«Иосиф» уплыл в Константинополь в июле 1922 г., а через два месяца крымские чекисты получат его первое сообщение. Из него они узнают, что для того, чтобы встретить «старого товарища» он устроится работать сапожником в одну из мастерских, расположенных на улице, по которой Стеценко ходил на службу. Ему понадобится ждать больше месяца момента, когда Михаил Лукич случайно узнает своего старого знакомого в многоголосой толпе и крепко его обнимет.
В заключении своего доклада секретный сотрудник сообщит, что Стеценко познакомил его с начальником английской контрразведки в Константинополе капитаном Хенкелем, который предложил ему «освещать большевистское подполье» в Турции и на Балканах.
В последствии во внутренней тюрьме КПУ в Симферополе наш герой подробно опишет структуру и даст исчерпывающую характеристику сотрудникам английских и французских спецслужб на Босфоре. Указав, что они являются настоящими «хозяевами» для всех бывших царских жандармов и контрразведчиков, оказавшихся на чужбине.
В столице полуострова он проведет три месяца, рассказывая сотрудникам крымской контрразведки не только о текущем положении в эмигрантской среде, но и назовёт имена почти 20 агентов разведки Русской армии в Крыму и на юге Украины. При обыске у него найдут «полотнянки с целым рядом явок, паролей и письменных заданий… явки в Берлин, Париж, Кишенев… Симферополь, три в Севастополь и Конститинополь».
Основной замысел англичан и французов сводился к тому, что «Стеценко, как раскаивающийся в антисоветской работе, произвел выгодное впечатление и вошел к нам в доверие». По мнению зарубежных «специалистов по Совдепии» такого «специалиста» чекисты обязательно должны были «трудоустроить» к себе, «дабы после этого иметь широкую возможность провоцировать наши действия, разоблачать наши планы и организовывать провалы нашей работы».
Сотрудников государственной безопасности серьезно беспокоил вопрос, что делать дальше. С одной стороны, Стеценко был хорошо известен на полуострове, здесь по-прежнему оставалось много людей, лично знавших бывшего белого контрразведчика. С другой стороны, его длительное нахождение под стражей и отсутствие писем о начале выполнения задания, с которым его направили в Советскую Россию, могло вызвать обоснованные подозрение у его заморских руководителей.
После недолгих размышлений, руководство КПУ направляет его в Харьков, тогдашнюю столицу советской Украины.
План сотрудников крымского политуправления сводился к организации игры с бывшими царскими контрразведчиками и их западными партнерами.
Согласно разработанному замыслу, по приезду в Харьков Стеценко должен отправить письмо в Берлин на один из данных ему явочных адресов, в котором сообщит, что легализация прошла успешно и ему поверили. После начала работы в политуправлении наш герой должен был восстановить свои связи и приступить к созданию подпольных организаций в Крыму и на Украине.
При этом, предполагалось, что курьеры, которых «привлечет» Стеценко, будут чекистами и смогут внедриться в контрреволюционные организации заграницей.
Чекисты планировали через сформированный канал доводить «фиктивными докладами о положении дел и состоянии работы органов ГПУ, существующих контрреволюционных организаций и дающих обзор политическом и хозяйственном положении Советской России».
Замысел был одобрен, и Стеценко после переезда в Харьков освобождают, селят на квартире в городе, устраивают в театр гардеробщиком и ставят перед ним задачу восстановить утраченные «знакомства» с жителями города, которые были ему известны до эмиграции.
На свободе он пробудет несколько месяцев. Думая, что переиграл большевиков, белый контрразведчик начинает действовать. Чекисты максимально правдоподобно пытаются создать иллюзию и заинтересованность в «услугах» Стеценко по выявлению контрреволюционного подполья.
Параллельно за ним следят и фиксируют все его контакты. От внимательных глаз чекистов не скроются попытки отправки Михаил Лукичем писем за рубеж и установление контактов с лицами, которых сотрудники госбезопасности подозревали в «сочувствии» старой власти.
В 1923 г. сотрудники контрразведывательного отдела ГПУ Украины соберут неопровержимые доказательства, что Стеценко, обманывая и рассказывая, что им «нащупана контрреволюционная организация», в действительности ведет двойную игру. Собранные сведения будут ему представлены после ареста и начала следствия. Тогда же в его уголовном деле появятся материалы о подавлении Керченского восстания в 1919 г.
Следственные действия будут не долгими. 18 мая 1924 г. приговором Чрезвычайной сессии Харьковского губернского суда Стеценко будет признан виновным в шпионаже, «сношении с иностранными государствами или их отдельными представителями с целью склонения их к вооруженному вмешательству в дела республики, объявлению ей войны или организации военной экспедиции», выразившиеся «в активных действиях и активной борьбе против рабочего класса и революционного движения, проявленные на ответственных должностях при царском строе».
