и документы современного политического значения…». Особый интерес вызвало послание австрийскому императору Францу-Иосифу, в котором Шептицкий излагал свой план переустройства «русской Украины» после вступления «победоносной австрийской армии» на территорию России. В существе своем он сводился к созданию на Украине марионеточного военно-политического режима под контролем австро-немецкой военной администрации.
Кроме записки «О мерах по отторжению Русской Украины от России», в руки контрразведки попали также списки лиц, которых австро-венгерское правительство должно было назначить на административные посты после оккупации Украины. Это произошло как раз в тот момент, когда Ватикан завершал переговоры с царским правительством о разрешении митрополиту Андрею (Шептицкому) выехать в Ватикан или в какую-либо нейтральную страну, или об обмене его на какого-нибудь пленного русского журналиста. Один из чиновников при военном губернаторе Галиции 28 апреля 1915 г. написал начальнику Канцелярии министра иностранных дел барону М. Ф. Шиллингу, что найденные во Львове секретные документы безусловно подтверждают «связь Шептицкого с Берлином и его деятельность в интересах австрийского генштаба». Тогда МИД России удовлетворило просьбу Ватикана предоставить документальные основания для дальнейшего содержания Шептицкого в качестве интернированного. После чего этот вопрос больше не поднимался[357].
Арестованный архив был вывезен в Петроград в распоряжение Департамента полиции. Изучение хранящихся в нем документов лишь усилило претензии к его владельцу. В обобщенной записке, поданной императору Николаю II, в качестве инкриминируемых Шептицкому «политических преступлений» перечислялось следующее: связь с т. н. «русскими католиками»; нелегальное посещение России; насаждение подпольных униатских центров и эмиссаров; возглавление политического движения т. н. «украинофильства», ставящего своей задачей борьбу с Россией; поддержка «украинского сепаратизма», направленного на расчленение России» и т. д. В 1917 г. Временное правительство сняло с митрополита все ограничения.
Как справедливо отметил украинский исследователь Р. Пришва, аресты М. С. Грушевского и митрополита Андрея (Шептицкого) «поставили точку в намерениях галичан», опиравшихся на австрийцев и немцев, «создать на карте мира новое национальное государство», а также провалили намерения «Центрального блока развить новую „весну народов“ на территории России»[358]. Вместе с тем, как отмечает А. Ю. Бахтурина, арест митрополита не привел к ожидаемому властями массовому переходу униатов Восточной Галиции в православную веру[359].
В основном же деятельность спецслужб России была направлена на сбор информации об украинских сепаратистах и противодействие их пропаганде, ведшейся на протяжении всей войны, но особого успеха не имела[360]. Например, в начале 1916 г. КРО штаба главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта в сводке агентурных сведений писало следующее: «Австрия и Германия в целях ослабления России решили использовать сепаратистские стремления украинофилов, командировали в Россию эмигрантов из Малороссии для пропаганды идеи о предстоящей возможности после поражения России выделении из ее состава малороссийских губерний для образования из этих губерний с присоединением к таковым Галиции, автономного под главенством Австрии Украинского королевства.
Ныне для более широкой популяризации украинской идеи „Союз освобождения Украины“ начал выпускать воззвания, брошюры и книги на малороссийском наречии и рассылать по разным городам своих агентов с целью разжигания в малороссах националистических стремлений.