Следует отметить, что в 1946–1951 гг. органами МГБ было арестовано несколько десятков иностранных агентов, заброшенных с разведывательными заданиями в СССР, в том числе, на территорию Украинской ССР, республик Прибалтики. Были установлены, разысканы и привлечены к уголовной ответственности тысячи фашистских пособников, виновных в арестах, истязаниях и смерти советских патриотов, подпольщиков и партизан, гражданского населения.
В тоже время, будучи безгласным исполнителем указаний Сталина, Абакумов не мог не понимать, что отдельные «особые поручения», например, содержащиеся в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 21 февраля 1948 г. «О направлении особо опасных государственных преступников по отбытии наказания в ссылку на поселение в отдаленные местности СССР», являлись прямыми нарушениями «сталинской» Конституции СССР 1936 г. и принципов советского правосудия.
Таковыми же являлись и отдельные устные указания и приказы самого министра. Но его положение осложнялось также отсутствием как закона, так даже и утвержденного Положения о МГБ, в которых бы четко регламентировались его функции и полномочия, права министра и иных руководителей.
Достижение МГБ отдельных действительно положительных результатов в борьбе с разведывательно-подрывной деятельностью спецслужб иностранных государств, наверное, породили у Абакумова чувство чрезмерной самоуверенности, своеобразное, так хорошо знакомое Сталину «головокружение от успехов».
Причиной падения, казавшегося всемогущим, министра стал банальный донос одного из его подчиненных, подполковника М. Д. Рюмина, писавшего 2 июля 1951 г.: «Тов. Абакумов, по моим наблюдениям, имеет наклонности обманывать правительственные органы путем замалчивания серьезных недочетов в работе органов МГБ»[438]. Позднее к этим обвинениям присоединилось еще и «участие в сионистском заговоре в МГБ».
Обвинения в адрес Абакумова были аналогичны предъявлявшимся им самим пятью годами ранее В. Н. Меркулову. Уместно, однако, подчеркнуть, что, по своему служебному положению, Рюмин не располагал доступом к документам, которые могли бы дать основания для подобных выводов и обвинений в адрес министра.
Для рассмотрения заявления М. Д. Рюмина Политбюро ЦК ВКП(б) 4 июля назначило специальную комиссию в составе Г. М. Маленкова, Л. П. Берии, М. Ф. Шкирятова и С. Д. Игнатьева (именно он станет министром после ареста Абакумова, а также непосредственным «куратором» первого этапа следствия по его делу).
В этот же день Абакумов был отстранен от исполнения обязанностей министра, а 12 июля он был арестован. За этим последовал также арест ряда «выдвиженцев» опального министра.
В подготовленной для И. В. Сталина заместителем министра госбезопасности С. А. Гоглидзе докладной записке отмечалось, что с 1 июля 1951 г. по 1 июля 1952 г. были освобождены от занимаемых должностей «как не справлявшиеся с работой» 1 583 сотрудника, а также уволены из органов МГБ «за нарушение дисциплины», «советской законности», «злоупотребление служебным положением» и «морально-бытовое разложение» еще свыше 3 тыс. человек, в том числе 500 сотрудников центрального аппарата министерства»[439].
Однако впереди еще были новые волны не вполне объективной критики в адрес органов безопасности и их дискредитации.
Несмотря на серьезные изменения политических условий в стране – В. С. Абакумов находился под следствием 41 месяц, и за это время сменилось 4 министра – «куратора» его дела: С. Д. Игнатьев, Л. П. Берия, С. Н. Круглов, И. А. Серов.
Берия Л.П.
Следует подчеркнуть, что, несмотря на применявшиеся к нему жесткие и изощренные методы «выбивания показаний» – была арестована его жена и их трехмесячный сын Игорь, Виктор Семенович на допросах не оговорил никого из своих подчиненных. Не будет преувеличением сказать, что своим мужественным поведением он сохранил им не только свободу, но и жизнь (почти все из них были освобождены, со снятием обвинений, в марте – апреле 1953 г.).
Игнатьев С.Д.
Круглов С.Н.
19 декабря 1954 г. В. С. Абакумов на выездном заседании Военной коллегией Верховного Суда СССР в Ленинграде был осужден к высшей мере наказания. Приговор в отношении В. А. Абакумова, а также осужденных по его «делу» А. Г. Леонова, В. И. Комарова, М. Т. Лихачева в тот же день приведен в исполнение в Ленинградской области (начальник секретариата МГБ СССР осужден на 15 лет лишения свободы, его заместитель Я. М. Броверман – на 25 лет).
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 ноября 1955 г. В. С. Абакумов был лишен воинского звания генерал-полковника и всех полученных им государственных наград.
