Декабрьские (1952 г.) постановления ЦК партии – «О положении в МГБ», «О вредительстве в лечебном деле», «О Главном разведывательном управлении МГБ СССР» и «О службе наружного наблюдения» – свидетельствуют о сталинских планах значительных изменений и переориентации деятельности МГБ в русло репрессивной политики. В этих документах констатировалось, что в органах госбезопасности «имеют место серьезные провалы и недостатки в разведывательной, контрразведывательной, следственной работе в борьбе с националистическим подпольем… в охране границ Советского Союза». В постановлениях ЦК партии было указано, что «МГБ СССР допустило грубейшие извращения в постановке разведывательной работы за границей, отказавшись от активных наступательных методов борьбы с противником – осуществлением диверсионных и террористических операций…», а «контрразведывательная работа по борьбе с агентурой капиталистических разведок внутри страны находится на низком уровне и ведется неумело». По существу, Сталин в этих установках открыто призвал сотрудников госбезопасности к ужесточению в своей работе и усилению карательных мер в процессе разоблачения вражеской агентуры. «Некоторые горе-чекисты, – отмечалось в постановлениях ЦК КПСС, – ведут гнилые и вредные рассуждения о якобы несовместимости с марксизмом-ленинизмом диверсий и террора против классовых врагов… с озверевшим классовым врагом нельзя бороться в белых перчатках, оставаться «чистенькими», не применяя активных наступательных средств борьбы в интересах социалистического государства… Они забыли указания Ленина о том, что классовая борьба – это жестокая борьба, а не пустая болтовня».
В беседах с руководителями МГБ Сталин вел себя раздраженно и грубо, обещая устроить для чекистов «всенародную чистку от вельмож, бездельников, перерожденцев…». А Игнатьеву он открыто и с недовольством заявил: «Я не проситель у МГБ. Я могу и потребовать, и в морду дать, если вами не будет выполняться мои требования».
В конце декабря 1952 г. – начале января 1953 г. по решению ЦК партии два главных управления МГБ – Первое (разведка) и Второе (контрразведка) – объединились в единое Главное разведывательное управление (ГРУ МГБ СССР). Начальником этого управления был назначен генерал-лейтенант С. И. Огольцов, при этом вновь началось значительное сокращение штатов (на 25 %), поскольку ЦК КПСС в своих указаниях констатировал: «… аппарат разведки за границей и внутри страны разбух, стал неповоротливым, бюрократическим…». Далее отмечалось: «Необходимо освободить органы МГБ от работников, утративших политическое чутье, карьеристов, шкурников, бездельников, мало приносящих пользы Советскому государству, ставящих свое личное благополучие выше государственных интересов, болтунов, обленившихся и неработающих над собой в области совершенствования методов чекисткой работы».
В тоже время число гласных и негласных сотрудников Бюро № 1 МГБ (осуществление диверсионных и террористических и других специальных мероприятий в капиталистических странах) во главе с генерал-лейтенантом П. А. Судоплатовым увеличилось. Напротив, Бюро № 2 (выполнение специальных заданий внутри страны по пресечению особыми способами вражеской деятельности, проводимой отдельными лицами) во главе с генерал-майором В. А. Дроздовым не претерпело каких-либо существенных изменений.
Серьезной реорганизации планировалось подвергнуть службу наружного наблюдения, рассредоточив большую часть оперативных сил этой службы во Втором и Третьем Главных управлениях и Управлении МГБ по Московской области.
Из письма Игнатьева в адрес Сталина, после того как министр МГБ после болезни приступил к работе в конце января 1953 г. – можно выяснить, какие задачи ставил перед собой руководитель министерства госбезопасности и какие приоритеты он видел в деятельности своего ведомства. Главное, по выражению Игнатьева, это «навести порядок в работе органов МГБ, повысить их активность, покончить с благодушием, ротозейством, трусостью… настойчиво продолжать работу по выявлению и ликвидации американо-английских и иных шпионов, террористов и диверсантов из числа врачей, еврейских националистов и других врагов нашей партии и Советского государства».
В начале 1953 г. руководители отечественных спецслужб начали энергично выполнять указания товарища Сталина. Новая организационная структура – ГРУ МГБ – сумело провести ряд активных мероприятий за рубежом, в том числе физическое устранение видных антисоветчиков, похищение кадровых разведчиков и организаторов резидентур иностранных спецслужб, была осуществлена вербовка ценных агентов в ее рядах. Полным ходом началась подготовка к ликвидации видных политических деятелей, которые считались врагами Советского государства. Кроме того, нужно отметить, что во вражеский антисоветский лагерь была включена и Югославия, руководители которой не смогли найти общий язык с «великим вождем и учителем, продолжателем дела Маркса-Энгельса-Ленина».
