период 1939–1940 гг. Договоры прибалтийских стран с СССР[735], заключенные осенью 1939 г., характеризуются как навязанные грубой силой с целью включения этих стран в сферу влияния СССР.
Ряд авторов подчёркивает коварство и ненадёжность СССР как партнёра, поскольку все его внешнеполитические мероприятия, проведенные в отношении прибалтийских стран в 1939 и 1940 гг., — это «непрерывное нарушение соглашений и несоблюдение договоров»[736].
При этом размещение советских военных баз на территории Латвии, Литвы и Эстонии характеризуется исключительно как вмешательство во внутренние дела этих государств и экспорт революционной идеологии.
После подписания в сентябре 1939 г. договора между СССР и Германией, известного как «пакт Молотова — Риббентропа», советское правительство начало переговоры с первой из Прибалтийских республик — Эстонией о предоставлении СССР военных баз. Под давлением СССР 28 сентября договор был подписан, в результате чего на территории Эстонской Республики были размещены советские войска.
5 октября 1939 г. Латвия, так же, как и Эстония, подписала договор с СССР, по которому на ее территории были размещены части РККА и базы советских военно-морских сил.
10 октября 1939 г. СССР заключил с Литвой договор, подобный договорам с Латвией и Эстонией, по которому на территории Литвы были размещены советские войска[737]. При этом договор с Литвой сильно отличался от договоров с Латвией и Эстонией. Полностью он назывался так: «Договор о передаче Литовской Республике города Вильно и Виленской области и о взаимопомощи между Советским Союзом и Литвой». То есть Литве передавались ранее принадлежащие ей территории, в том числе и столица — г. Вильно (Вильнюс)[738]. Литовские войска вошли в свою древнюю столицу 28 октября 1939 г. Но до присоединения Литвы к Советскому Союзу ее правительство оставалось в Каунасе[739].
В соответствии с секретным дополнительным протоколом о границе сфер интересов Германии и СССР от 23 августа 1939 г. и секретным протоколом об отказе Германии от претензий на часть территории Литвы от 28 августа 1939 г. правительство Германии отказывалось от территориальных притязаний к Литве в обмен на выплату СССР 7 500 000 золотых долларов, а также были четко разграничены сферы интересов Германии и СССР, в соответствии с которыми Прибалтика попадала в сферу советских интересов[740].
Для современной прибалтийской историографии характерно интерпретировать факт создания советских военных баз исключительно однобоко — как вмешательство во внутренние дела, за которыми последовала «оккупация Прибалтики Советским Союзом» в 1940 г.
Однако, вопреки мнению прибалтийских историков, всем советским представителям, как военным, так и гражданским, было строго запрещено хоть как-то вмешиваться во внутренние дела страны пребывания. В договорах о создании военных баз на территории Прибалтики подчеркивалось, что советская сторона не будет вмешиваться во внутренние дела Латвии, Литвы и Эстонии[741].
В секретном приказе наркома обороны № 0162 было сказано: «настроения и разговоры о “советизации”… нужно в корне ликвидировать и впредь пресекать самым беспощадным образом, ибо они на руку только врагам Советского Союза»[742].
Вместе с тем, несмотря на присутствие советского военного контингента, в прибалтийских странах начали расти прогерманские настроения. Этому способствовали военные успехи немцев в Европе, а также то, что экономика прибалтийских стран была ориентирована на западный, в основном германский, рынок.
Антисоветские настроения поддерживались правительствами прибалтийских государств. С 1939 г. усилились контакты прибалтийских спецслужб с абвером и гестапо и друг с другом. Однако если раньше основное внимание уделялось обмену информацией военного характера, то теперь все силы разведки и контрразведки Латвии Литвы и Эстонии были брошены на борьбу с коммунистическим движением в своих странах. Так, например, был заключен договор о сотрудничестве между департаментом государственной безопасности Литвы и гестапо, в соответствии с которым осуществлялось координирование работы между этими организациями «по вопросам борьбы с польскими националистическими организациями, английскими, французскими и советскими шпионами, находящимися на литовской территории и работающими против Германии и Литвы, осуществлялся обмен уголовными преступниками без всяких дипломатических процедур, взаимный обмен коммунистической литературой, изымаемой гестапо в Германии, а департаментом государственной безопасности — в Литве». Подобные договоры были также заключены между гестапо и политическими полициями Латвии и Эстонии. Абвер оказывал финансовую помощь эстонской разведке, сотрудники которой передавали немцам важную развединформацию[743].
