В рассматриваемый период подобного рода кризисные явления социалистический лагерь переживал неоднократно. События в ГДР в 1953 г., в Венгрии в 1956 г., «Пражская весна» в 1968 г., периодическое обострение советско-китайских отношений, апогей которого приходится на конец 1960-х гг., равно как и ухудшение взаимоотношений с Албанией, Румынией и Югославией, свидетельствовали об ослаблении международных позиций Советского Союза, наносили ypoн международному авторитету СССР, стали прологом к разрушению биполярного мира и, в конечном итоге, к поражению СССР в «холодной войне».
Таким образом, вскоре после возникновения социалистической системы и установления так называемого «железного занавеса» в Европе политики Запада наметили «лобовую атаку» против социализма. Эта стратегия предусматривала решительное ослабление противоположной системы и реставрацию (целиком или в отдельных странах) старых порядков государственного устройства в мире, характерного для начала ХХ ст. Это предполагало, в свою очередь, использование наиболее острых, насильственных средств и методов борьбы с лагерем социализма. Все большее значение той и другой стороной придавалось разведывательным службам, призванным сыграть одну из главных ролей в подрывных акциях против друг друга. «Холодная война» — это прежде всего тайное противоборство двух общественно-политических систем, война специальных служб соответствующих блоков.
Увеличение удельного веса деятельности разведок потенциальных противников в послевоенный период не носило самодовлеющего или произвольного характера. Разведывательная деятельность как специфическая форма конспиративного противоборства изменялась постольку, поскольку это вызывалось потребностями того или иного государства и определялось условиями политической борьбы между Востоком и Западом.
В условиях жесткого противостояния, возникшего сразу же после окончания Второй мировой войны, наблюдалась довольно отчетливая тенденция превращения органов разведки в основного поставщика стратегической информации, необходимой для принятия государственных решений и выработки правительственного курса.
Поиск оптимальной структуры внешней разведки органов государственной безопасности СССР затянулся почти на десять лет — со второй половины 1940-х гг. — до середины 1950-х гг. Несмотря на частые изменения, перестановки и кадровые чистки наблюдалось постоянное увеличение объема добытой разведывательной информации о странах Запада во всех стратегических областях жизнедеятельности этих государств (политической, военной, экономической и др.). Однако качество разведданных о тайных планах потенциальных противников не всегда удовлетворяло руководство СССР, особенно это касалось сталинского периода истории.
Для рассматриваемого периода характерно достаточно активное использование руководителями партии возможностей органов государственной безопасности в обеспечении советской внешней политики. По мнению партийных лидеров, «в условиях полной и окончательной победы социализма и развернутого строительства коммунизма» в СССР изжила себя такая функция органов государственной безопасности, как подавление классовых противников внутри страны. Согласно их заявлениям, эксплуататорские классы оставались только вовне, и большая часть усилий в работе органов государственной безопасности должна переноситься в сферу международных отношений. И в этом случае силы и средства внешней разведки были просто незаменимы, а её руководители всегда находились в зоне повышенного внимания ЦК партии.
Агрессивный курс США и их партнеров по НАТО в первые послевоенные годы постоянно набирал обороты и все больше вызывал обеспокоенность у руководителей СССР. Документы, которые смогла добыть советская разведка однозначно свидетельствовали об усилении разведывательно-подрывной деятельности стран Запада против Советского Союза и намерении политиков перевести «холодную войну» в её новую плоскость открытого вооруженного противостояния. Этот тезис подтверждают свидетельства представителей американского дипломатического корпуса, которые проводили внешнеполитический курс своей страны. По воспоминаниям посла США в СССР (1951–1952 гг.) Дж. Кеннана, он был поражен тем, что перед отъездом в Москву в качестве нового посла президент Г. Трумэн не только не дал ему никаких инструкций относительно отношений с СССР, но и вообще уклонился от разговора по существу, обронив лишь фразу, что разделяет оценку Дж. Кеннана относительно нежелания русских «иметь другую великую войну». Столь же странное впечатление об отсутствии у американской администрации четкой линии на советском направлении вынес Дж. Кеннан и от бессодержательной беседы с государственным секретарем Д. Ачесоном и его помощниками. Беседы с сотрудниками других ведомств еще больше поразили Дж. Кеннана настойчиво звучавшей темой о всемогуществе атомного оружия, его особой эффективности в качестве фактора, определяющего развитие мировой обстановки. Дж. Кеннана, активного противника гонки ядерных вооружений, эта «проатомная атмосфера», царившая в администрации, серьезно обеспокоила. В результате этих разочаровывающих встреч Дж. Кеннан пришел к выводу, что его посылают в Москву с «игровой миссией» — скрывать, что у Вашингтона нет конструктивной программы в американо-советских отношениях[550]. По прибытии в советскую столицу Дж. Кеннан вручил верительные грамоты председателю Президиума Верховного Совета СССР Н.М. Швернику и при этом он ни словом не обмолвился о желании нанести визит И.В. Сталину. Не имея никакого, даже устного послания от собственного президента, не получив инструкций, руководитель посольства США предпочел пассивный вариант в своей дипломатической деятельности, осознавая фактическую бесперспективность улучшения отношений с Советским Союзом. Каким образом проницательный И.В. Сталин отнесся к необычному поведению нового посла — можно только догадываться, но то, что это его насторожило и дало дополнительный материал для растущей подозрительности в отношении США, можно с уверенностью предположить.
