— Лександра, помоги! — и Васька старался на скаку, в такт, так подбросить шкалик ногами, чтобы он погас в воздухе.
Но Шаманин с ходатаем продолжали свое, не обращая внимания на Васькины подвиги, не принимая его в свою компанию. Ему стало грустно, всем жертвует, а на него плюют. Нет благодарности.
Он подсел.
— От губернатора прямо на Рождественку к еврейским магазинам.
— Рейнбот-то русский.
— Потом разберут, зачем фамилия жидовская.
— Бей в мою голову, — крикнул Васька, — а они ноль внимания! Раскровянить им морды?
— В доме Гольдштейна газетчик живёт, надо отучить на митингах ораторствовать.
— Мёртвые молчат.
Васька вскочил. Его озарило… Деньги! Авдотьины!!.. Хе! прозевал ходатай! подбирался и прозевал!
— Придут, придут, придут! — с воплем кричала Эмилька.
— Придут? Пускай — бормотал Васька, нетвёрдыми шагами поднимаясь по лестнице… Плевать!..
Вячеслав Менжинский[847]
Ю.Д. БойковАгент «Иванов» из города металлургов
Я перечитываю старые газеты… 1994, 1995, 1999 гг. На пожелтевших страницах жизнь тех ошеломляющих лет, когда мир перевернулся не только для рядового гражданина, но и для тех недоумков, которые хотели его перевернуть. Я читаю заметки и статьи в липецких газетах о криминальных выходках обезумевшего от беспредела народа и вижу, как по-кавалерийски легко к этим драматическим событиям относятся сами журналисты: «гражданин N хранил в доме автомат Калашникова и тысячу патронов к нему. Зачем? Может, когда сгодится»; «граждане N и N умыкнули со склада Авиацентра реактивные снаряды и с любопытством стареющих недорослей изучали их устройство у себя в уютных квартирках…».
Общество ещё не испугалось. Ещё не было Беслана и Дубровки, взрывов на транспорте и в жилых домах. Обыватель не попробовал на собственной шкуре, на психике разрушительную силу оружия. Романтика вороненого ствола, хлынувшая в нашу страну с западными боевиками первых видеосалонов, не воспринималась как опасная, трагическая пошлость. Забыли, что ружьё обязательно однажды выстрелит. Не задумались, почему оружие всегда находится под контролем государства. Его осуществляли не только сотрудники МВД, но и органы госбезопасности.
Агентурная информация о предложениях на липецком рынке боевого оружия, конечно, не прошла мимо нашего ещё молодого отдела по борьбе с терроризмом. Эпизодов было немало. О некоторых рассказал прежде, о других расскажу сейчас. Все они драматичны, и если у меня не получится нагнать на читателя страха и озабоченности своими сюжетами, то всё-таки прошу поверить мне на слово — каждая такая операция была уникальна по разработке и жизненно опасна по содержанию.
Пристрастились, например, прапорщики, рядовые и даже офицеры роты охраны Липецкого авиацентра воровать авиационный боезапас с ими же охраняемых складов. В данном случае уже не для познавательных целей, а под конкретный заказ представителей «горячих точек». Под пиво и модную тогда водку «Казаки России» хвастались горячим кавказским джигитам, что готовы хоть полк вооружить, только платите. Вот когда потребовался наш актив, созданный ещё в процессе игр с заграничными идеологическими центрами.
Среди узкого круга ставших уже профессионалами агентов была одна яркая и чистая фигура бескорыстного служителя идее безопасности России. Даже сегодня, по истечении многих лет, я не могу назвать имени этого благородного человека. Но для простоты восприятия и удобства повествования назовём его широко распространённой русской фамилией «Иванов». Прежде чем перейти к сюжету, надо всё-таки сказать несколько теплых слов о его человеческих качествах.
Как-то на площади Мира, там, где поворот на Грязи — кстати, по-прежнему скандальный перекрёсток, — отморозки обстреляли из травматика иномарку. Зачем? Так, для смеха. За рулём была женщина, она записала номер машины и обратилась в милицию.
А те в ответ: найдите свидетелей. Где ж их взять? Наши граждане не любят выступать в этом качестве. «Иванов» же, когда я ему рассказал об этой человеческой «комедии и драме», потребовал: «Дай мне её адрес. Я пойду свидетелем. Ненавижу отморозков и несправедливость». Такие люди в нашей стране по-прежнему есть. С нами сотрудничал не за карьеру — он сам мог кому угодно пособить, не за деньги — за справедливость. Да, он был, наверное, немножко авантюристом, любителем приключений, но эта его страсть реализовывалась, несомненно, в созидательном русле.
Это был мой агент. В соответствии со спецификой нашей работы его никто из офицеров знать не мог и не должен. Разрабатываем с ним план проверки информации по авиационному арсеналу и его личное алиби. Последнее — важнейшее условие работы агента.
Не стану утомлять читателя особенностями и технологией разработок. Отмечу только, что они требуют много времени, физических сил и крепкой психики при исключительно исправной работе интеллекта. Опишу всего лишь заключительный этап операции. Одной, не главной, из целого ряда проведённых при участии «Иванова».
