Информация о встречах с агентурой и дальнейших действиях в докладной записке Лосева появляется лишь с момента их прибытия в г. Пешавар, где был установлен контакт с одним из агентов, который, по утверждению советского разведчика, служил офицером в британских войсках и мог выполнять функции местного резидента. В Пешаваре для более эффективной работы Лосев и Башли разделились и далее каждый пошел своим маршрутом.
Здесь надо сказать несколько слов о личности Башли. Разумеется, этот человек прекрасно знал «независимую» полосу Британской Индии, включая отношения между племенами. Учитывая этот факт, а также то обстоятельство, что Башли вел Лосева от самого Памира, можно смело предположить, что этот советский агент был местным странствующим торговцем. Такая «крыша» позволяла ему проникать в самые труднодоступные горные районы, минуя английские кордоны. Она же спасала ему жизнь в районах боевых столкновений между приграничными племенами: на Востоке купцов часто грабят, но редко убивают.
Башли был незаменим для Лосева в тех местах, где европейцу нельзя было остаться незамеченным. Так, сразу же после Пешавара Башли исследовал обстановку в Хайбарском проходе, чтобы выяснить возможность установления нелегальной связи между Афганистаном и Индией. Его поездка доказала, что этот кратчайший путь в Индию надежно перекрыт англичанами, поэтому лучше его не использовать для связи с Афганистаном. В другой раз проводник Лосева заменил его в г. Кветте, где советский разведчик не мог появиться, помня горький урок своей прошлой поездки. Таким образом, у резидента разведки Туркфронта во время выполнения его задания был незаменимый помощник.
Из Пешавара Лосев поехал в Равальпинди, где находилась штаб британских войск, а затем выехал в Лахор, где прожил более месяца. Этот город советский резидент считал наиболее удобным центром для создания центральной резидентуры советской военной разведки в Северной Индии. В Пенджабе «шефство» над Лосевым взяли сикхи из партии «Гадар». Этим объясняется его длительное проживание в Лахоре, где он, судя по всему, имел надежное прикрытие.
В этом городе Лосев дождался Башли, который сообщил ему о своей удачной поездке в г. Кветту и г. Кандагар (Афганистан). Одновременно он доложил своему советскому руководителю о создании резидентур в Танке и Банну. Таким образом, задание было выполнено и двум разведчикам можно было возвращаться домой. Чтобы предупредить Центр о выполнении задания, Лосев командировал Башли в г. Бомбей. Скорее всего, по сложившейся практике через одну из центральных английских газет Башли дал условный сигнал об их скором возвращении.
Обратный путь в СССР оказался для Лосева и его проводника гораздо труднее, чем в самом начале «путешествия». Причина была проста и весома: у Лосева закончились деньги. В г. Лахоре он не смог обменять чеки на наличные фунты стерлингов, поэтому значительную часть пути домой ему с Башли пришлось, нуждаясь в самом необходимом, пройти пешком. Лосеву все же хватило сил и воли успешно завершить самую рискованную операцию в его карьере разведчика.
По итогам своего пребывания в Индии В. Лосев составил докладную записку, в которой предложил территорию от Памира до Белуджистана разделить на 4 разведрайона:
1. Афганский Вахан и прилегающий регион Северного Афганистана, согласно его рекомендациям, становились сферой работы представителя Разведупра, штаб-квартирой которого должен был стать пограничный пост «Русский» в Мургабской долине.
2. Читрал и Кашмир. Советская разведка первоначально должна была «освоить» Читрал, а затем постепенно наладить агентурную сеть в Кашмире.
3. Роль главного центра по сбору военной и политической информации в СЗПП и Пенджабе Лосев отводил г. Пешавару.
4. Район Кветты и Кандагара объединялись в последнее четвертое «агентство». Советские резиденты в этих городах абсолютно независимо друг от друга «освещали» обстановку в Вазиристане и Белуджистане. Под их наблюдением в первую очередь находились стратегические горные проходы: Кохатский, Гомальский и Боланский. Лосев указывал, что для этого можно использовать старые «связи» 1905–1907 гг.
Для сбора политической информации в Северо-Западной Индии Лосев предлагал использовать купцов, торговцев, а «военная линия» должна была добывать разведданные среди британских военнослужащих.
Не сумев арестовать советского разведчика, британские спецслужбы взяли реванш в г. Баку. Индийская политическая разведка (ИПР) имела в коминтерновских структурах своего агента, который передал ей отчет советского разведчика. Доклад Лосева произвел переполох в Симле и Лондоне. Однако, несмотря на все усилия, англичане не смогли установить маршрут Лосева, его контакты, а также путь, каким он вернулся назад на родину. Дело в том, что Лосев специально составил свой доклад в самых общих чертах и сознательно исказил часть информации, предназначенной для бакинского «Совета пропаганды и действия».