По своей инициативе Дж. Кеннан посылал в Вашингтон соображения относительно наиболее целесообразной линии поведения в отношении Советского Союза, в частности, предупреждал, что в Москве имеются серьезные опасения по поводу строительства американских военных баз вокруг СССР, что следует исходить из того, что советское терпение в этой связи имеет свои границы. Дж. Кеннан напрасно пытался воздействовать на внешнеполитический курс Вашингтона, советовать администрации Г. Трумэна искать компромиссы с Москвой по этим вопросам. Ситуация, по его признанию, постепенно выходила из-под контроля. Отсутствие какой-либо четкой и внятной позиции закономерно привело к усилению напряженности в межгосударственных отношениях. Осенью 1952 г. Министерство иностранных дел СССР вручило поверенному в делах США ноту, в которой Дж. Кеннан объявлялся персоной нон грата. Советское правительство настояло на немедленном отзыве Дж. Кеннана с поста посла в Советском Союзе[551].
Логическим следствием ставки на силовую политику в отношениях между СССР и США стала беспрецедентная гонка вооружений, которая развернулась в условиях господства стереотипов мышления по принципу «вызов-ответ-вызов».
В ходе ее проведения тратились огромные материальные и денежные средства, интересам дооворужения были подчинены наука, передовые отрасли народного хозяйства, деятельность наиболее квалифицированных инженерных и технических кадров. Оборотной стороной этих процессов были «остаточный» принцип финансирования социальной сферы жизни общества, замораживание низкого уровня доходов населения, замедление темпов развития экономики. Гонка вооружений грозила выйти из-под контроля политиков, приводила человечество на грань самоуничтожения.
Военное, экономическое и политическое противостояние дополнялось в годы «холодной войны» широкомасштабной идеологической конфронтацией и психологической войной. В ход шли самые разнообразные методы обработки и влияния на умы населения, использовались все имеющиеся тогда средства воздействия на людей — радио, телевидение, пресса, научные контакты, культурный обмен и пр. Использовались любые уязвимые точки противника, национальные и религиозные предрассудки, человеческие слабости.
Официальная пропаганда, как с той, так и с другой стороны, старательно формировала «образ врага» в сознании населения своих стран.
Антисоветская истерия, шельмование коммунистов в западных странах как агентов Москвы (т. н. маккартизм), обусловливание экономической помощи исключением коммунистов из правительств, использование методов идеологической диверсии — всё это стало неотъемлемой чертой общественно-политической жизни послевоенной Европы и Северной Америки ХХ в.
В свою очередь советская пропаганда не уставала разоблачать лицемерие и коварство «загнивающего Запада», стремилась подчеркивать лишь негативные стороны капиталистической действительности.
И та, и другая сторона взяла на идеологическое вооружение идею мессианства. Если США и их союзники были одержимы идеей мирового экспорта «демократии по-американски», то советские руководители (И.В. Сталин, Н.С. Хрущев, Л.И. Брежнев) неоднократно подчеркивали в своих высказываниях историческую роль СССР и его союзников в деле созидания нового мира, свободного от «пороков империализма». Широкомасштабная идеологическая война, развернувшаяся в первые послевоенные годы, ясно показала, что острые идеологические противоречия между СССР и странами Запада, отошедшие на второй план в годы совместной борьбы с фашизмом, вовсе не устранены. Итоги Второй мировой войны не только не ликвидировали, но и усилили имперские притязания ведущих капиталистических держав, равно как и веру коммунистических лидеров в неминуемую гибель капитализма и победу коммунизма.
Таким образом, резюмируя анализ международной обстановки во второй половине 1950-х — 1960-х гг., следует подчеркнуть, что она порождала целый ряд внешних угроз безопасности СССР. Главной из них следует признать «военную угрозу».