Вместе с тем имели место недружественные, да и просто провокационные действия в отношении советских граждан как со стороны государственных органов, так и со стороны местных профашистски настроенных националистов. Так, например, эстонские националисты стремились максимально осложнить пребывание советских граждан на территории Эстонии и даже организовывали нападения на них, правда, только в тех случаях, когда были абсолютно уверены в своей безнаказанности[744].
В то же время многие граждане Латвии, Литвы и Эстонии были вполне искренни в своих симпатиях к Советскому Союзу и его представителям, вследствие чего власти старались свести к минимуму контакты местных жителей с советскими гражданами, вплоть до отселения своих граждан с территорий, прилегавших к местам дислокации советских войск.
Следует упомянуть, что в Латвии, Литве и Эстонии в период 1923–1939 гг. существовали политические движения, вполне официально выступавшие за присоединение к Советскому Союзу, поэтому правящие круги прибалтийских республик опасались роста влияния СССР вполне обоснованно.
Таким образом, события 1939–1940 гг. в Прибалтике нельзя оценивать однозначно. Значительная часть населения действительно приветствовала происходившие в республиках перемены, сближение с Советским Союзом и была категорически против союза с нацистской Германией. Особенно сильно от «Договора о взаимопомощи» выиграла Литовская Республика — ей были переданы обширные территории вместе с исторической столицей — г. Вильнюсом (Вильно).
Вместе с тем правящие круги прибалтийских республик откровенно боялись Советского Союза и пытались заигрывать с Германией и другими западными странами. Однако в сложившейся на тот момент политической обстановке Англия поддержать прибалтийские государства не могла, а Германия также не хотела обострять отношения с Советским Союзом.
Это привело к тому, что правительства Латвии, Литвы и Эстонии были вынуждены уступить давлению Советского Союза, что в конечном итоге привело к включению этих республик в состав СССР.
5. Вхождение республик Прибалтики в состав СССР.
Прибалтийские авторы едины в том, что действия СССР в прибалтийских странах в 1940 г. являются актом неспровоцированной агрессии, оккупацией с последующей аннексией стран Балтии в состав Советского Союза. Наиболее глубоко этот взгляд излагается в монографии эстонского автора Л. Мялксоо[745], других работах[746].
Вот как интерпретируются события 1940 г. на официальном сайте посольства Эстонии в России:
Летом 1940 г. Советский Союз оккупировал и насильно аннексировал Эстонию вместе с Латвией и Литвой на основании… пакта Молотова — Риббентропа. Москва воспользовалась моментом, когда остальная часть мира была шокирована ужасными событиями во Франции. По инициативе советской власти в странах Прибалтики были организованы незаконные парламентские выборы с фальсифицированными результатами, которые демократические западные страны не признали. Советская власть немедленно ввела режим террора, жертвой которого стали и этнические меньшинства Эстонии — евреи и русские. Особое внимание обращалось на уничтожение культурной, деловой, политической и военной элиты нации[747].
Включение Латвии в состав СССР рассматривается в латвийских учебниках по истории как большое несчастье для латышского народа. Следствия этого включения — изменение экономического устройства, приведшее к упадку экономики и резкому понижению уровня жизни, русификация образования и культуры, необузданный террор против латышского народа. Самое распространённое обозначение «первого года советской оккупации (июнь 1940 г. — июнь 1941 года)» — «страшный год»[748].
На самом деле позиция прибалтийских историков носит тенденциозный, не соответствующий действительности характер.
Так, в соответствии с международно-правовой доктриной середины XX в. под «оккупацией» понималось приобретение государством никем не заселенной территории, которая ранее не принадлежала какому-либо государству, путем установления над ней эффективного контроля с намерением распространить на нее свой суверенитет. Кроме того, этот термин означал временное занятие в ходе вооруженного конфликта армией одного из воюющих государств территории (или части территории) другого государства.
Для правовой оценки ситуации, сложившейся в Прибалтике в конце 30-х годов прошлого века, термин «оккупация» не может быть использован, поскольку между СССР и прибалтийскими государствами не было состояния войны и вообще не велось военных действий, а ввод войск осуществлялся на договорной основе и с ясно выраженного согласия существовавших в этих республиках тогдашних властей — как бы к ним не относиться. Кроме того, в Латвии, Литве и Эстонии на протяжении всего периода их пребывания в составе Советского Союза, за исключением времени оккупации Германией этой части территории СССР в годы Великой Отечественной войны, действовали национальные органы власти. И как известно, именно эти власти — опять же, независимо от того, как их расценивать сегодня, — в лице верховных советов соответствующих республик приняли в 1990 г. решения, приведшие к их выходу из состава СССР. Так что если подвергать сомнению легитимность органов власти советского периода, возникает вопрос и о легитимности провозглашения республиками Прибалтики своей независимости.