[411]. Данный факт не был единичным[412]. Часть дезертиров скрывалась среди кочующих цыган. К примеру, в Чкаловской области при проверке цыганского табора в июне 1943 г. правоохранительные органы выявили и задержали 77 чел., из них 49 уклонялись от службы в армии, остальные из нее дезертировали. В целях маскировки некоторые из них переодевались в женскую одежду[413].
В связи с ростом масштабов воинских преступлений ГУМ НКВД СССР 9 мая 1942 г. издало директиву «Об организации активных мер по борьбе с уголовными проявлениями, совершаемыми дезертирами и другими уголовными преступниками». Указанная мера обуславливалась активизацией преступлений, совершаемых дезертирами, и уклоняющимися от мобилизации в теплое время года. Как правило, преступники скрывались в лесах и степях. Поэтому работники советских правоохранительных органов приобретали в качестве источников информации лесников, лесообъездчиков, пасечников, охотников, рыбаков и других лиц, чья работа была связана с пребыванием в лесах. Агентов вербовали и среди самих дезертиров. Они выявляли места укрытия своих «товарищей по несчастью», убеждали их сдаться властям. По окончании оперативной работы агенты из числа дезертиров освобождались от уголовной ответственности и направлялись в действующую армию[414].
Эффективной мерой пресечения воинских преступлений в течение всей войны являлась систематическая проверка сотрудниками органов правопорядка документов, удостоверяющих личность у подозрительных лиц.
Так, органы внутренних дел БАССР в 3 квартале 1944 г. в соответствии с приказом НКО СССР № 064 и приказом НКВД СССР № 00167 «По борьбе с дезертирством, уклонением от призыва по мобилизации в Красную армию и нарушителями военно-учетных правил» провели 82 облавы и массовые проверки документов в городах и 367 – в сельской местности. В результате задержано дезертиров из РККА – 181, уклоняющихся от призыва и мобилизации – 364. Изъято 14 винтовок, в том числе 4 обреза, 21 револьвер и пистолет, 1030 патронов, 34 штуки холодного оружия[415].
С целью выявления дезертиров только с января по май 1944 г. в городах и районах Чкаловской области сотрудники правоохранительных органов провели 800 массовых проверок, прочесывали лесные массивы. Удалось задержать 211 дезертиров, 747 уклоняющихся от призыва, 812 нарушителей правил воинского учета[416].
Значительную помощь в пресечении воинских преступлений правоохранительным органам оказывали военные отделы обкомов ВКП(б). Военные отделы южноуральских обкомов ВКП(б) осуществляли переосвидетельствование и перерегистрацию военнообязанных и невоеннообязанных, проверяли учет военнообязанных в военно-учетных столах, правильность бронирования рабочих и служащих на предприятиях и в учреждениях, осуществляли проверки документов на базарах, вокзалах, в поездах и других местах массового скопления людей.
Для осуществления указанных мероприятий отделы горкомов, райкомов ВКП(б) выделяли людей из партийно-комсомольского актива. Благодаря такой работе в 1944 г. в Чкаловской области удалось задержать годных к службе в РККА – 6296 человек, незаконно пользовавшихся отсрочками и потерявших право – 1272. «Разбронировано» по согласованию с областной администрацией – 3353, переосвидетельствовано негодных и ограниченно годных – 10 214 человек[417].
С целью усиления мер по борьбе с воинскими преступлениями на завершающем этапе войны в 1944 г. по линии НКО было издано три приказа: два приказа заместителя наркома обороны СССР от 21 мая № 0131 и от 30 мая № 0150 и приказ начальника тыла Красной армии от 24 июля № 140. Приказами предусматривался ряд мероприятий по укреплению дисциплины в частях, а также устранению причин, которые способствовали дезертирству из РККА и преступности военнослужащих[418].
В 1944–1945 гг. число воинских преступлений существенно снизилось, что было связано с крупными победами Красной армии не только на территории Советского Союза, но и в Европе. Так, в первую половину 1944 г. на территории Советского Союза задержано 160 645 дезертиров и 134 422 уклонившихся от армии, всего 295067, по Уралу – соответственно 3608, 6074, 9682 чел., или 3,2 % от показателей по стране, в том числе в БАССР – 490, 682, 1172, в Чкаловской области – 504, 1253, 1757, в Челябинской – 727, 1933, 2660, в Курганской – 182, 202, 384; в Удмуртской АССР – 189, 102, 291; в Молотовской области – 755, 683, 1438, в Свердловской области – 761, 1219, 1980[419].
