В тот же день в Особый отдел Южного фронта поступила телеграмма от председателя Особого отдела ВЧК М.С. Кедрова. В ней сообщалось: «Организация “Орден романовцев” общегосударственного характера раскрыта управлением Особого отдела в Москве. Предлагаю всех арестованных по названному делу направить под усиленным конвоем в Москву в Особотдел ВЧК». Однако эту телеграмму расшифровали в Особом отделе Южного фронта только 2 марта. Сразу же за подписью заместителя председателя военно-полевого трибунала Южного фронта в Москву был отправлен ответ: «Телеграмма № 01085 опоздала. Приговор приведён в исполнение 1 марта»…
Так закончилась эта операция. Получив ценную информацию от влюбленного и болтливого С. Фрелиха об «Ордене романовцев», чекисты не стали сразу арестовывать названных им участников этой антибольшевистской организации, как это делалось в то время многими чекистскими органами, а завели со своим противником «игру». Было бы справедливо утверждать, что это была одна из первых чекистских операций с использованием дезинформационных материалов. Умело руководя патриотически настроенной Мачехиной, руководство Особого отдела Южного фронта сумело внедрить в «Орден романовцев» начальника штаба заградительных отрядов Южного фронта Р.М. Потёмкина. Как только были установлены все участники и планы указанной организации, чекисты реализовали свою агентурную разработку арестами и судом военно-полевого трибунала Южного фронта. А суд в условиях Гражданской войны всегда был скорым и безжалостным.
А.В. РыжиковЛиквидация банды Стулова-Юшко
Антикрестьянская направленность политики военного коммунизма (продовольственная диктатура, продразверстка, государственная монополия на хлеб), мобилизации в Красную армию превратили крестьянское сопротивление в постоянный фактор Гражданской войны.
В информационных сводках того периода постоянно отмечалось, что основная масса крестьянства к советской власти и коммунистической партии «относится отрицательно, а местами даже враждебно». Крестьянский протест принимал формы повстанческого движения и бандитизма. При этом, как отмечалось в информационном обзоре Секретного отдела ВЧК, «…приходится констатировать, что… трудно отличить, где кончается бандитизм и где начинается повстанческое движение. И то, и другое так тесно переплелось, что их трудно разграничить. Одно обусловливает другое, и наоборот»[183]
Действительно, противники советской власти, скрываясь от преследований, уходили в леса и образовывали там банды, которые, кроме борьбы с существующим режимом, совершали и преступления чисто уголовного характера. С другой стороны, шайки уголовников вливались в состав «зеленой армии». Социальной базой для незаконных вооруженных формирований, как бы их назвали сейчас, являлись дезертиры. По оценке чекистов, «эта категория (Дезертиры. — Прим. авт.) представляет собой сырой материал, из которого вожаки лепят, что угодно. По социальному своему положению дезертиры большей частью представляют собой зажиточные элементы деревни, обалдевшие, деклассированные, боящиеся и красных, и белых, стремящиеся зажить скорее спокойной, «хозяйской» жизнью, они бросаются из одного лагеря в другой и попадают в лапы белогвардейцев, явных или тайных, которые их организуют, вливают в шайки, объединяют и т. д.»[184].
Данное положение было характерно и для губерний Верхней Волги[185]. Проводимая весной-летом 1919 г. в регионе мобилизация в Красную армию вызвала массовое дезертирство. Так, в Иваново-Вознесенской губернии к середине июня этого года официально насчитывался 13 351 дезертир[186]. Как отмечалось в чекистской сводке о политическом положении губернии, «согласно поступающих сведений из уездов, дезертиров много, и большинство из них сейчас работает на полевых работах»[187]. При этом руководство ГубЧК признавало: «В то время, когда мы берем работников из деревни в самую страдную пору и не создаем ничего для поддержания его хозяйства, то вина дезертиров сокращается до нуля и мы не имеем права судить его строго за это, ибо большинство из них вот именно таких, без которых семья не в силах обрабатывать хозяйство»[188]. В сложившейся ситуации крестьянин был поставлен перед дилеммой: либо пойти в армию и оставить свою семью на произвол судьбы, либо дезертировать, таким образом, перейти в стан противников новой власти. Значительная часть крестьян выбирала второй путь.
Большое количество дезертиров дестабилизировало положение в регионе. Так, в отчете Иваново-Вознесенской ГубЧК за первую половину 1919 г. отмечалось, что «дезертиров в губернии весьма много, находясь в сфере влияния преступной агитации, они представляют из себя довольно значительную опасность»[189]. Так, в мае 1919 г. в Юрьевском уезде Владимирской губернии дезертиры и примкнувшие к ним крестьяне («кулацкие элементы») разгромили военные комиссариаты в Паршинской и Петровской волостях, избили членов Симского волисполкома. В июле того же года во Владимирском уезде дезертиры напали на военкомат и ранили милиционера в Чековской волости, арестовали весь состав волисполкома, милиции и военкомата в Черкутиновской и Калитеевской волостях.