Внутри страны волна новых репрессий заметно усиливалась. Репрессии все больше начинали принимать ярко выраженный антисемитский характер. Особенно это было заметно по «делу врачей». По этому процессу к февралю 1953 г. было арестовано около 40 видных медицинских работников и членов их семей. В русле борьбы с «еврейским националистическим подпольем» фабриковались дела на бывшего посла СССР в Великобритании И. М. Майского, бывшего помощника Генерального секретаря ООН К. Е. Зинченко, художника В. А. Стенберга и др.[518] Приобретало размах и «мингрельское дело» (арестовано 37 человек из руководства Грузинской ССР, в том числе 6 депутатов Верховного Совета СССР, 17 депутатов Верховного Совета Грузинской ССР, 8 Героев Социалистического труда). Скрытые нити этого дела были направлены против одного из руководителей страны – Маршала Советского Союза Л. П. Берии[519]. Насколько серьезная опасность нависла над его головой можно судить по следующему факту: оперативная техника по заданию Сталина была установлена на квартире у матери Берии.
К февралю месяцу 1953 г. было завершено следствие по так называемой «группе преступников Абакумова-Шварцмана». Дело на бывшего министра госбезопасности шло параллельно с «делом врачей-вредителей» и с самых первых дней приобрело антисемитскую окраску, поскольку многие из арестованных являлись евреями. Этому способствовал и постепенно сформировавшийся общественно-политический фон в стране о нарастающих угрозах «еврейского националистического подполья, являющегося англо-американской агентурой».
Соответствующее влияние на внутриполитическую обстановку в СССР оказывала и пресса. Так, например, 13 января 1953 г. в «Правде» была опубликована статья «Подлые шпионы-убийцы под маской профессоров-врачей». Само название газетного материала на первой полосе красноречиво свидетельствовало о чем здесь шла речь. Антисемитская истерия достигла своего пика после того, как 9 февраля 1953 г. прогремел взрыв бомбы на территории советской миссии в г. Тель-Авиве. Руководство Советского Союза в знак протеста разорвало дипломатические отношения с Израилем.
Этот инцидент еще больше укрепил сталинскую версию о том, что бывший министр госбезопасности Абакумов, якобы, окружил себя чекистами-евреями и в тоже время скрывал преступную деятельность врачей-евреев. Из Кремля шли указания следователям МГБ рассматривать все эти факты как звенья одной цепи и настойчиво выдвигались требования найти любыми способами взаимосвязь дела «еврейского антифашистского комитета», «дела врачей-вредителей» и «вражеской группы из руководства МГБ».
Только лишь смерть Сталина в марте 1953 г. прервала грандиозные планы по проведению репрессий и перестройки органов госбезопасности в русле этой политики. Одновременно был отсрочен на полтора года суд над Абакумовым и еще 10 высокопоставленными генералами и офицерами, которых осудили и приговорили к высшей мере наказания в декабре 1954 г. как участников так называемой «банды Берии» уже совершенно по иным обвинениям (по сравнению с предыдущими, предъявленными им в июле 1951 г.).
Таким образом, сгущение красок в оценках деятельности МГБ и неоправданные упреки в адрес сотрудников госбезопасности, нужны были Сталину прежде всего для переориентации работы отечественных спецслужб на репрессивный курс. Острая сталинская критика чекистов, а иногда огульные обвинения были не адекватны их деятельности. Советские разведчики предприняли героические усилия в деле создания ядерного оружия СССР, имели неплохие агентурные позиции за рубежом и, в том числе, в разведывательных центрах стран-членов НАТО, добывали важнейшую информацию о планах потенциальных противников Советского Союза. Вербовочная база для работы отечественной разведки была стабильной и имела высокий идеологический потенциал, что, безусловно, облегчало приобретение новых источников информации.
Советская контрразведка имела на связи ценных агентов в посольствах капиталистических стран в Москве, пресекала деятельность шпионов, заброшенных в СССР, имела высокие результаты в оперативно-технической деятельности и в целом обеспечивала безопасность функционирования Советского государства. Борьба с бандами националистов на Украине и в Прибалтике шла к завершению. Крупных провалов МГБ на тот период не знало. Внутриполитическая ситуация была стабильной и находилась под контролем спецслужб государства.
Настрой в органах госбезопасности на решительную борьбу с «озверевшим классовым врагом», в ходе которой нужно было «снять белые перчатки» был дан Сталиным с достаточно определенным прицелом. Реорганизация, обновление кадрового аппарата и другие изменения в МГБ, которые он инициировал и попытался осуществить в конце своей жизнедеятельности, преследовали только одну цель – развязывание новых репрессий в стране и ужесточение борьбы с «врагами народа». По сути дела, в своей внутренней политике Сталин вернулся к традициям середины 1930-х гг. с целью обновить партаппарат и свое окружение, а во внешнеполитическом курсе, принимая вызов западных стран, он открыто встал на путь конфронтации и усиления противостояния с империалистическим блоком.