[320]. Данилевский и его заместитель Мощанский Управлением НКВД по Горьковской области были арестованы и обвинены в подрыве государственной промышленности в контрреволюционных целях. После агентурно-следственных мероприятий начальник отделения ЭКО УНКВД младший лейтенант госбезопасности В. Я. Гузик пришел к убеждению, что замена марок сталей, упрощение режимов обработки заготовок, изменение технологии термической обработки башен танков преднамеренно направлялось на ухудшение качества боевой техники, а внешне маскировалось стремлением увеличить выпуск продукции для фронта. Оба обвиняемых во вредительской деятельности (ст. 58–7 УК РСФСР) признались. Данилевского приговорили к расстрелу, Мощанский был наказан пятнадцатью годами лишения свободы[321]. Результаты следствия и мера наказания были одобрены секретарем обкома ВКП (б) М. И. Родионовым, который информировал об этом городской партийный актив. Это один из фактов реализации на практике руководящей установки рассматривать подобные материалы «под углом зрения» вероятных контрреволюционных преступлений. Показанный механизм функционирования государственно-партийного управления неизбежно приводил к нарушениям законности, объективному вменению при расследовании уголовных дел и привлечению к уголовной ответственности лиц, которые контрреволюционных преступлений в действительности не совершали. Обществу это наносило непоправимый ущерб. За преступные методы управления оно расплачивалось многими жизнями и судьбами своих граждан. Среди них были и рабочие, нехватка которых в тылу остро ощущалась, и инженерно-технические работники, чей опыт оказался невостребованным.
Среди архивных материалов о выпуске недоброкачественной военной продукции имеются многочисленные документы, говорящие о том, что распространенным явлением в те годы стало умышленное сокрытие производственного брака, так как в первые военные годы выполнение производственной программы по количеству отодвигало на второй план качество работы. Ответственность за срыв ежедневного графика выпуска военной продукции командиры производства боялись гораздо больше и всеми мерами, нередко преступая закон, стремились выполнить задания ГКО. Чтобы сокрытие брака прошло успешно, в ряде случаев вступали в сговор между собой руководители предприятий и путем административного давления определяли позицию начальников отделов технического контроля и подчиненных им контролеров, не останавливаясь порой перед тем, чтобы избавиться от несговорчивых лиц, путем разбронирования и отправив их на фронт. Реализация принципа «любой ценой выполнить производственную программу» объективно вела к серьезным злоупотреблениям и преступлениям, в которые втягивали даже представителей военной приемки. Например, Управлением НКВД по Куйбышевской области весной 1942 го. была предотвращена отправка на Юго-Западный фронт 24 тыс. негодных артиллерийских 76-мм снарядов со склада г. Сызрани. Выяснилось, что бракованная продукция поступила с завода № 15 Наркомата боеприпасов. После предварительного разбирательства этот вопрос обсудил обком ВКП(б), после чего директор завода Щекотихин и военпред Митряков были отданы под суд, парторг ЦК ВКП (б) Савальский снят с работы, секретарь горкома партии получил выговор. При обсуждении этого случил на пленуме ОК ВКП(б) отмечалось, что нарушения технологии стали обычным явлением и нa авиационных заводах № 1, 18, 24: «…Пришлось переделать очень многое ужe на аэродромах для того, чтобы исправить брак и дать гарантированное качество»[322]. Но делалось это уже после отчета о выполнении плана в количественных показателях.
Снижение требований к качеству военной продукции вначале было настолько всеобщим и стало обычным делом, что впоследствии оперативные работники органов госбезопасности, получая достоверную информацию о грубейших нарушениях технологии на оборонных предприятиях, были не в состоянии изменить существо дела, сами теряли ориентиры в этих вопросах, ограничиваясь в отдельных случаях информациями в партийные инстанции и вышестоящим начальникам.
Подводя итог сказанному, следует отметить, что защита экономического потенциала СССР от подрывной деятельности противника и действий враждебных элементов органами государственной безопасности строилась по принципу «от объекта», к которым могли быть устремления. Необходимость и целесообразность оперативного обслуживания конкретного завода или предприятия определялась характером выпускаемой продукции и производственным потенциалом, а не базировалась на достоверных данных о конкретных устремлениях противника. В первые же месяцы войны количество объектов оборонных отраслей промышленности, подлежащих оперативному обслуживанию органами госбезопасности, значительно выросло.
