По-видимому, страна заходила в тупик в свом поиске оптимального пути развития, исчерпав ресурс «мирных методов» строительства коммунизма. Советский Союз в очередной раз оказался на пороге грандиозных чисток, которые готовил Сталин. И лишь его смерть дала совершенно иной импульс во внутренней и внешней политики партийно-государственного руководства, связанный с наступившей «оттепелью» Маленкова-Берия-Хрущева.
О. Б. Мозохин, В. Н. Сафонов«Суперкрот» XX века
Кадровый сотрудник ГРУ ГШ генерал-майор Д. Ф. Поляков – «Суперкрот XX века», верой и правдой почти 25 лет служил спецслужбам США и нанес огромный вред советскому государству.
Об этом предателе опубликовано много статей в российской печати, в интернете, снят документальный фильм, опубликована стенограмма судебного процесса. Кроме того, корреспондентом Британской радиовещательной корпорации Т. Мэнгоулдом в 1991 г. была издана книга «Беспощадный воитель», в которой он очень подробно рассказал об агенте спецслужб США Полякове.
Цель данной публикации – собрать воедино общеизвестные факты из жизни и деятельности Полякова, показать работу советских контрразведчиков, разоблачивших предателя, который получил, правда с большим запозданием, суровое наказание.
Провал за провалом
В 1962–1964 гг. в США среди советских нелегалов начались провалы. И среди первых проваленных советских агентов оказался «Дарк» – Д. Дунлап, сержант, дешифратор и техник-анализатор при начальнике Агентства национальной безопасности (АНБ) США. Он поставлял весьма ценную для советских властей информацию, в первую очередь касавшуюся планируемых пролетов американских самолетов-шпионов над территорией СССР. От него же поступали и многие другие разведывательные сведения по Советскому Союзу, которыми располагали американцы, в том числе о строительстве и перемещении по территориальным водам СССР американских подводных лодок.
Нужно отметить, что получаемые от «Дарка» данные о пролетах самолетов-шпионов использовались Н. С. Хрущевым. Впервые эта информация фигурировала в его беседе с американским послом в Москве после того, как в районе Свердловска был сбит 1 мая 1960 г. самолет, который пилотировал Ф. Пауэрс. Тогда представителю США было заявлено, что советской стороне известно о замышляемых новых подобных акциях и, в случае их повторения, СССР будет вынужден предпринять определенные меры по обеспечению собственной безопасности.
23 сентября 1960 г. Хрущев на ХV сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке вновь затронул этот вопрос и теперь уже эта информация прозвучала перед всеми представителями ООН, что, возможно, дало толчок американским контрразведывательным органам для организации розыска канала утечки секретной информации.
Здесь следует отметить, что в это время к Хрущеву, в Нью-Йорк, из Вашингтона ездил советский военный атташе Родионов, который добился приема и в личной встрече просил советского лидера не упоминать эти секретные данные, так как они ставили под удар агента ГРУ. Однако, единственное, что удалось добиться военному атташе, так это меньшей конкретизации использовавшихся в докладе данных.
Через некоторое время ФБР предприняло подходы к «Дарку» через налоговое ведомство. Сержант толком не смог объяснить инспекторам источники своих денежных средств, благодаря которым он сумел за короткий срок приобрести много дорогостоящих предметов и вещей. Находясь на грани ареста, он предпочел ему летом 1963 г. самоубийство. О нем, как советском шпионе, тогда много писалось в американской прессе.
По делу «Дарка» в ходе операции по связи, ФБР были схвачены оперативные сотрудники резидентуры в Нью-Йорке Выродов и Прохоров, которых американцы объявили персонами нон грата.
В 1963 г. резидент в своем отчете в центр доносил, что провал «Дарка» и выдворение наших сотрудников значительно сузили возможности общения оперативного состава с местным населением. В связи с этим, связь с агентами была временно прекращена.
Летом 1962 г. под «колпак» американских контрразведывательных органов попала «Мэйси» – М. Д. Доброва, капитан ГРУ, находившаяся с 1954 г. на нелегальной работе в США. Являясь владелицей большого косметического салона в центре Нью-Йорка, она использовала его в качестве прикрытия в оперативной работе. Будучи арестованной ФБР, ей было предложено сотрудничество с американскими спецорганами, но «Мэйси» отказалась. Через некоторое время ее освободили под надзор полиции. Разведчица сумела на какое-то время скрыться на севере США, в район Чикаго, где в 1963 г., бросившись с балкона гостиницы, покончила жизнь самоубийством, о чем сообщалось в американских газетах.
