Отсутствие специальной подготовки и неподготовленность к новым взаимоотношениям в боевых условиях людей, не знавших друг друга или знавших только по мирной жизни, приводили к некоторой растерянности в действиях. Мало кто представлял, на какой период времени отряд уходит в лес. Например, в лесу партизаны сначала разместились в шалашах, лишь позже выкопав землянки.
Ночью 6 октября на разместившийся в лесу отряд наткнулись выходившие из окружения бойцы Красной армии. Представителями отряда они были отведены на специально организованный для выходивших из окружения красноармейцев сборный пункт. В знак признательности окруженцы оставили партизанам своё вооружение и боеприпасы, английские же винтовки партизанами были закопаны на хранение. Как записал в дневнике Новиков, «жизнь повеселела»[544].
Данный эпизод примечателен и тем, что в сентябре-октябре 1941 г. военнослужащие, выходившие из окружения, имевшие боевой опыт, не рассматривались высшим руководством страны в качестве резерва для партизанских отрядов.
К 7 октября 1941 г. относится и первое боевое крещение отряда — днём над лесом низко пролетел немецкий самолёт-разведчик, который партизаны из винтовок безрезультатно обстреляли.
Первые уроки диверсионной борьбы в тылу противника бойцы Троснянского отряда получили практически случайно. 10 октября в лес пришёл рейдовый партизанский диверсионный отряд во главе с директором Дмитровской школы, который выполнял функции проводника. В задачу отряда входило совершение диверсий на коммуникациях противника и установка мин на дорогах. В связи с окончанием взрывчатки отряд выходил в тыл. Члены рейдового отряда обучили партизан Троснянского отряда делать самодельные мины, оставили запалы и бикфордовы шнуры, которых в отряде не было. «Одним словом, “хозяйством обзаводимся без отца”», — сделал грустную запись в дневнике начальник штаба[545].
11 октября командир отряда В.А. Кавардаев был вызван в Тросну, в штаб истребительного батальона, для участия в публичном расстреле командира роты истребительного батальона Перепёлкина. Эта рота находилась в засаде на шоссе. Услышав мотоциклетный шум гитлеровцев, командир роты бросил бойцов и убежал. Его разыскали в 16 км от Тросны в селе Каменец. Перед строем партизан был зачитан приказ о расстреле и боевой приказ отряду. «Партизаны посерьезнели, а трусы насторожились»[546].
13 октября в Тросне появилась немецкая разведка, направлявшаяся со стороны Дмитриева. Ее появление застало бойцов и командование истребительного батальона врасплох — подразделение не оказало никакого организованного сопротивления и фактически было немцами рассеяно. Сразу же после вооруженной стычки немцами в Тросне был расстрелян конюх райвоенкомата.
14 октября 1941 г. датируется первая боевая операция отряда, в ходе которой был взорван мост через р. Белый Немёд, по которому накануне прошли немецкие танки. Организатором операции стал начальник штаба Д.Г. Новиков, которому помогали бойцы отряда Ф.И. Чистяков, Н.И. Самойлов и А.Я. Таланкин.
Уже на следующий день в районе появилась немецкая разведка, оценивавшая возможность переправы. В этой ситуации, учитывая боевые возможности, опыт бойцов отряда и заболоченную местность в округе, командованием было принято правильное решение — уничтожить все мосты через реку Белый Немёд и затруднить продвижение фашистских частей. Уже 16 октября, практически перед носом у наступавших немцев, Д.Г. Новиковым, Ф.И. Чистяковым и С. Левочкиным был сожжен мост у села Студенки. Раздосадованные этим обстоятельством, оккупанты обстреляли село, сожгли 4 хаты и были вынуждены повернуть назад, в обход, так как возможности перебраться через заболоченную местность не было.
19 октября штабом истребительного батальона был отдан приказ партизанскому отряду перекрыть шоссейную дорогу на Тросну. Во время дневки партизан появилось два немецких танка. Появление танковой разведки немцев ввергло бойцов отряда в панику. Отряд рассеялся. Четверо партизан, бросив оружие, совсем убежали из отряда, в их числе был заведующий районным отделом образования. 21 октября в этом районе партизанами был взорван ещё один мост[547].
Первая встреча с противником оказалась для партизан чрезвычайно эмоциональной. Как писал в дневнике Новиков, «остальные тоже были напуганы». После этих событий было проведено «бурное собрание, которое положительных результатов не дало». В результате было принято компромиссное решение — все желающие могли уйти из отряда до 30 октября, с тем чтобы в этот день вновь собраться в Свиридовском лесу. Уже вечером большинство партизан ушло домой, и в отряде осталось 10 человек во главе с командованием[548].