Липецк. Управление ФСБ
8 марта 1994 г. я пришел на работу в 6 часов утра. И сразу же заглянул в технический отдел. Название подразделения хоть и звучит неромантично, но значение для всей нашей деятельности имеет важнейшее. Их дело — контроль телефонных разговоров, создание фотопортретов и киносюжетов о наших объектах наблюдения.
Напоминаю: 8 марта! День для нашего народа особенно лирический. И то, что многие сотрудницы по моей вине на местах уже много часов, может быть рассмотрено как преступление против устоявшихся праздничных традиций. Разумеется, я всех поздравил с праздником, изобразил восторг женской красотой, являя собой воплощённое поклонение перед ней и её носительницами. Но профессионалов на галантность не разведёшь: все догадывались, что у меня — виновника праздничного сбора — нервы на пределе: сегодня что-то должно решиться. Они не ошибались.
Три недели назад мы с «Ивановым» начали оперативную разработку оружейных бизнесменов, предложивших ни много ни мало противотанковые армейские мины — ПТМ.
Продавец ему попался очень осторожный и какой-то нервный. А может, неопытный. Но мины предлагал в любом количестве. И вот сегодня «Иванов» должен договориться о времени и месте обмена товара на дензнаки.
Написал эту фразу и увидел, как коротка и проста она на бумаге и как сложна в конкретном исполнении. Агент должен при таких переговорах держать в памяти десятки наших вводных: где провести встречу, как повлиять на криминальных барыг, чтобы место операции совпало с нашими планами. Но и это не главное. Соль и перец в том, чтобы сообщить кому надо — в данном случае мне — о результатах переговоров.
Рация в сигаретной пачке «Мальборо» — это творческая находка режиссёра Гайдая. В описываемое время не то что заурядной мобилы не было, но и телефоны-автоматы, которых уже не помнит молодое поколение, исправным был лишь один из десяти.
Как же надо было изловчиться агенту, чтобы под неусыпной опекой преступников, которые, кстати, тоже на пределе нервного срыва, отыскать этот десятый исправный телефон-автомат и позвонить в «контору». Такого звонка я и ждал. Он открывал тактический простор для завершения операции, попросту говоря, заломить врагам-барыгам руки вместе с их смертоносным товаром, а говоря языком протокола — взять с поличным. Такой была обстановка в это праздничное утро, но из техотдела мне каждые 15 минут беззаботно сообщали: «Ничего особенного, Юрий Дмитриевич, пока не фиксируем».
Постепенно я становлюсь врагом № 1 для всего управления. Потому что сегодня не какой-то там рядовой день, а 8 марта. Ладно, сидят на взводе ребята, которые должны участвовать в задержании, хотя у них и без меня своих дел полно: их дома ждут жены, дочери с поздравлениями. Бог с ним, с наружным наблюдением, ребята дежурят, ждут сигнала, им не привыкать. Но ведь еще дополнительную бригаду технических работниц выдернули по такому случаю. И никто, кроме начальства, не знает, во имя чего такой ажиотаж. Нет, народ, конечно, догадывается, что у кого-то в «конторе» дело подходит к заключительной стадии, но ведь день сегодня праздничный…
Тут следует ещё раз подчеркнуть специфику работы органов госбезопасности, кстати, так должны бы работать и все силовики.
Главный принцип — строжайшая конспирация любой операции от начала и до конца. И если я, например, ее возглавляю, то все делаю только сам — с наружкой работаю, с агентом, лично начальству планы пишу и лично отношу. Никто из коллег ничего знать не должен и интересоваться не имеет права. Слишком любопытный — или крот, или дурак. Все проходит под грифом «Совершенно секретно».
Таковы канонические правила этих опасных, но необходимых игр. Допустил утечку, провалил план по собственной халатности — расстанься с погонами и займи место на нарах, рядом с теми, кого только что считал врагами. Тяжелейшее и одновременно азартнейшее время! А уж когда операция близится к финалу… Я в такие периоды по три пачки сигарет выкуривал за день, в случае любой заминки в тысячный раз прокручивая в голове все обстоятельства дела и прикидывая, где могла случиться осечка.
Вот и сейчас говорю себе: спокойно, давай-ка еще раз проанализируем все по порядку. С «Ивановым», поскольку у него в криминальных кругах большой авторитет, связались какие-то люди и намекнули, что могут за хорошую цену продать противотанковые мины.
«Иванов» считается отъявленным бандитом, связанным и с Москвой, и с Чечней, на него постоянно выходят все, кому нужно продать оружие. Тут не подкопаешься. Бывали даже случаи — мы брали купленные им пистолеты, переписывали их номера, отстреливали, чтобы знать баллистические параметры, а потом возвращали обратно. И ни разу его не засветили. А оружейный бизнес очень жесток, убивают при малейшем подозрении. Идем дальше — по ходу дела «Иванов» выяснил, что мины ПТМ применяются для минирования территорий с вертолетов. Внешне эти мины похожи на стандартную книгу в пластиковом переплете.