К этому моменту Г.А. Молчанов являлся заместителем начальника Ново-Николаевского губотдела ОГПУ. У него не сложились отношения с руководством, и он собирался увольняться из органов. Однако предложение М.В. Фрунзе все изменило. Кандидатура Г.А. Молчанова устраивала всех. В мае 1925 г. он приступил к обязанностям начальника губотдела ОГПУ. На этом посту он пробыл до ноября 1931 г., когда был назначен начальником Секретно-политического отдела ОГПУ.
После Гражданской войны в органах ВЧК-ОГПУ по-прежнему острой оставалась проблема текучести кадров. Она негативно сказывалась на качественном составе сотрудников. В связи с этим руководство чекистских органов принимало решительные меры к очистке своего кадрового состава от балласта и дискредитирующих ведомство лиц. Так, 6 августа 1921 г. коллегия Иваново-Вознесенской губЧК приняла постановление «Об исключении неработоспособного элемента из штата сотрудников губчека»[203]
В нем отмечалось, «…что за последнее время со стороны некоторых сотрудников замечается полная апатия, выразившаяся в систематических заболеваниях и вообще халатном отношении к делу»[204]. Решением губЧК 17 человек были уволены «как балласт и непригодные для работы в органах чека»[205].
Приказ ВЧК от 1 декабря 1921 г. № 406 предписывал осуществить работу «по очистке органов ВЧК от примазавшихся к ним нетрудоспособных и карьерных элементов с одной стороны и всестороннее выяснение чекистско-особистских качеств и заслуг проверенных сотрудников с другой»[206]. В этих целях в центре и на местах образовывались комиссии по проверке и аттестации сотрудников ЧК и особых отделов. В губернских ЧК такие комиссии состояли из председателя губЧК и двух назначаемых им членов комиссии. Проверке подвергались все сотрудники, в первую очередь сотрудники особых отделов, за исключением членов коллегии. Приказ предписывал «из органов беспощадно увольнять: а) неработоспособных сотрудников; б) нарушающих чекистскую дисциплину и конспирацию; в) привлеченных к ответственности и присужденных к наказанию за участие в политических (против Советской власти) преступлениях; г) бывших жандармов, полицейских и т. п., лиц, внушающих малейшее сомнение со стороны своего прошлого»[207].
27 января и 11 февраля 1922 г. на заседаниях коллегии Иваново-Вознесенской губЧК были рассмотрены результаты «чистки». По данным аттестационной комиссии, из органов были уволены в первом случае 11, а во втором — 19 сотрудников[208].
Практика аттестаций продолжалась и в последующем. Так, 13 апреля 1922 г. начальник Иваново-Вознесенского губотдела ГПУ М.И. Колесанов своим приказом обязал начальников частей и секретаря представить свои краткие биографии, «заключающие в себе службу и особенности деятельности за все время в органах ГПУ», для предоставления в окружную аттестационную комиссию[209].
Руководство губотдела постоянно избавлялось от неработоспособных, недисциплинированных и неисполнительных сотрудников. Так, приказом начальника губотдела от 4 августа 1922 г. № 70 был уволен из чекистских органов «за халатное отношение к служебным обязанностям… ст. оперативный комиссар СОЧ тов. Шанов Василий Андреевич (за задержку отправки в центр телеграммы на 18 часов)»[210].
Одним из распространенных наказаний для сотрудников, допустивших нарушение дисциплины, был арест с исполнением служебных обязанностей. Так, приказом начальника губотдела М.И. Колесанова от 17 января 1923 г. «сотрудник резерва отдела ГПУ тов. Баринов Константин Иванович подвергается административному наказанию арестом на 20 суток при комендатуре с исполнением служебных обязанностей»[211].
Говоря о кадровом составе Иваново-Вознесенского губотдела ГПУ, следует отметить, что в нем работали люди, ставшие позднее известными на ином поприще. Так, непродолжительное время с 7 мая 1922 г. по 27 июля 1923 г. должность цензора печати в отделении военной цензуры СОЧ занимал известный в последствии поэт, актер и литературный критик С. И. Огурцов[212].
В Иваново-Вознесенском губотделе большое внимание уделялось политическому, культурному воспитанию сотрудников и красноармейцев батальона войск ГПУ. Ежедневно для бойцов батальона 2 часа выделялось на политические занятия. Как отмечалось в местной газете «Рабочий край», «интерес к политчасти у товарищей красноармейцев очень большой — особенно к религиозным вопросам и политической экономии»[213]. В клубе им. Урицкого для сотрудников устраивались лекции. В красном уголке дивизиона всегда имелись свежие газеты.