Данный факт особенно ярко иллюстрирует порочность повсеместно распространенной практики создания партизанских отрядов на «живую нитку», по внешнему признаку партийной или руководящей административной принадлежности. На поверку реальными обстоятельствами военного времени выходило, что далеко не у всех «партизан» хватало мужества приступить к активным действиям, занять самостоятельную позицию. В этот период до большинства членов отряда не доходил факт угрозы остающимся под оккупацией семьям. Тем самым можно убежденно представлять психологический портрет бойцов партизанского отряда периода развертывания партизанского движения в годы Великой Отечественной войны.
Троснянское формирование в первые месяцы партизанской жизни отличалось крайне невысоким уровнем дисциплины. Взаимоотношения между членами отряда продолжали строиться с учётом прежних, гражданских взаимоотношений. Противоречия в иерархии партизанского отряда и иерархии мирного времени приводили к известной форме демократичности отношений, что часто не шло на пользу дела. Командование отряда не пользовалось беспрекословным авторитетом — его надо было заслужить. Да и само командование ещё не научилось отдавать чёткие приказы и принимать ответственные решения. Всё это пришло позже, после горького опыта ошибок и трагедий первых месяцев боевых действий на оккупированной территории.
Партизанский Феникс: «в землянке стало шумно и тесно…»
В истории Троснянского партизанского отряда далеко не единичными были факты предательства партизан. История ещё очень долго будет открывать многочисленные свидетельства и человеческого подвига, и человеческой слабости, гнусности.
По прибытии остатков партизанского отряда 23 октября 1941 г. в посёлок Прогресс Пенковского сельсовета сын местного кулака ушёл за полицаями в Тросну. Но узнавшие о его намерениях другие колхозники вовремя предупредили партизан. Члены отряда разошлись по домам, только четверо верховых вернулось обратно в лес.
24 октября от двух партизан стал распространяться слух о разгроме партизанского отряда в соседнем районе. «Поверив провокации, партизаны достали из земли хранившийся спирт и некоторые продукты питания, начали пьянку, а потом разошлись по домам». По свидетельству Новикова, одному из партизан — «Кондратовой Аньке — идти было некуда, так она была не жительница Троснянского района, а потому осталась»[549]. Оставшиеся члены отряда рыли секретные землянки, вводившиеся в резерв лесной базы отряда.
Из числа разошедшихся по домам только один из бойцов партизанского отряда прибыл 28 октября в Свиридовский лес — более никто в установленный срок до 30 октября не вернулся. Таким образом, в отряде осталось около 20 % личного состава от первоначальной численности. Отряд пришлось создавать заново.
При проведении утренней разведки 31 октября двое партизан увидели гитлеровцев, стрелявших пасшихся на лугу гусей. Это обстоятельство вывело разведчиков из равновесия, и они открыли по охотникам на гусей огонь. В результате обстрела один из немцев был ранен. Поднялся переполох. Не знавшие действительного количества партизан, оккупанты не рискнули заходить вглубь лесного массива и ограничились его обстрелом из стрелкового оружия, а также из танков.
Первые недели под оккупацией действовали на партизан деморализующе. Гнетущую атмосферу в отряде усилил вернувшийся в отряд М.К. Телков, который сообщил, что истребительного батальона на территории Троснянского района больше не существует, т. к. он на территории Тагинского совхоза Глазуновского района он встретился с разведкой немцев и был разбит. Телков также сообщил, что 2 ноября немцы заняли Курск. Также он поведал о том, что в Тросне создана немецкая администрация, а вся территория района разбита на семь волостей: Троснянскую, Ломовецкую, Воронецкую, Никольскую, Муравльскую, Старо-Гурьянскую и Пенновскую. Во все волости были назначены старшины из числа бывших кулаков, воров и других обиженных советской властью людей. Бургомистром Тросны стал некто Жидков, бывший до войны инструктором по пчеловодству. Начальником Троснянской полиции стал С.В. Конов, бывший коммунист, исключенный из партии за «пьянку и бытовое разложение»[550].
Но надо отдать должное — командование отряда не опустило рук. Весь день 4 ноября Д.Г. Новиков, А.В. Ковардаев и боец И. Траханов посвятили изготовлению мин, которые решили устанавливать на дорогах. 5 ноября бойцы отряда прошли по домам записанных в отряд партизан и забрали двоих из них обратно.
Деятельность дала и качество. 7 ноября 1941 года на установленных партизанами минах подорвалось 3 немецких танка и 5 автомашин. По сообщениям гражданских жителей, 17 немцев было убито, а их трупы были свезены в Тросну. После этого два дня немцы обстреливали Площанский лес и оборудовали пулемётные точки с выходом на лес, но в сам лес оккупанты идти не рискнули. Повреждённую технику немцы увезли.