Разумеется, определенный ущерб деятельности советской агентуры в зоне пуштунских племен и Пенджабе был нанесен. После известия, что опытный разведчик длительное время пробыл в Индии, восстановил связи со старой агентурой и разрабатывает для командования Красной Армии план использования повстанческого движения пуштунов «независимой» полосы против Великобритании, английская контрразведка активизировала свою деятельность. По сложившейся в Британии традиции она годами могла держать под наблюдением подозрительного человека. Все это было серьезным препятствием для развертывания советской агентурной сети в Индии. Автор не исключает возможности, что по горячим следам англичанам не удалось арестовать агентов Лосева и людей, которые ему помогали, но через определенное время часть из них была все же схвачена. Во все времена и у всех народов за предательство в своих рядах платилась очень высокая цена…
Но в 1925 г. английские спецслужбы вынуждены были признать крупный провал в своей работе. Руководство британской разведки с тревогой констатировало, что советская военная разведка приступила к созданию резидентур в Северной Индии и вновь стремилась использовать мятежные пуштунские племена в своих интересах.
Ю. Н. ТихоновДеятельность «разведки Коминтерна» в Афганистане (1920–1941)
История «тайной войны» в Центральной Азии в XX в. в силу специфики изучаемого объекта до настоящего времени хранит много тайн. Однако для объективного изучения прошлого необходимо шаг за шагом вводить в научный оборот новые источники, освещающие противоборство разведок великих держав в этом стратегически важном регионе мира. Особенно важно проанализировать события «Большой игры», связанные с деятельностью отечественных спецслужб в Афганистане накануне и в годы Великой Отечественной войны.
Спецструктуры Третьего Интернационала, так называемая разведка Коминтерна (КИ), внесли значительный вклад в «освоение» советской разведкой «афганского коридора», но их активность в Центральной Азии освещена отечественными исследователями явно недостаточно. Автор в данной статье попытается осветить лишь наиболее значимые эпизоды деятельности «разведки КИ» в Афганистане, прекрасно понимая, что по мере рассекречивания новых документов появятся новые факты о работе коминтерновских структур на подступах к Британской Индии.
Советское правительство, командование Красной Армии и руководство советских спецслужб в 1920-х гг. признавали важную роль Коминтерна при решении всех внешнеполитических вопросов. Одновременно сложилась практика, что коминтерновские структуры тесно сотрудничают с советской разведкой во всех регионах мира, включая Центральную Азию. В результате советские полпредства за рубежом становились штабами по руководству, финансированию и вооружению антиправительственных элементов; внутри структур РККА формировались интернациональные части и агентура для «закордонной работы».
В период существования Коминтерна все советские послы в афганской столице тайно являлись и представителями этой международной организации. Даже первый полпред РСФСР в Кабуле беспартийный Н. З. Бравин выполнял поручения Коминтерна в Афганистане. Прибывший в декабре 1919 г. в афганскую столицу Я. З. Суриц, который уже официально был представителем КИ не только в Афганистане, но в Центральной Азии, смог немедленно приступить к решению одной из самых важных задач — поддержке антибританского повстанческого движения в северо-западной Индии.
Судя по донесениям Сурица в Москву, своей главной целью в Кабуле он считал организацию революции в Индии. После подписания советско-британского торгового соглашения 1921 г., когда его отставка с поста полпреда была предрешена, он изложил руководству НКИД свои рекомендации по дальнейшей работе в Афганистане. Фактически это было «завещание революционера», а не дипломатический документ в современном его понимании. К примеру, Суриц писал в Москву: «Индия является для нас не средством, а самоцелью. Раскрепощение ее трудящихся миллионов стало очередной задачей мирового революционного движения. Путь коммунизма в Азии лежит через Индийскую революцию. Братская нам по духу и формам, она, несомненно, станет основным фактором борьбы за освобождение всего Востока. Ее успех — громаднейший шаг вперед и для внешней политики РСФСР». В соответствии с этими установками он и действовал на посту полпреда в Кабуле.
Для создания «индийской революционной базы» в Центральной Азии прошла реорганизация коминтерновских структур в Средней Азии: «Совет интернациональной пропаганды и действия» в конце лета 1920 г. был заменен Туркестанским бюро Коминтерна. Главной причиной ликвидации «Интерпропа» было то, что этот коминтерновский орган не смог наладить законспирированную заграничную сеть III Интернационала в сопредельных Туркестану азиатских странах: реально действующих пунктов связи на границе создано не было; систематического сбора и обработки развединформации не велось; из несоблюдения элементарных норм секретности провалы закордонных агентов следовали один за другим. В связи с этим в Ташкенте начало функционировать Туркбюро КИ, которому предстояло проделать огромную работу по созданию нелегальных структур Коминтерна как Туркестане, так и в Центральной Азии.