.
30 сентября 1922 г. подчиненный Г.С. Михайловского, уполномоченный КРО СОЧ ГПУ Крыма Старосельский, подписал постановление за № 26, которое утвердил начальник отделения и руководитель крымских чекистов А. И. Ротенберг. В документе говорилось о бывшем военнослужащем Русской армии Стеценко, работавшем на английскую контрразведку и желающем возвратиться на Родину. В нем указывалось, что «…на самом деле, по имеющимся у нас сведениям от нашего закордонного с/с (секретного сотрудника. — С.Т.), Стеценко в Россию желает вернутся с определенной целью, для чего имеет поручения от английской контрразведки и особоуполномоченного монархического Верховного совета. От последнего он имеет мандат, пароли и явки для связи с монархическими организациями на территории РСФСР».
В заключении крымский контрразведчик предлагал «…в Севокрполитотдел дать задание в случае прибытия Стеценко и с/с немедленно их арестовать и, не проводя обыска, препроводить в распоряжение СОЧ КПУ».
22 октября 1922 г. в Севастополе с парохода, пришедшего из Турции, на берег сошел мужчина «…нижее среднего роста, средней полноты, светлый шатен, со светлыми глазами, бритый, не красивый, выражение лица не приветливое. Одет в синий костюм, лакированные полуботинки, мягкая серая шляпа, непромокаемый плащ — желтого цвета и всегда носит палку» с ним был «еврей, кличат Шуркой». Так впоследствии описали сотрудники севастопольского пограничного отделения Крымского политического управления (КПУ), задержанного по указанию крымских контрразведчиков М. Л. Стеценко, потомственного дворянина, уроженца г. Мелитополя, тогда еще Таврической губернии, закончившего духовную семинарию, бывшего капитана царской, деникинской и врангелевских армий.
Чуть позже в собственноручной автобиографии, написанной во внутренней тюрьме КПУ в Симферополе, Михаил Лукич напишет: «До декабря месяца 1917 года служил капитаном в 65-м Московском полку, с 10 декабря 17-го года по 19 января 1918 г. при Крымском штабе в городе Симферополе по ополчению защиты народов Крыма от большевиков, был начальником Керченского района и комендантом города, с июля по декабрь 18 года при гетманской власти — старшим помощником начальника уголовно-розыскного и осведомительного отделения Северной Таврии, с декабря месяца того-же по 26-ое февраля 1919 года — начальником мелитопольской контрразведки прифронтовой полосы при генерале Шиллинге, с 20 марта 19 года — начальник контрразведывательного отделения штаба Керченско-Азовской армии, с декабря месяца 19 года по 30 октября 20 года — при Таврическом управлении государственного розыска, заведующий агентурой управления. С 30 октября 20-го года эвакуировался в Константинополь…».
Подкладка пиджака Стеценко с явками.
Иностранный паспорт М.Л. Стеценко
Впервые крымские чекисты узнали о нем из перехваченного отделением военной цензуры из Константинополя письма в конце января 1922 г.
Тогда некто Стеценко писал в Симферополь своему «хорошему товарищу» Павловскому о своей жизни на чужбине.
Сотрудникам КПУ не составило большого труда установить адресата, кому предназначалось письмо. Им оказался симферопольский еврей М. Павловский, который на допросе сообщил, что познакомился со Стеценко в 1919 г. в Керчи, когда последний руководил местной контрразведкой и арестовал его за участие в большевистском подполье, освободив в последствии из-под стражи за крупную взятку.
Интересен аргумент, который привел чекистам в свое оправдание Павловский, заявив: «Если я получал от Стеценко что-либо, то пусть меня сбросят с 4 этажа этого здания. Никаких сведений о Стеценко я не знаю и не желаю даже слышать о нем, т. к. во времена Врангеля не мало от него натерпелся…».
Зимой 1922 г. крымские контрразведчики решили попытаться выманить на территорию Советской России человека, которого они подозревали в смерти «почти 5 тысяч красных партизан в Аджимушкайских каменоломнях» в 1919 г.
Он был известным человеком в Крыму. Достаточно привести в пример рассказ М.А. Волошина «Дело Н.А. Маркса», рассказывающего об участии поэта в спасении от расстрела в Керчи известного генерал-лейтенанта, палеографа, профессора археологии, крымоведа и фольклориста Н. А. Маркса. В этом произведении читатель может познакомится с ротмистром Стеценко — начальником керченской контрразведки. Сначала про него Волошину встречающиеся офицеры говорили: «Ну, здесь, на фронте, вы его легко провезете. Здесь народ сговорчивый. А вот в Керчи — там всем заведует ротмистр Стеценко, это такой негодяй. Он Маркса не пропустит!». Имя ротмистра Стеценко повторилось несколько раз и врезалось в память, как самый опасный пункт дальнейшего плавания».