Благодаря действиям органов государственной безопасности и в силу общей военно-политической обстановки, сложившейся после поражения немцев под Москвой, разведывательная деятельности противника в глубоком советском тылу оказалась к ноябрю 1942 г. практически полностью парализованной.
Материалы о привлечении к уголовной ответственности за диверсию, вредительство и саботаж в годы войны – с учетом проведенной работы по реабилитации жертв необоснованных репрессий – показывают, что борьба с этими контрреволюционными преступлениями являлась формой привлечения правоприменительных органов к реализации мер по наращиванию интенсивности и производительности труда в целях максимального увеличения количества и повышения качества выпускаемой продукции для обеспечения жизненно важных потребностей Красной армии и экономической безопасности страны в целом.
В. А. ГашенкоОперативная работа в советских лагерях для военнопленных в годы Великой Отечественной войны
Великая Отечественная война, наряду со Второй мировой, явилась самым масштабным военным конфликтом в истории человечества. Одним из последствий разгрома армий противника в годы Великой Отечественной войны стало создание на территории СССР свыше 500 лагерей и других специальных объектов для военнопленных, через систему которых до конца 1940-х гг. прошло более 4 млн военнопленных и около 300 тыс. интернированных лиц[323].
Для размещения и содержания военнопленных и интернированных на фронте и в тылу была создана целая система органов и учреждений, взаимодействовавших, либо входивших в состав Наркомата внутренних дел, объединенная в рамках Управления, затем – Главного управления по делам военнопленных и интернированных (УПВ – ГУПВИ НКВД СССР)[324]. В рамках данной системы велась разнообразная работа (режимно-ограничительная, производственно-трудовая, лечебно-восстановительная, политико-идеологическая и др.), в том числе оперативно-агентурная деятельность органов государственной безопасности[325].
В начале Великой Отечественной войны, в связи с незначительной численностью военнопленных, проблема их содержания была недостаточно актуальной. Однако разгром и пленение более трехсоттысячной вражеской группировки под Сталинградом во главе с фельдмаршалом Ф. Паулюсом заставили И. В. Сталина и его окружение по-иному взглянуть на этот вопрос. Определяющими были три мотива: во-первых, требовалось использовать труд пленных для восстановления народного хозяйства; во-вторых, посредством идеологической обработки планировалось превратить их в убежденных противников нацизма и использовать в борьбе с гитлеровским режимом; в-третьих, необходимо было выявить и предать суду участников зверств и злодеяний на советской земле. Все это подразумевало взятие курса на сохранение жизни бывшим военнослужащим врага, и, соответственно, создание эффективно функционирующей системы органов и учреждений, способной решать указанные задачи[326].
Для реализации задуманного в структуре УПВИ НКВД СССР формировались подразделения, ответственные за организацию медицинской помощи, материально-бытовое снабжение, политическую и оперативную работу, трудовое использование военнопленных. Система УПВИ пополнялась новыми типами учреждений: спецгоспиталями, оздоровительными, режимными и производственными лагерями, антифашистскими школами и специальными объектами. В республиках, краях и областях создавались территориальные органы, осуществлявшие контроль над деятельностью лагерей[327].
Оперативно-агентурная работа советских органов госбезопасности являлась достаточно важным направлением деятельности в лагерях и других местах размещения и содержания иностранных военнопленных. Между тем, вопросы изучения этой работы до недавнего времени находились в категории малоизученных по причине закрытости многих исторических источников. Лишь в последнее время публикация документальных сборников и облегчение доступа к архивным материалам позволили проследить процесс создания в лагерях НКВД агентурно-осведомительной сети, формирование которой началось еще в предвоенный период. Так, директивой НКВД СССР от 8 октября 1939 г. предусматривалось создание в лагерях агентуры двух категорий: для проникновения в антисоветские группировки среди военнопленных и для освещения их политических настроений[328].
В годы Великой Отечественной войны и особенно после ее окончания процесс приобретения агентуры в лагерях иностранных военнопленных приобрел особый размах. Так, например, уже 21 июня 1943 г. начальник Управления НКГБ СССР по Ленинградской области комиссар государственной безопасности 3 ранга П. Н. Кубаткин направил на имя наркома госбезопасности В. Н. Меркулова докладную записку, в которой отмечалось, что лагеря военнопленных «не используются как база для организации разведывательной и контрразведывательной работы на территории противника и чекистская работа в лагерях ведется лишь в направлении охраны внутреннего оперативного обслуживания без учета необходимости подготовки закордонной агентуры». Стремясь заложить основы для использования военнопленных на территории иностранных государств, П. Н. Кубаткин пол