Почти одновременно с ее арестом в апреле 1963 г. был задержан американцами на встрече с агентом «Беджерсом» полковник П. Е. Масленников, находившийся в США на работе под прикрытием сотрудника Представительства СССР в Военно-штабном комитете (ВШК) ООН. Показав ему фильм, как он носовым платком стирал сигналы со стены, поставленные «Мэйси», фэбээровцы пытались завербовать Масленникова, оказывая на него угрозы, шантаж и психологическое давление. Однако разведчик от всего отказался и потребовал связать его с советскими представителями в Нью-Йорке. Вскоре он был отпущен американцами, после чего командованием отправлен на родину.
В это же время был задержан и агент «Норд», на допросе, длившимся несколько часов, один из ничего не добившихся американских контрразведчиков, в запальчивости сказал ему, что они знают о его принадлежности к советской разведке и то, что его предали.
В сентябре 1962 г. ФБР был арестован «Дрон» – Д. Нельсон, чернокожий американец, поддерживавший контакт с советской резидентурой ГРУ с 1957 г. Он передавал информацию о военно-морских боевых системах, противолодочной электронике, материально-техническом обеспечении подводных лодок и другим вопросам. Осужден американским судом к пожизненному тюремному заключению.
Работать становилось все труднее. Тут следует отметить, что в 1950-х – начале 60-х гг. советская резидентура в Нью-Йорке полностью контролировала каналы радиосвязи контрразведывательных органов в США. В резидентуре успешно работал пост радиоперехвата переговоров американских спецслужб во время ведения внешнего наблюдения за советскими гражданами. Оперативные сотрудники резидентуры знали даже свои псевдонимы, по которым они проходили по сводкам у американцев.
И тут вдруг в августе 1962 г. американская контрразведка провела дополнительные эффективные меры по защите в эфире радиопереговоров своих бригад наружного наблюдения. В частности, была введена новая система кодирования радиопереговоров между его сотрудниками, а также полностью заменены обозначения названий мест города. Кроме того, в конце 1962 г. служба наружного наблюдения была усилена и увеличено число ее стационарных постов наблюдения за советскими гражданами.
Понятно, что эти обстоятельства еще белее осложнили работу оперативным сотрудникам ГРУ в Нью-Йорке.
А аресты среди советских разведчиков-нелегалов в США продолжались. В июле 1963 г. ФБР арестовало советских агентов «Саниных», с которыми при встрече были задержаны оперативный работник «Альберт» (полковник Егоров) и его жена. Им было предъявлено обвинение в поддержании связи с указанными разведчиками-нелегалами. «Альберт» и его жена были освобождены из тюрьмы только в октябре 1963 г., а «Санины» в сентябре 1964 г. осуждены к тюремному заключению, о чем сообщалось в газете «Лос-Анджелес таймс».
Продолжать рассказывать об арестованных советских разведчиках-нелегалах можно и дальше, но нам кажется, что это не вызывается дальнейшей необходимостью.
Агентурная обстановка в США в эти годы оставалась крайне неблагоприятной. Американские пресса, радио и телевидение выступили с целой серией статей и передач против СССР. В январе 1963 г. перед предпринимателями выступил директор ФБР Э. Гувер с заявлением о том, что все дипломаты социалистических стран являются подготовленными разведчиками.
Одновременно с этим в газетах появились статьи, описывавшие подробно методы работы советской разведки при вербовке американских военнослужащих. Весной 1963 г. по телевидению состоялись две передачи, посвященные работе ФБР «по разоблачению» советских дипломатов, объявленных в США «нежелательными лицами». Были показаны их фотографии. По телевидению ежедневно крутились фильмы, показывавшие деятельность «шпионов», работавших на социалистические страны.
Во время поездок советских людей по территории США вокруг них вводился строгий режим. Как правило, за ними следовало 3–4 машины американских контрразведывательных органов. Их агенты, не скрываясь, заходили вместе с ними в рестораны, располагались в тех же отелях.
По сути, аресты ликвидировали почти всю агентурную сеть. Они нанесли серьезный ущерб работе нью-йоркской резидентуре. Центр был вынужден с июля 1963 г. запретить проведение в Нью-Йорке активной разведывательной деятельности. Командование резидентуры ГРУ из Нью-Йорка в своем отчете в центр указывало, что условия для проведения активной разведывательной работы в Нью-Йорке продолжают оставаться сложными, КРО располагает большими силами и средствами, и, знает многие методы нашей работы и активно ведет работу по предупреждению нашей разведывательной деятельности.