М. Л. Стеценко расстреляют 23 мая 1924 г. Перед этим Малый Президиум ВЦИК откажет ему в помиловании.
М.Ю. ЛитвиновКак зарождалось искусство советской контрразведки
История проведения контрразведывательных мероприятий и операций является одной из самых закрытых, но в то же время — и самых притягательных тем в отечественной и зарубежной историографии. Многочисленные историки в десятках работ изучают проводившиеся чекистами операции, находя при этом новые, ранее не изученные страницы истории отечественной спецслужбы.
Первой и, наверное, самой знаменитой чекистской операцией, вошедшей в учебники всех ведущих мировых специальных служб, являлась операция «Трест».
Казалось бы, трудно найти в описании этой, безусловно, гениальной операции что-то новое. Про «Трест» написано немало статей, книг, научных монографий. Интерес ученых-историков к уникальной операции отечественных спецслужб со временем не ослабевает[255].
В одних работах авторы пытаются показать на основе анализа новых введенных оборот документов объективную картину проведения операции, в других — критикуют органы госбезопасности за создание «провокационной» организации и серьезно принижают ее результаты. К курьезам современной историографии можно отнести такой малоизвестный факт, что даже далекий от проблем исторической науки знаменитый так называемый «толстый» (или другими словами — научно-популярный) журнал «Наука и жизнь» тоже не удержался от публикации на своих страницах статьи про операцию «Трест»[256].
При этом практически все авторы в своих работах упускают тот факт, что первоначально операция «Трест» задумывалась как контрразведывательная.
После окончания Гражданской войны коренным образом изменилась политическая обстановка как внутри страны, так и за ее пределами. В начале 1920-х гг. значительно активизировалась разведывательно-подрывная работа капиталистических государств против Советской России. Помощник начальника ОО ВЧК Р. Пилляр отмечал в 1921 г., что «если раньше, во времена Гражданской войны, при наличии фронтов и красного террора разведывательная работа была чрезвычайно рискованной и опасной для агентов буржуазных государств, если раньше генеральным штабам этих государств налаживание шпионской сети в республике стоило громадных средств и усилий, то теперь им предоставлена возможность вести разведывательную работу почти без всякого риска, с минимальной затратой денежных средств, пользуясь своими дипломатическими, торговыми и другими представительствами»[257].
Плацдармом, с которого была развернута широкомасштабная разведывательная работа против Советской России, стали недавно образованные Прибалтийские государства.
Основным источником опасности для своего суверенитета после окончания Гражданской войны Прибалтийские страны считали Советскую Россию. И на это имелись все основания — Красная армия была сильнее, чем армии всех Прибалтийских государств вместе взятых, советские лидеры неоднократно заявляли о неотвратимости мировой революции и поддерживали коммунистическое движение в Латвии, Литве и Эстонии.
Поэтому одним из первых мероприятий правительств Прибалтийских республик явилось образование системы специальных служб, основным объектом деятельности которых была определена Советская Россия (а впоследствии — Советский Союз).
У. Черчиль, вспоминая об этом периоде, писал, что Прибалтийские государства «были самыми ярыми антибольшевистскими странами в Европе. Все они грубыми методами создавали общества и правительства, главным принципом которых была враждебность к коммунизму, к России…»[258].
Ведущие капиталистические государства того времени отводили Прибалтике роль «санитарного кордона» против возможного экспорта революционных идей в европейские страны и оказывали существенную помощь в деятельности их разведывательных и контрразведывательных органов.
Советское правительство понимало исключительную опасность разведывательно-подрывной деятельности иностранных спецслужб. Поэтому борьба со шпионажем, наряду с подавлением любых проявлений контрреволюции, была определена как приоритетное направление деятельности отечественных органов государственной безопасности.
Основными подразделениями органов государственной безопасности, занимавшимися контрразведывательной работой, являлись Особый и Контрразведывательный (КРО) отделы. Выполнение отдельных функций по противодействию иностранным разведкам было также возложено на Иностранный (ИНО) и Восточный отдел.
Ведущим подразделением, боровшимся с деятельностью прибалтийских спецслужб на территории страны, являлся КРО, а с прибалтийскими шпионами в армии и на флоте боролся Особый отдел. Было налажено четкое взаимодействие между ними. В частности, несмотря на то, что постоянная агентурная работа в частях Красной армии и флота проводилась силами особых отделов, их осведомительный аппарат должен был выполнять задания других отделов Секретно-оперативного управления, в основном — КРО.