В трудные послевоенные годы на низком уровне оставалось материальное положение сотрудников ВЧК — ОГПУ. Это признавало и чекистское руководство. В декабре 1924 г. Ф.Э. Дзержинский писал Г.Г. Ягоде: «У многих представление, что чекистам хорошо живется. Это неверно. Мы канцелярский и по хозяйству труд ужали до пределов. Огромное большинство наших сотрудников — это — в большинстве бывшие рабочие высокой квалификации — работают без ограничения времени — в напряжении. А жалованье получают самое скромное»[214].
10 ноября 1922 г. уполномоченный экономического отделения СОЧ С.П. Шанаев обратился в президиум Иваново-Вознесенского губисполкома с заявлением, в котором просил перевести его из разряда технических работников в разряд ответственных по материальным соображениям. Свою просьбу Шанаев мотивировал следующим образом: «… так как в органах ГПУ служу вот уже четвертый год и занимаю ответственную должность и получаемое мною вознаграждение совершенно не удовлетворяет самым насущным потребностям как сумма (52 000 дензнаками 1922-го года), имея на иждивении жену безработную и ребенка, взятого мною на воспитание 2 ½ лет»[215]. Однако просьба С.П. Шанаева была отклонена.
5 июня 1923 г. комитет коллектива работников Иваново-Вознесенского губотдела ГПУ обратился с письмом в губисполком с просьбой принять меры к повышению денежного содержания чекистов. В нем говорилось: «При той ответственной работе, которую несут в большинстве наши сотрудники, не считаясь ни со временем, ни с личной жизнью, оплата эта настолько ничтожна, что существовать на нее не только семьей, но и даже одному нет никакой возможности»[216]. В письме приводились примеры зарплаты различных категорий сотрудников. Так, денежное содержание кучера губотдела составляло 188 рублей 50 копеек плюс паек, что по рыночной стоимости составлял 240 рублей. Уполномоченные и их помощники имели ставку 12–14 разряда совслужащих. В то время как следователи губсуда и губпрокуратуры, выполняя аналогичные функции и состоя в том же профсоюзе советских работников, получали денежное содержание по ставкам ответственных (руководящих) работников. Хотя при этом, как указывалось в письме, «сотрудники губотдела кроме работы следователей несут еще 24-х часовые дежурства без оплаты как за сверхурочную работу и, таким образом, ежемесячно трое-четверо суток работают по 30 часов без перерыва, не говоря уже о всех тех срочных вызовах и тревогах не только по городу, но и по уезду, не считаясь не с состоянием погоды, ни со временем»[217].
Для того, чтобы понять, что можно было реально приобрести на жалованье сотрудника ГПУ достаточно посмотреть на рыночные цены того времени. Так, в конце 1922 г. — начале 1923 г. на рынках губернии пуд ржи стоил 15 рублей, что составляло 1500 рублей дензнаками 1922 г.[218], пуд муки — 17 рублей, пуд пшеничной муки 1 сорта — 90, пуд пшена — 24, фунт овса — 14, картофель — 3 рубля 50 коп. мера, фунт коровьего масла — 9 рублей, фунт растительного масла — 4 рубля, четверть молока 6 рублей[219].
О продовольственном снабжении сотрудников ГПУ можно судить по приказу начальника Иваново-Вознесенского губотдела М.И. Колесанова от 31 июля 1923 г. № 98. В нем в частности говорилось: «Выданные сотрудникам отдела за июнь месяц продукты, как то: муки 38 пудов 37 фунтов 48 золотников; крупы 10 пудов 10 фунтов; рыбы 15 пудов 10 фунтов 48 золотников и масла скоромного 2 пуда 22 фунта 48 золотников выписать в расход»[220]. Этим же приказом списывались продукты, выданные членам семей чекистов: 30 пудов 6 фунтов 32 золотника муки, 5 пудов 9 фунтов крупы, 76 пудов 34 фунта 40 золотников рыбы и 1 пуд 12 фунтов 24 золотника масла скоромного.
Тяжелые условия работы, недостаток питания подрывали силы и здоровье чекистов. В статье «Памяти павших», посвященной 10-летию органов ВЧК — ОГПУ, сотрудник губотдела А. Судомоев писал:
«…утомленные работой все время Гражданской войны, отдавая все свои силы работе ОГПУ при мирном строительстве, резко подломив свое здоровье — наши ряды начинают снова редеть <…> В нашем губотделе, потеряв свои силы и здоровье на оперативной работе, оставил нас 8 ноября 26 г., проработав 5 лет в ВЧК — ОГПУ, Василий Фотеевич Сухарев 29 лет и тов. Подгорков Михаил Федорович, 22 лет, проработавший в наших органах 6 лет»[221].
Несмотря на тяжелое материальное положение, иваново-вознесенские чекисты приняли активное участие в оказании помощи голодающим Поволжья. В 1921 г. для этого при губЧК была создана специальная комиссия. В августе того же года партийная ячейка приняла решение об обязательном для каждого коммуниста и комсомольца отчислении пятидневного пайка и половины жалования за август в пользу голодающих