Правда, потом обстоятельства сложились так, что поэт остался ночевать в доме у Михаила Лукича, который ему заявил о дальнейшей судьбе обвиняемого в службе у красных генерала Маркса: «… знаете, с подобными господами у нас расправа короткая: пулю в затылок и кончено… Я предоставил ротмистру Стеценко говорить жестокие и кровожадные слова до тех пор, пока в нем самом под влиянием моей незримой, но очень напряженной молитвы не началась внутренняя реакция, и он сказал: «Если вы хотите его спасти, то прежде всего Вы не должны допускать, чтобы он попал в мои руки. Сейчас он сидит у коменданта. И это счастье, потому что если бы он попал ко мне, то мои молодцы с ним тотчас расправились бы, не дождавшись меня. А теперь у вас есть большой козырь: я сегодня получил тайное распоряжение от начальника судной части генерала Ронжина о том, чтобы всех генералов и адмиралов, взятых в плен, над которыми тяготеет обвинение в том, что они служили у большевиков, немедленно препровождать на суд в ставку в Екатеринодар. Поэтому завтра с утра напомните мне, чтобы я протелефонировал к себе в контрразведку, а сами поезжайте к генералу такому-то, чтобы он переправил Маркса в Екатеринодар на основании приказа ген<ерала> Ронжина… Вот возьмите выписку об этом приказе — его еще не знают в городе».
Мы заснули… А на следующее утро все пошло как по маслу, как мне накануне продиктовал начальник контрразведки…»[254].
Как впоследствии установит следствие, Стеценко будучи комендантом Керчи в мае 1919 г. лично руководил подавлением большевистского восстания в городе. Тогда в ходе уличных боев было убито более 1500 восставших. Активно в его разгроме участвовали боевые корабли Антанты, помогая корабельным огнем белым. Стеценко принимал личное участие в столкновениях и в одном из них был ранен в ногу.
Крымским сотрудникам органов государственной безопасности все это было известно. Они занялись активным поиском человека, знакомого Стеценко по майским событиям 1919 г. И скоро нашли.
Им оказался керченский подпольщик и партизан, который по заданию подпольного райкома РКП(б) был внедрен в агентурную сеть Стеценко в бытность его службы в Керчи. Ему присвоили псевдоним «Иосиф» и предложили проведать своего старого знакомого в Константинополе.
Замысел крымчан сводился к следующему. Иосиф приезжает в Константинополь, находит Стеценко, и передает ему «письма» от руководства Крыма, председателя КПУ и самого Ф.Э. Дзержинского, в которых контрразведчику «гарантировалась» неприкосновенность и даже трудоустройство в КПУ на хорошую должность. После получения его согласия на возвращение на родину, Стеценко и «Иосиф» должны были на ближайшем пароходе отправится в Севастополь, где планировался его арест и суд.
Но вмешался случай. Пока готовился отъезд «Иосифа» из Константинополя пришло сообщение закордонного резидента особого отдела КПУ в Турции о том, что английская контрразведка совместно с французами и при поддержке эмигрантских спецслужб планирует внедрить своего кадрового сотрудника Стеценко в крымское политуправление.
По информации из-за моря Стеценко, должен был в ближайшее время получить пароли и явки к оставленным в Крыму перед эвакуацией агентам белогвардейской разведки.
Чуть позже пришли дополнительные сведения — англичане и французы поставили перед Стеценко разведывательные задачи по сбору интересующей их информации, обещав шедро оплатить его услуги. Прежде всего иностранные спецслужбы интересовало состояние Черноморского флота, а также возможность возвращения в строй миноносца «Строгий» и крейсера «Адмирал Корнилов» на Балтике.
Отдельно Стеценко получил задание по добыванию различных документов о состоянии вооруженных сил в Крыму. Позднее чекистам он расскажет: «Я получил следующие директивы. 1) По возможности точно установить лиц, посылаемых из России заграницу и явки к ним, 2) составить список служащих всех учреждений в Крыму с указанием данных каждого, 3) сведения о черноморском флоте — количество судов, типы, количество артиллерии, количество пехоты — задания секретные и приказы судам — действия судов в Черном море. Командный состав, по возможности подробно, 4) военные части в Крыму, количество штыков, командный состав, по возможности фамилии, есть ли части ЧОН, если да, количество штыков и цели, 5) судьба в Крыму «зеленных» и какая политическая подоплека, 6) отношение к власти — пассивное и активное».
Отдельно иностранные спецслужбы интересовало крымское КПУ: «1) Работа КПУ — его деятельность в Крыму и заграницей, 2) кто из купцов и импортеров работает для КПУ, если возможно документально, 3) сведения о военном шпионаже в Константинополе, фамилии и явки к ним».
В характеристике, которую дала ему советская разведка в Константинополе, говорилось: «В лице Стеценко мы рассматриваем одного из самых опытных, искусных и хитроумных провокаторов, который имеет своей целью провоцировать нас своей фиктивной работой в пользу тех основных заданий, которые он имеет от Высшего монархического совета и французской и английской контрразведок».
При чем, коммунистическое подполье в Константинополе с учетом «большой опасности Стеценко» предлагала его ликвидировать еще до отплытия.
С учетом новых данных в первоначальный замысел чекистами были внесены коррективы. Решено было отказаться от его ареста и попытаться через белого контрразведчика установить связи эмиграции с их сторонниками в стране.