[394]. Однако развернуть эту работу не удалось, так как в сентябре 1944 г. страна вышла из войны и было заключено перемирие между СССР и Финляндией. Так, например, в докладной записке «Об агентурно-оперативной работе 4-го отдела НКГБ КФССР в июле 1944 г.», которая была отправлена П.А.Судоплатову, отмечалось, что стремительное наступление частей Карельского фронта, которое началось 21 июня 1944 г., заставило финские войска быстро отступать и по этой причине все находившиеся в тылу противника советские оперативные группы оказались на территории, занятой Красной Армией. Они не успели отступить с частями противника в его тыл для продолжения работы[395].
Таким образом, анализ переписки начальника 4-го управления НКВД СССР П.А.Судоплатова с руководством 4-го отдела НКВД — НКГБ КФССР в годы Великой Отечественной войны позволяет сделать некоторые выводы о нем, как видном деятеле НКВД СССР в период Великой Отечественной войны, крупном специалисте по организации диверсий и террора в тылу противника. С одной стороны, замечания и предложения Судоплатова по организации разведывательно-диверсионной деятельности НКВД Карелии в тылу финских войск носили четкий и конкретный характер и, несомненно, помогали повысить результативность этой работы. С другой стороны, в приказах Судоплатова содержалась резкая критика карельских чекистов за слабую деятельность против разведшкол противника и отсутствия конкретных операций против руководителей финского оккупационного режима в 1941–1944 гг.
Справедливости ради отметим, что эта критика П.А.Судоплатова не всегда была обоснована. 4-е управление НКВД-НКГБ СССР, ставя перед НКВД-НКГБ КФССР сложные задачи по проведению разведывательно-диверсионной деятельности в военный период в тылу финских войск, часто подходило к оккупированной территории Карелии так же, как и к другим временно оккупированным советским территориям: Белоруссии, Смоленской, Брянской и другим областям. Однако финский оккупационный режим был даже более строгим, чем немецкий: практически все русское население было заключено в концентрационные или трудовые лагеря, а в деревнях, в которых проживало карельское и вепсское население, установлен жесткий контроль за передвижением сельских жителей. Финские оккупационные власти принимали самые суровые меры к лицам, заподозренным в оказании помощи партизанам и разведчикам: их заключали в тюрьмы, судили и часто расстреливали прямо на глазах у односельчан. Все это не могло не сказываться на населении, оказавшемся на оккупированной финнами территории Карелии.
Необходимо также учитывать, что на оккупированной финнами территории Карелии в 1941–1944 гг. находилось всего около 86 тыс. человек: в основном это были женщины, старики и дети, использование которых в оперативных целях было достаточно сложным делом. Эти факторы и объясняют ситуацию, при которой масштаб разведывательно-диверсионной деятельности органов НКВД в тылу финских войск на Карельском фронте значительно уступал масштабу подобной работы на других фронтах в тылу немецких войск. Однако это не умоляет вклад чекистов Карелии в общую победу над противником.
А.Б. КононовБорьба с деятельностью абвера в советском тылу: розыск и ликвидация немецкой диверсионно-разведывательной группы в Архангельской области в 1942 г
Конечной целью операции, предусмотренной планом «Барбаросса», являлось достижение линии «Архангельск — Волга», «линии, с которой русская авиация уже не будет в состоянии совершать нападения на германские области». Выходу германских войск на заявленный рубеж должны были предшествовать «захват Москвы, Ленинграда и Украины, в дальнейшем — Северного Кавказа с его нефтяными источниками»[396]. С учетом предусмотренной планом «быстротечности» операции, взятие немецко-финскими войсками Архангельска планировалось фашистскими стратегами к исходу лета 1941 г.
Обнародованные немецкие разведывательные данные о северном театре военных действий свидетельствуют как о планомерном их сборе, по крайней мере с 1939 г., так и о слабости имевшихся у германской и финской разведок информационных ресурсов в предвоенный и начальный периоды Великой Отечественной войны. Датированная 1939–1943 гг. «Сборная папка о тыловой области противника перед 20-м горным корпусом по состоянию на 01.02.1943 г.» представляет собой обобщенный отчет всех разведывательных служб Третьего Рейха о северном регионе СССР в указанный период. На трёхстах листах отчета, разделенных на восемь разделов, приведены сведения о ландшафте (раздел А), климате и растительности (раздел В), населении (раздел С), экономике и транспорте (раздел D, E, F). Разделы G и P освещают «военное расположение» и приводят описание населенных пунктов Русского Севера в 1939–1943 гг. По оценке опубликовавшего указанный отчет М.Н. Супруна, характеризуя почвенно-климатические и транспортно-экономические условия будущего театра военных действий, германская разведка пользовалась в основном данными советских школьных учебников и популярной зарубежной литературой, что порой приводило к серьезным провалам при действиях корпуса «Норвегия» на Кольском полуострове. Более тщательно составлен военный раздел (G). В его основе лежит агентурная информация, показания военнопленных, данные аэрофотосъемки, в т. ч. снимки городов Архангельска и Молотовска, сделанные с самолетов 124-го разведотряда 5-го флота люфтваффе[397]. Таким образом, эта информация постоянно пополнялась и корректировалась.
