Первые успехи придали участникам партизанского движения уверенности в своей силе. 10 ноября Д.Г. Новиков, партизаны Е. Сабельников и И. Траханов в селе Большая Боброва Михайловского района уничтожили немецкий автобус и грузовую автомашину — подорвавшись на минах, они упали со склона в овраг. В этот же день в расположение отряда прибыло 5 бойцов бывшего истребительного батальона и один из партизан, уходивший домой. По словам Новикова, это значительно подняло настроение бойцов отряда, укрепило их веру в то, что он может успешно наносить урон противнику.
14 ноября на шоссе на партизанской мине вновь подорвалась немецкая машина. Весь следующий день немцы обстреливали лес, подтянув к нему значительное количество живой силы. В связи с продолжающимся обстрелом и высокой вероятностью прочесывания леса немецкими оккупантами личный состав отряда был вынужден покинуть землянку и скрыться в полевой скирде. Оттуда в течение всего дня партизаны «наблюдали, как немцы борются с партизанами, не заходя в лес». Спустя короткое время ожидания партизан оправдались — при поддержке немцев, остававшихся в резерве и блокировавших лес, силами полицейского отряда Троснянской комендатуры лес был прочёсан, но отрядная землянка осталась незамеченной. Ночью прилегающий к ближайшей грейдерной дороге лес патрулировали два танка.
19 ноября 1941 г. в отряде закончились продукты питания, и жившие в лесу люди по-настоящему осознали угрозу голода. Вне всякого сомнения, осень и зима 1941–1942 гг. стали самым тяжёлым временем в жизни Троснянского партизанского отряда.
Ночью 20 ноября в село Старые Турьи ходила отрядная разведка, которая принесла печальную весть — шесть человек, включая бойца П.С. Тернового и группу партизан Масловского партизанского отряда, погибли. Их арестовали, долго мучили и пытали, где находятся другие партизаны. Перед расстрелом П.С. Терновому немцы вывернули в суставах руки, но он так ничего и не сказал немцам[551].
О тяжёлом положении партизанского движения в целом и конкретных отрядов к середине ноября 1941 г. свидетельствует доклад 4-го отдела УНКВД, направленный в 4-е Управление НКВД СССР. В нем сообщалось: «К моменту оставления г. Курска (2 ноября 1941 г. — Прим. авт.) на оккупированной немцами территории западных и юго-западных районов Курской области было создано 32 партизанских отряда. Из них 3 партизанских отряда (Ракитянский, Красно-Яружский, Большесолдатский) вскоре были разбиты немцами, а 5 партизанских отрядов (Иванинский, Прохоровский, Бесединский, Томаровский, Ленинский) распались. Активность остальных партизанских отрядов первое время была низкая. Многие отряды находились на своих базах и выжидали, причем в ряде случаев из-за бездействия и прямой трусости командования отрядов».
14 ноября 1941 г. на имя наркома внутренних дел Л.П. Берии 4-м отделом УНКВД Курской области была направлена разведсводка, в которой сообщалось о том, что после установления связи с партизанскими отрядами, действующими в тылу противника, получены данные о боевой, диверсионной и разведывательной деятельности только от Дмитриевского, Белгородского, Глушковского и Крупецкого отрядов.
Плачевное и неудовлетворительное положение дел в развитии партизанского движения констатируется и в постановлении бюро Курского обкома ВКП(б), датированном 16 ноября 1941 г. В нём говорится о том, что «из имеющихся на территории области 32 партизанских отрядов активно действуют лишь пять-шесть. Плохо поставлена связь управления НКВД с партизанскими отрядами, в результате чего о деятельности 17 отрядов нет никаких данных»[552].
Таким образом, Троснянский партизанский отряд хоть и существовал, но не представлял ещё из себя серьёзной боевой единицы, способной на крупные диверсионные мероприятия. Он испытывал проблемы, взаимодействуя с вышестоящими органами управления, не были отлажены связи и разведка, боевой опыт бойцов отряда был недостаточным. Но именно в ноябре отряд стал проводить диверсионную работу.
Зима 1941–1942 года: приказано выжить
В первые месяцы партизанской работы бойцы несли большое количество потерь, которых при большем опыте можно было бы избежать.
30 ноября движение немецких войск в направлении Москвы было остановлено. Получившие передышку немецкие части праздновали, как им казалось, неизбежное взятие Москвы. Во всех населённых пунктах Троснянского района с населением проводились собрания, на которых немецкие офицеры и коллаборационисты говорили о поражении СССР в войне и необходимости немедленно налаживать мирную жизнь.
5 декабря 1941 г. в округе установилась настоящая зима с сильными морозами. Окончательно лёгший снег стал серьёзно затруднять выход партизан из леса. В этот период основной формой контактов с внешним миром стало общение с местными жителями, успевавшими при заготовке дров общаться и с партизанами. Для этого времени характерна попытка командования партизанского отряда наладить через посредников взаимодействие с выбранными жителями старостами. В течение достаточно короткого времени было выяснено отношение каждого из старост к деятельности партизанского отряда. Из местных жителей сформировалась группа, полностью поддерживавшая партизан. Наиболее крупная группа в составе 7 человек сложилась в посёлке Колычевском. Как отмечал в дневнике Новиков, «эти патриоты фактически являлись партизанами и помогали всем, чем могли»[553]. Без помощи гражданских жителей Троснянский партизанский отряд вполне мог бы прекратить своё существование уже в морозном декабре 1941 г.