Директор ФБР Э. Гувер
Естественно, каждый провал Центром анализировался, по ним назначаемые руководством ГРУ комиссии проводили соответствующие расследования, которые занимались выяснением причин, приведших к провалам. В итоге выявили недостатки общего плана, то есть основываясь на предположениях о возможности таковых либо при подготовке разведчиков, либо в силу низких морально-политических и личностных качеств разведчиков или агентуры, либо в неквалифицированной организации агентурной связи офицерами резидентуры.
За упущения в работе из ГРУ увольнялись старые опытные работники, дискредитированные выводами комиссий, так как проваленными в основном сказались их источники или они сами были схвачены американскими контрразведчиками. В общеорганизационных упущениях обвинялся заместитель начальника ГРУ вице-адмирал Л. К. Бекренев, курировавший американскую линию работы. Ни одна из комиссий не пыталась рассматривать происшедшие провалы под углом зрения возможной измены со стороны кого-либо из сотрудников ГРУ.
Правда, в 1964 г. выяснилось, что под контролем американцев работал с 1962 г. сотрудник ГРУ, нелегал «Сан» (К. Туоми), о чем в то время широко освещалось в американских СМИ. На основе полученной информации, принимавшие в расследовании дела «Сана» руководящие и оперативные сотрудники ГРУ всю вину по этому делу возложили на офицеров резидентуры Внуковского и Галкина, сделав при этом вывод, что именно с их помощью спецслужбам США удалось так много узнать о советской военной разведке, в результате чего были нанесены столь чувствительные удары. По-видимому, такой вывод устраивал руководство советской военной разведки, ведь так всем надоела эта проблема. И она без достаточной глубины в исследовании была на время прикрыта.
Однако провалы среди агентуры советской военной разведки в США продолжались. В 1966 г. американской контрразведкой был арестован У. Генри, подполковник американской армии, начальник шифровального отдела в Комитете начальников штабов министерства обороны США, поставлявший секретную информацию о ядерном оружии, ракетных системах, планах стратегической авиации в Европе. Федеральным судом США осужден к 15 годам тюремного заключения.
В 1967 г. ФБР арестован штаб-сержант главного штаба ВВС США Б. Геберт, который был осужден к тридцати годам тюремного заключения.
Проваленным агентом советской военной разведки оказался и П. дер Донк, в агентурную сеть ГРУ ГШ он был включен в июле 1972 г., имел псевдонимы «Тиль», «Марк», «Кант». В 1984 г. он был арестован в Бельгии по обвинению в шпионаже в пользу СССР и палатой уголовного суда г. Брюсселя в 1987 г. осужден.
Необходимо отметить, что советская военная контрразведка, начиная с 1962 г., то есть с момента первых провалов в США, неоднократно анализировала причины частых неудач, искала возможного предателя в ГРУ, но, к сожалению, в то время никто в поле зрения чекистов не попадал. Однако нужно отметить, что интуиция подсказывала, что американский «крот», отличающейся необыкновенной дерзостью и фантастическим везением, где-то в самом сердце военной разведки глубоко затаился и ведет свою продажную работу.
И вот, наконец, в июне 1980 г. агентура ПГУ КГБ подтвердила, в ГРУ Генштаба действует агент спецслужб США. Как это всегда бывает, в поле зрения военных контрразведчиков попала целая группа сотрудников ГРУ, на которых еще с давних пор велось дело оперативной разработки «Родник». И среди подозреваемых лиц оказался генерал-майор Д. Ф. Поляков, находившийся в заграничной командировке в Индии в качестве советского военного атташе.
По указанию начальника 3-го Управления КГБ генерал-лейтенанта Н. А. Душина постановлением 1-го отдела этого управления на Полякова. заводится дело оперативной проверки под псевдонимом «Дипломат», с окраской «Измена Родине в форме шпионажа». По согласованию с начальником ГРУ П. И. Ивашутиным Поляков под благовидным предлогом отзывается из Индии в СССР. Созданной из сотрудников 1-го отдела 3-го Управления КГБ оперативной группой, в соответствии с утвержденным руководством КГБ планом, был проведен комплекс значительных по объему агентурных, оперативно-технических и аналитических мероприятий. В июне 1980 г. на квартире «Дипломата» в Дели оперативниками 3-го Управления совместно с сотрудниками ПГУ КГБ проводился негласный осмотр его квартиры, в процессе которого была обнаружена пробирка с таблетками. Как впоследствии пояснил арестованный Поляков, это были средства тайнописи, полученные им от американцев. Однако в то время, к сожалению, неправильно сделанный в Оперативно-техническое управление (ОТУ) КГБ их анализ не позволил уже тогда, т. е. в 1980 г. разоблачить «Дипломата» как агента ЦРУ. Необходимо отметить, что Поляков был необыкновенно удачливым человеком, фарт ему всегда сопутствовал как на охоте и рыбалке, так и в разведке. Ведь других примеров такого длительного сотрудничества с вражеской разведкой в истории советских спецслужб нет.