Главари банды В. Стулов и Е. Юшко
На фоне этих событий образовалась банда Стулова — Юшко, действовавшая в период 1919–1923 гг. на территории Тейковского (Иваново-Вознесенская губерния), Ростовского (Ярославская губерния), Юрьевского и Суздальского (Владимирская губерния) уездов. Ее организаторами и главарями были В. Стулов[190] и Е. Скородумов[191], известный больше под кличкой Юшко.
Весной 1919 г. Юшко дезертировал из Красной армии и под видом отпускника появился на родине — в деревне Красково Мирославльской волости Юрьевского уезда Владимирской губернии. Затем, скрываясь в близлежащих лесах, он установил связь с другими дезертирами. Среди последних особым авторитетом пользовались В. Стулов, А. Глариозов, В. Орлов (Уколка) и А. Чигирев, которые впоследствии и составили костяк банды.
В ночь с 17 на 18 мая 1919 г. в село Аньково Юрьевского уезда Владимирской губернии прибыл отряд численностью в 30 красноармейцев для поимки дезертиров. Однако те, предупрежденные заранее, скрылись в лесу. Тогда по приказу командира отряда было арестовано в качестве заложников 40 человек из числа близких родственников дезертиров. Арестованные были заключены под стражу в здании волисполкома. Для их охраны было оставлено 12 красноармейцев. Остальная часть отряда направилась в находившуюся в 5–6 верстах от Анькова деревню Семеновскую.
Дезертиры, узнав об арестах, собрались в деревне Аксеньково и по предложению В. Стулова решили освободить своих близких. 19 мая тринадцать вооруженных дезертиров во главе со Стуловым вошли в Аньково, ворвались в охраняемое помещение волисполкома и потребовали освободить заложников. Получив отказ, они напали на караул. В ходе короткой схватки красноармейцы были избиты и обезоружены, а несколько человек — убито.
В это время остальные дезертиры под руководством Е. Скородумова захватили село. Они заняли почтовую контору, обрезали телефонные провода и колокольным набатом собрали толпу у волисполкома. Бандиты потребовали у односельчан выдать красноармейцев, коммунистов и советских активистов. Последние тут же подверглись жестокой расправе. Так, трое бойцов из прибывшего отряда по борьбе с дезертирством были убиты прямо на улице. Фельдшер Смолин указал на одного жителя Анькова как на добровольца в Красную армию. Дезертир Н. Летучев тут же бросился душить односельчанина, а А. Жуков застрелил его. А. Трепалов убил находившегося в больнице раненого красноармейца. Другой боец Красной армии Емельянов после полученных побоев был отправлен в больницу. Разъярённая толпа живыми закопала в землю пятерых раненых красноармейцев — Сорочкина, Юдина, Бурмистрова, Фотеева и Харитонова. При этом участники восстания не гнушались снимать с убитых и раненых одежду, обувь, кольца, отбирать деньги.
Одновременно с этим часть дезертиров направилась на трех подводах в находившуюся в шести верстах от Анькова деревню Волосачево. Там они захватили волостной военкомат. В руки мятежников попало 60 винтовок с патронами, 3 гранаты и 10 револьверов. Попутно они разоружили волостной Совет и двух милиционеров. Затем около деревни Семеновской дезертиры напали на другую часть красноармейского отряда и рассеяли его.
На следующий день, 20 мая, мятежники созвали волостное собрание, на котором были допрошены захваченные советские работники. Пленному красноармейцу И. Молькову при сопровождении на допрос удалось бежать. Член уездного продкома Антипин при попытке к бегству был убит. На собрании в целях дезинформации были составлены телеграммы в Юрьев-Польский уездный исполком. В них сообщалось о нормальной ситуации в волости и содержались жалобы на якобы неправильные действия отряда по борьбе с дезертирством. Одновременно с этим была начата активная подготовка к обороне. Для этого бывший офицер В. Орлов организовал жителей Анькова на рытье окопов вокруг села.
21 мая 1919 г. из Юрьев-Польского (Владимирская губерния), Тейкова и Шуи (Иваново-Вознесенская губерния) прибыли отряды, которые подавили вооруженное выступление. В документах того времени оно называлось «Аньковское восстание дезертиров».
28 мая 1919 г. командир Владимирского батальона А. Самодуров доложил в штаб войск ВЧК о занятии с. Анькова и всей волости. В Анькове под его председательством был создан временный военно-революционный комитет. На всей территории волости было введено чрезвычайное положение. Расследование событий велось специальной следственной комиссией во главе с председателем Владимирской ГубЧК Громовым. В результате оперативно-следственных действий было задержано более 80 мятежников, в том числе 10 человек, непосредственно участвовавших в убийствах красноармейцев. 18 дезертиров, захваченных с оружием в руках, были расстреляны на месте