Из приведенных данных видно, что наибольшее количество военных преступников на территории Южного Урала в 1944 г. арестовано в Челябинской области, поскольку Челябинск являлся крупным промышленным центром и транспортным узлом. Считалось, что в данной среде мог «раствориться преступный элемент»[420]. В период войны туда эвакуировали большое количество предприятий и населения, здесь находилось значительное число мобилизованных для работы на производстве. Архивные данные показали, что именно в приграничные с Казахстаном районы устремлялись дезертиры. В этой степной местности было удобно скрываться от властей.
Сотрудники органов правопорядка проявляли инициативу и настойчивость в борьбе с дезертирством. Так, прокурор Сакмарского района Чкаловской области Иванов, получив сведения о том, что в лесу в землянках скрывается группа дезертиров, самостоятельно организовал облаву, в результате которой удалось задержать и предать суду 13 дезертиров. Прокурор Шарлыкского района Прусс лично задержал двоих дезертиров, ранее осужденных за аналогичное преступление и вторично дезертировавших. Помощник оперуполномоченного Сок-Кармалинского (Северного) райотдела милиции С. Л. Калякин в 1942 г. в деревне Бобровке ликвидировал преступную группу, состоявшую из трех дезертиров. Всего за годы войны С. Л. Калякин задержал 20 дезертиров[421]. Значительное число дезертиров задержано следователями Сорочинского, Бугурусланского и других районов области[422].
Всего на Урале за годы Великой Отечественной войны по неполным данным было задержано 44231 чел., или 1,6 % от общесоюзных данных, из них дезертиров – 18900 (0,8 %), уклоняющихся от мобилизации – 25331 (3,7 %). Абсолютное большинство задержанных на Урале приходилось на 1943 г. – 21373 человека, или 48,3 % от общего количества дезертиров в военный период[423], хотя в целом по Советскому Союзу пик дезертирства наблюдался в 1941 г., когда Красная армия отступала по всему фронту и несла большие потери.
За годы войны в Курганской области задержали 1387 дезертиров и лиц, уклоняющихся от мобилизации, что составило 0,7 % от общего количества призывников (всего мобилизовали 200 тыс. человек); в Челябинской области – соответственно 7904 (0,8 %) (мобилизовано за 1941–1945 гг. 1 млн); в Чкаловской области – 9623 (2,3 %) от 441 461 призывника (по данным В. П. Могутнова)[424]. Однако по данным Л. И. Футорянского[425] из области на фронт ушло 410 тыс. чел., тогда количество дезертиров и лиц, уклоняющихся от призыва, составит 2,2 %. При этом следует учитывать, что не все дезертиры, задержанные на Южном Урале, были уроженцами региона. Цифры не являются окончательными, поскольку зачастую при ведении уголовных дел допускались упомянутые выше процессуальные нарушения.
Помимо дезертирства в годы войны фиксировались также другие виды нарушения воинской дисциплины – пьянство, хулиганство. Например, в Челябинской области военнослужащие 190-го полка Куликов и Брюханов были направлены на стационарное лечение. Вместо лечения они употребляли спиртное. Брюханов сам возвратился в часть, а Куликова задержали в нетрезвом состоянии. В результате Куликов был приговорен к расстрелу, а Брюханов к 7 годам лишения свободы[426]. Такие же явления наблюдались и в других областях региона.
Интересным фактом является то, что органами милиции в 1944–1945 гг. был отмечен рост уголовной преступности среди инвалидов войны. Так, только в Курганской области в 1944 г. было привлечено к уголовной ответственности порядка 400 инвалидов, большинство из которых в прошлом имели судимость. Преступления совершались как индивидуально, так и организованными группами. Например, проживавшие в Кургане братья Гладышевы организовали преступную группу в количестве 7 человек. Они фальсифицировали документы, перемещались по районам Курганской области, выдавая себя за представителей Красной армии, получали от колхозов крупный рогатый скот, а затем реализовывали его на рынке г. Кургана. Таким образом, им удалось заполучить 38 голов крупного рогатого скота[427].
Архивные документы свидетельствуют, что условия военного времени объективно способствовали распространению воинских преступлений. Основными мотивами к нарушению закона являлись нежелание погибнуть в бою, имевшие место перебои в материальном обеспечении войск и нехватка вооружения, а иногда и «произвол» со стороны командования.
Преступлениям способствовали злоупотребление отдельными должностными лицами своим служебным положением, отсутствие должного порядка и учета военнослужащих на военно-пересыльных пунктах, в составе воинских команд, нарушения в работе военкоматов.