Отсутствие у немецкого командования подробных данных о тыловых областях накануне войны объясняется тем, что вплоть до поражения под Москвой устремления фашистской разведки были связаны с реализацией плана «Барбаросса» и ограничивались деятельностью в прифронтовой полосе. С изменением военной обстановки задачи, которые ставились перед немецкой разведкой, существенно усложнились. И все же в первые годы войны ставка по прежнему делалась на массовую заброску, что следует в частности из стратегии разведывательной деятельности немецких спецслужб, изложенной в «Плане Главного управления имперской безопасности (РСХА) о создании специального разведывательного органа «Унтернемен Цеппелин» для подрывной деятельности по политическому разложению советского тыла» (не позднее марта 1942 г.): «…учитывая, что речь идет об агентах иностранного происхождения, операция будет иметь успех только в том случае, если будет проведена как массовая операция. Нельзя ограничиться десятками групп для разложенческой деятельности: они для советского колосса явятся только булавочными уколами. Нужно забрасывать тысячи. Это необходимо еще и потому, что …большой процент агентуры ненадежен, часть из них является сознательно предательским элементом, часть отсеется как неспособная. Этот отсев объясняется не только недостатком времени, но и неблагонадежностью лиц, родившихся в России»[398].
Для реализации этой цели требовался многочисленный агентурный аппарат, возможности формирования которого у немецкой разведки были безграничными: в ходе боевых действий с 22 июня по 5 декабря 1941 г. помимо 3 507 880 чел. убитыми и раненными Красная армия потеряла пленными 2 465 000 чел.[399] Из части этого людского резервуара немецкая разведка и черпала кадры для подрывной деятельности в глубоком советском тылу.
Для обеспечения боевых действий штабу группы армий «Север» были непосредственно приданы три подразделения германской военной разведки и контрразведки: абверкоманда–104 (разведывательная), абверкоманда–204 (диверсионная) и абверкоманда–304 (контрразведывательная). Абверкоманды и подчиненные им абвергруппы помимо сбора разведывательной информации о соединениях и частях Красной армии, проводили диверсионную работу в ближнем тылу ее фронтов.
Абвер направил на советскую территорию значительное количество своих подразделений, призванных проводить разведывательно-диверсионную работу в прифронтовой полосе и глубоком тылу Красной армии. Из подсчетов В.В. Коровина о заброске агентов немецких разведывательных органов в зону боевых действий Красной армии[400], можно установить долю направляемых в тыловые области СССР: 1941 г. — 45 %, 1942 г. — 46 %, 1943 г. — 47 %, 1944 г. — 37 %, 1945 г. — 12 %.
В феврале 1942 г. НКВД СССР разослал на места указание, в котором отметил усиление активности разведорганов по переброске в советский тыл, в том числе в крупные промышленные центры Советского Союза, специально обученной в разведшколах агентуры. Советской контрразведкой было выявлено более 130 разведывательных, диверсионных и контрразведывательных команд СД и Абвера, а также около 60 школ, готовивших агентуру для заброски в тыл Красной армии[401]. Школы германской разведки были установлены в городах Штеттин, Кеннигсберг, Вена, Каунас, Псков, Борисов, Смоленск, Полтава, Артемовск, Макеевка, Краматорск, Мелитополь, Режица.[402]
За годы Великой Отечественной войны органами НКВД — НКГБ было разоблачено 1 854 немецких агента, выброшенных в советском тылу с самолетов на парашютах. Из числа задержанных парашютистов 554 человека входили в состав 172 диверсионных групп, 302–в состав 35 разведывательно — диверсионных групп, 109 парашютистов являлись диверсантами-одиночками[403]. Из анализа архивных документов следует, что большая их часть была арестована в прифронтовой полосе, в ближнем советском тылу.
Свидетельствами особого интереса германской разведки к Архангельской области, вызванного начавшимся приемом поставок по ленд-лизу, является «Инструкция для получения сведений о военном хозяйстве не оккупированных районов России», предназначенная для военно-хозяйственного управления верховного командования сухопутных войск Германии, включившая порт Архангельск в число важнейших экономических регионов, по которым необходимо получение разведывательных сведений, а также показания задержанных в 1942–1943 гг. немецких разведчиков-диверсантов, имевших задания по наблюдению и осуществлению диверсий на участке железной дороги Архангельск — Вологда