.
Рассматриваемый вопрос является региональным компонентом пересечения двух исторических феноменов: военно-дипломатического и экономического взаимодействия стран антигитлеровской коалиции в годы Второй мировой войны и деятельности специальных служб этих государств. Это обстоятельство в силу публицистичности и определенной направленности большинства исследований фактически не принималось авторами в расчет.
Обратимся к доступным статистическим итогам работы архангельских контрразведчиков в годы войны по англо-американской линии.
Согласно справке УМГБ по Архангельской области от 1947 г., за период Отечественной войны установлено 76 английских и 31 американский разведчик, выявлено и взято на учет 1350 советских граждан, арестовано из их числа 62 агента английской и 2 агента американской разведки[500]. В сообщении НКГБ от 4 июля 1944 г. сказано об аресте и разоблачении из числа советских граждан 41 английского шпиона и 2 американских, выявлении ряда сотрудников английской миссии, занимавшихся разведывательной деятельностью и выехавших из Советского Союза (Монд, Коттон, Соттон, Дэн, Берг и др.), выдворении из СССР 5 членов английской миссии (Риис, Гендерсон, Берд, Вайборд, Пауэлл), аресте 2716 советских граждан в процессе борьбы со шпионскими, антисоветскими и иными враждебными элементами[501].
Можно ли считать действия архангельских контрразведчиков военной поры необоснованной шпиономанией по отношению к протянувшим руку помощи союзникам по коалиции и своим гражданам, имелись ли у органов госбезопасности основания для недоверия и установления жесткого контрразведывательного режима.
Усилиями своих специальных служб о двусмысленности действий союзников на всех этапах войны высшее политическое руководство СССР было хорошо осведомлено. В первые месяцы войны речь шла об уверенности англичан в неизбежном и скором поражении СССР и вызванных такой предпосылкой разного рода соображениях, в том числе сомнениях в целесообразности предоставления Советскому Союзу помощи и идеи создания специальной миссии в Северном Иране с задачей разрушения советских нефтепромыслов на Кавказе в связи с угрозой их захвата гитлеровцами[502].
В тылу страны контрразведывательные подразделения территориальных органов и особых отделов НКВД во второй половине 1941 г., занимаясь преимущественно борьбой с разведывательно-подрывной деятельностью спецслужб фашистской Германии, обратили внимание на некоторую активизацию работы с легальных позиций английских спецслужб. 25 сентября 1941 г. 3-е Управление НКВМФ СССР направило сообщение народному комиссару ВМФ СССР Н.Г. Кузнецову о проведении разведывательной деятельности на Черноморском флоте представителями английской военно-морской миссии. Находившиеся на Черноморском флоте члены миссии Фокс и Эмброуз путем личного наблюдения и бесед с командным составом пытались подробно выяснить, какое вооружение имеется на том или другом корабле, каковы их тактические и ходовые качества и т. д.[503] В ноябре 1941 г. сходное сообщение об активизации разведывательной деятельности сотрудников английской военно-морской миссии в Архангельске, основанное на агентурных данных, направил в Москву 3-й отдел Беломорской военной флотилии. Источник сумел в имевшиеся у него 15 минут ознакомиться на борту английского тральщика «Брамбл» с секретной книгой «Кольский полуостров и Архангельск», содержащей подробное описание территории и примечание: «офицерам, пребывающим в Россию, следует уточнить и дополнить указанные в графе данные, в т. ч. о береговой и противовоздушной обороне г. Архангельска»[504].
На основании сведений о подобной разведывательной активности со стороны союзников были поставлены новые задачи как внешней разведке — «выявлять истинные планы и намерения наших союзников, особенно США и Англии, по вопросам ведения войны, отношения к СССР и проблемам послевоенного устройства»[505], так и контрразведывательным органам, в частности Директивой НКВД СССР № 41/407 «Об агентурно-оперативных мероприятиях по пресечению подрывной деятельности английской разведки на территории СССР от 20 августа 1941 г.»[506]. По отношению к УНКВД по Архангельской и Мурманской областям 3-м отделам Северного флота и Беломорской военной флотилии задачи конкретизировались в указании НКВД СССР № 41/2/218 «Об агентурно-оперативных мероприятиях по пресечению шпионской деятельности английской разведки на Севере СССР» от 27 ноября 1941 г., ставившем задачи «выявлять из числа англичан, лиц, подозрительных на шпионаж, их подозрительные связи среди командиров и рядового состава нашего флота и частей Красной армии, а также среди местного населения, принять меры к обеспечению сохранения военной тайны военнослужащими, связанными по работе с англичанами, своевременно информировать о недостатках, тормозящих ход разгрузки и транспортировки грузов, и добиваться немедленного их устранения»[507].