В июле 1994 г. определением Военной коллегии Верховного суда Российской Федерации приговоры от 19 декабря 1954 г. Абакумову и другим подсудимым были переквалифицированы на злоупотребление властью при наличии особо отягчающих обстоятельств.
17 декабря 1997 г. постановлением Президиума Верховного суда Российской Федерации В. С. Абакумов был реабилитирован по части инкриминировавшихся ему деяний: измена Родине, участие «в сионистском заговоре», затягивании следственных дел. Но, в тоже время, он не был реабилитирован по обвинениям в нарушениях социалистической законности, в частности, фальсификации т. н. дел «авиаторов», «еврейского антифашистского факультета» и др.
В постановлении Президиума Верховного суда Российской Федерации по делу Абакумова, в частности, отмечается: «Как видно из материалов уголовного дела, Абакумов, Леонов, Лихачев, Комаров и Броверман признаны виновными в том, что, будучи ответственными должностными лицами Министерства государственной безопасности СССР, в течение длительного времени систематически злоупотребляли властью, что выразилось в фальсификации уголовных дел и применении незаконных мер физического воздействия при производстве предварительного следствия. Указанные нарушения повлекли за собой особо тяжкие последствия – привлечение к уголовной ответственности многих невиновных граждан. В частности, Абакумов, находясь на руководящей работе в органах государственной безопасности, выискивал малозначительные материалы на отдельных ответственных работников партийного и советского аппарата, арестовывал их, а затем применял недопустимые и строжайше запрещенные действующим законодательством методы следствия, вместе со своими подчиненными добивался от арестованных вымышленных показаний о якобы совершенных ими особо опасных контрреволюционных преступлениях».
Однако большинство современных исследователей придерживаются мнения, что инициатива появления вышеназванных сфальсифицированных дел принадлежала «инстанции», то есть высшему советскому руководству, в руках которого Абакумов оказался и послушным исполнителем, и заложником одновременно.
И, как писал И. А. Серов, дело «банды Абакумова» проходило под его контролем, в отличие от «дела Берии». В результате организованной им «чистки», не скомпрометированными остались лишь три начальника фронтовых управлений контрразведки «Смерш» фронтов: Н. И. Железников, Д. И. Мельников и П. И. Ивашутин.
Понятно, что подобная дискредитация руководящих кадров ГУКР НКО «Смерш» не могла не повлиять на восприятие в обществе не только образа военной контрразведки, но и органов госбезопасности в целом.
Бывший руководитель Департамента военной контрразведки ФСБ России А. Г. Безверхний, говоря об Абакумове, отмечал, что было бы неправильным писать его портрет только одной краской, белой или черной. Это сложная, противоречивая личность, которую невозможно оценить одномерно.
В. П. ГалицкийУчастие органов госбезопасности СССР в создании антифашистского движения в советских лагерях немецких военнопленных 1941–1945 гг
Готовясь к завоевательным войнам, гитлеровское руководство большое внимание уделяло выработке у личного состава вермахта высокой морально – психологической и политической подготовки. Следует отметить, что партийно-военному руководству фашистской Германии сделать это удалось. Не раскрывая формы и содержание идеологической и психологической обработки населения Германии и личного состава ее вооруженных сил, напомним, что интенсивная обработка будущих участников войны с СССР началась еще до прихода к власти в Германии Национал – социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП). С приходом к власти фашистов эта работа активизировалась. Основная цель ее сводилась к формированию таких качеств у каждого военнообязанного немца, которые обеспечивали бы беспрекословное подчинение всем указаниям и решениям фашистской партии и правительства. А. Гитлер еще в книге «Майн Кампф», а затем в многочисленных публичных выступлениях неоднократно повторял, что ему не нужны люди, которые все долго критически взвешивают, ему нужны люди, которые фанатично преданы ему и всегда готовы решительно действовать[440].
Приступив к интенсивной подготовке нападения на СССР и развивая мысль Гитлера, министерский советник Верховного командования вермахта Донневерт и вице – адмирал В. Канарис утверждали, что немецкий солдат должен быть «политическим солдатом»[441], а офицер должен быть политическим воспитателем солдат. Канарис подчеркивая, что «для нас боевая подготовка, мировоззрение, воспитание и формирование солдатского характера – неразрывное целое. Тем более велики воспитательные задачи и ответственность руководства со стороны немецкого офицера» и далее: «На плечах офицера лежит вся ответственность за политическое воспитание его подчиненных, он, и только он, офицер, политический воспитатель солдат»[442]. Эти положения и легли в основу концепции подбора и подготовки офицерского состава. И как показал опыт Второй мировой войны, немецкий офицерский корпус был достаточно подготовлен как в профессиональном, так и в морально – психологическом и политическом отношениях.