Одна из продовольственных баз находилась в деревне Фроловка в доме у колхозника Авдеева, одного из бывших партизан. 28 января 1942 г., намереваясь забрать продукты питания, партизаны пришли по адресу, но хозяин «от них спрятался, и они продукты не получили». Участвовавший в выходе Новиков зашёл в дом к своим близким, где жена смогла дать из продуктов только кувшин квашеной капусты и полбуханки печеного хлеба.
Война многих рассудила. Когда доведённые голодом до грани опасности партизаны обратились за помощью продуктами к сыну бывшего кулака, тот, к их удивлению, не ответил отказом, а дал картофеля, свиного сала и хлеба.
Нехватка продуктов питания и тяжёлые условия проживания в лесу привели к неизбежным заболеваниям партизан. Практически все они были простужены. 29 декабря 1941 г. сразу 4 бойца отряда заразились тифом. Командование было вынуждено изолировать их от остальных и организовать их лечение в одной из хат проверенного человека. У самого начальника штаба Д.Г. Новикова происходили обострения радикулита. Сам он также отлеживался дома в наиболее острые периоды болезни.
Под предлогом заготовки продуктов совершались и бегства из отряда. Например, один из партизан не только вернулся к себе в деревню, но и по указанию старосты подвозил к Малоархангельску боеприпасы для немецких войск к линии фронта.
Далеко не все жители окрестных деревень одобряли деятельность партизан. Одно из первых предательств, закончившихся гибелью бойца Троснянского партизанского отряда, случилось 7 декабря 1941 г. Пришедший в деревню за продуктами и последними новостями партизан был предан и в тот же день расстрелян.
При лечении больных партизан в деревнях также случались случаи предательства. Так, 26 февраля 1942 г. в Кромах одного находившегося на излечении партизан выдал местный староста.
Повторимся, соприкосновения местных жителей с партизанами часто носили и непреднамеренный характер, например при заготовке дров. Встречи жителей с партизанами не были редким явлением, и не все из жителей об этих встречах молчали. Таким образом, слух о существовании партизан, несмотря на их практически незаметную боевую деятельность, был постоянным.
Несмотря на тяжёлые условия, командование отряда пыталось наладить боевую деятельность. Существование в непосредственной близости от действовавших из засад партизан тревожило немецкое командование. 27 декабря 1941 г. вместе с коллаборантами немецкие части прочесывали лес. Не выполнив непосредственную задачу по уничтожению партизан (точнее, не найдя их), в посёлке Колычевском немцы забрали несколько гусей и арестовали одну из семей, обвиняя её в пособничестве партизанам. Такие действия немецких карателей были обусловлены тем, что немцы практически наверняка знали о помощи некоторых жителей посёлка партизанам. Симптоматично, что в других насёленных пунктах, попавших в зону операции, немцы вели себя с гражданским населением не так вызывающе и не проводили экспроприацию продуктов питания и скота, как это они сделали в Колычевском.
Информация о существовании диверсионных партизанских групп не давала покоя как немецкой контрразведке, так и командованию гарнизона в Тросне. В результате 17 января 1942 г. немецкое командование начало новую операцию по ликвидации партизан. Новая облава была организована немецкими подразделениями и полицейским гарнизоном. Операция не увенчалась успехом, так как партизаны были вовремя предупреждены об угрозе и сумели принять соответствующие меры. Интересен эпизод о терпимости партизан к тем, кто ушёл из отряда в октябре 1941 г. Так, в записях Новикова отмечается, что предупреждение о январской облаве 1942 г. в отряд поступило от одного из «бывших партизан» в деревне Хитрово.
Постепенно совершенствовалась тактика действий партизанского отряда. Одной из форм боевой деятельности отряда 1941–1942 гг. стало уничтожение наиболее активно сотрудничавших с оккупантами предателей. Не все подобные рейды были успешными. Например, организованный 25 января ночной рейд для убийства старшины Пенковской волости оказался неудачным — партизанская группа была замечена полицейскими, находившимися в карауле, и обстреляна ими. Чудом в ночной стычке партизаны избежали потерь.
29 января немцы начали новую антипартизанскую операцию, называя её «облавой на волков». Операция началась одновременно сразу в двух местах. Помимо вооруженных полицаев, немцы привлекали и мужчин из сёл — для увеличения количества глаз при прочёсывании леса, что резко повышало шансы на обнаружение партизан. В ходе прочесывания один из сельских парней заметил землянку, но не сказал об этом карателям. Сами же партизаны были вновь вовремя предупреждены, на этот раз лесничим, и успели разойтись по селениям.