Анализ поступавших в распоряжение НКВД и ГКО сведений внешней разведки и территориальных органов безопасности, особенности оперативной обстановки в Архангельской области позволяет выделить ряд угрозообразующих факторов и смоделировать основные разведывательные устремления союзников, обусловленные реализуемой ими стратегией «непрямых действий», направленной на изматывание стран «оси», истощение военного и промышленного потенциала Советского Союза и затягивание открытия «второго фронта».
Получение сведений о состоянии и боеспособности Красной армии, промышленном потенциале СССР и настроениях гражданского населения. Указанные вопросы представляли интерес для разведок союзных держав на протяжении всей Второй мировой войны. В первые месяцы немецкого вторжения в СССР сведения были необходимы для решения вопроса о целесообразности поставок с учетом ожидаемого разгрома Красной армии и возможности перехода поставленных грузов Германии. К 1943 г. такая вероятность устремилась к нулю, однако актуальность разведустремлений вновь стала нарастать в связи с опасением стратегического доминирования СССР в освобожденной от фашизма Европе.
Архивные материалы хранят большое количество примеров явной или мнимой заинтересованности наших партнеров в получении подобной информации. Обратим внимание лишь на одно обстоятельство. С первых караванов и до 1944 г. камнем преткновения во взаимоотношениях союзников являлось соблюдение сроков поставок. При этом факты задержки разгрузки, загромождения причалов, низкой пропускной способности железной дороги давали основание английской и американской сторонам ставить вопрос о снижении темпов и уменьшении объемов предоставляемой помощи, что могло повлечь самые серьезные последствия для фронта. Примерами могут служить многочисленные проявления недовольства и угрозы доведения до высших инстанций предложений по сокращению числа караванов со стороны английских гражданских и военных представителей, а также попытки личного инспектирования ими хода строительства и состояния подъездных путей.
С учетом многолетнего присутствия иностранных миссий в городе и многотысячного потока иностранных моряков, проходивших через Архангельск, задача скрыть от союзников крайне бедственное положение населения, его физическое и моральное истощение, наличие у отдельных групп пораженческих настроений, иных негативных проявлений может представиться утопичной. И все же, очевидно, угроза документирования и невыгодного для СССР истолкования фактов, способных повлиять на объемы и сроки поставок, доминировала в установках контрразведки. С учетом такой логики жесткие меры по пресечению контактов с иностранцами становятся понятнее. Тем более что жизнь давала поводы усомниться в случайности усиленного завязывания иностранцами контактов с женами командиров Беломорской военной флотилии, дочерью сотрудника УНКВД, руководителями крупных предприятий и пр.
С первых месяцев войны в Архангельске стали усиленно распространяться слухи не только о возможной высадке экспедиционных войск союзников на Севере и повторной интервенции, но также об его аннексии Великобританией в счет уплаты долгов за поставки вооружения и продовольствия. Оперативные материалы свидетельствуют, что в их распространении непосредственное участие принимали руководители и сотрудники миссий, иностранные моряки. В 1944 г. по этому вопросу В.Н. Меркуловым был проинформирован И.В. Сталин[508]. УНКГБ принимало меры к пресечению опасных слухов. Вместе с тем подобные разговоры, помимо угрозы деморализации населения, могли иметь под собой определенные основания.
Инструкции Британской военно-морской миссии в СССР до ноября 1943 г. содержали упоминания о возможном поражении СССР и необходимости сделать всё, чтобы не допустить нацистов в северные советские порты, но главным образом предотвратить захват фашистами советских боевых кораблей и транспортного флота[509].
Обращает на себя внимание фраза, оброненная членом английской военной миссии в Москве вице-маршалом Д. Майлсом в августе 1941 г. при совместном перелете в Великобританию с руководителем советской военной миссии начальником Резведуправления Красной армии генералом Ф.И. Голиковым. Из записной книжки Ф.И. Голикова: «Глядя на лесные богатства нашего Севера, он жаловался на бедность Англии и говорил: “Отдать бы все это Англии”. Что тут сказалось: жадность к чужому добру или незнание собственных ресурсов? Наверное, и то, и другое»[510]. Полагаем возможным дополнить мысль Голикова — грусть по бесплодности прошлой интервенции и подсознательная уверенность британского военачальника в необходимости опередить Германию в обладании Русским Севером.