Начальник 3-го Главного управления КГБ Н.А. Душин
При реализации оперативных замыслов по делу спецпроверки «Дипломат» активно использовалось наружное наблюдение. При этом постоянно учитывалось знание им приемов и методов проведения этого острого чекистского мероприятия. Поэтому наблюдение велось, как правило, с закрытых постов с соблюдением строгих мер конспирации.
Первый заместитель председателя КГБ Г.К. Цинев
3-е Управление (военную контрразведку) по линии руководства КГБ длительное время курировал заместитель, а с 1981 г. первый заместитель председателя КГБ Г. К. Цинев, имевший к этому времени уже почти 30-летний опыт работы в чекистских органах. До этого ему пришлось руководить самыми важными контрразведывательными подразделениями в системе КГБ – 2-м Главным и 3-м Управлениями. В процессе своей деятельности Георгий Карпович часто интересовался ходом работы по делам оперативного учета, в особенности на лиц, подозревавшихся в шпионаже и измене Родине. Не раз проявлял Цинев повышенный интерес и к ходу работы по делу оперативной проверки на «Дипломата». Да, как и не увлечься таким делом, ведь боевого советского генерала, военного атташе, активного участника Великой Отечественной войны его люди обвиняли в шпионаже и измене Родины.
Однажды это дело докладывал Г. К. Циневу начальник 1-го отдела 3-го Управления, опытный военный контрразведчик, за плечами которого была большая чекистская работа. Доклад у него сразу как-то не сложился, генерал-полковник часто задавал ему какие-то каверзные вопросы, на некоторые из них у него не было ответов. Цинев начал осыпать его упреками, что за столь длительный срок работы по делу «Дипломата» оперативной группой не собрано доказательной базы на подозреваемого, не добыто никаких вещественных доказательств. А ведь в основе работы оперативника, и следователя органов КГБ по добыванию вины подозреваемых должны быть вещественные доказательства, не раз подчеркивал своим оперативникам Цинев. Поэтому он потребовал начать оперативно собирать доказательства вины или невиновности «Дипломата», а пока он не увидел серьезных улик в деле Полякова, что в действительности так и было.
В 1999 г. группой сотрудников ФСБ бы издана книга «Лубянка 2. Из истории отечественной контрразведки»[520], в которой рассказывается и о разоблачении Полякова. В ней повествуется, что задолго до его ареста военные контрразведчики докладывали руководству КГБ о необходимости углубленной проверки «Дипломата». Однако один из бывших заместителей председателя КГБ, от которого зависела санкция ответил, что генерал-разведчик не может быть предателем.
Впоследствии военный контрразведчик А. Терещенко в своих воспоминаниях[521] назвал этого заместителя Председателя КГБ СССР. Это был, по его утверждению, Г. К. Цинев. Данное утверждение вызывает сомнения, что такой опытный, необыкновенно осторожный и щепетильный человек, мог так заявить начальнику 1-го отдела 3-го Управления. Тем более, что санкция на углубленную проверку «Дипломата» у военных контрразведчиков была. Как уже писалось выше, углубленная проверка ими, в соответствии с утвержденным руководством КГБ планом, проводилась в 1980 г., и они делали все, что было в таких случаях необходимо. Другое дело, что военной контрразведкой к этому времени не было собрано никаких доказательств его связи с американцами. И, конечно, грубейшая ошибка в ОТУ КГБ, связанная с анализом таблеток тайнописи, помогла «Дипломату» оставаться на свободе еще почти целых 6 лет.
К тому же, как было на практике рассмотрения дел оперативного учета, окончательное решение по важным шпионским делам, а дело оперативной разработки (ДОР) на «Дипломата» являлось, без сомнения таковым, принимал сам председатель КГБ СССР. Ему представлялась докладная записка с предложениями по делу и визами как начальника управления КГБ, в производстве которого находилось также дело, так и куратора из числа заместителей председателя КГБ, а также других лиц, имевших отношение к проверке или разработке.
Затем вялотекущая проверка продолжалась до октября 1985 г., то есть до того момента, когда резидентурой ПГУ КГБ в Вашингтоне от начальника отдела ЦРУ О. Эймса, пошедшего на контакт с КГБ в апреле 1985 г., были получены данные на ряд сотрудников КГБ и ГРУ, работавших на американцев. И среди названных изменников Родины Эймс указал и на Полякова. Теперь фантастической удаче и необыкновенно длительней карьере этого американского шпиона подходил конец.
После ряда проведенных сотрудниками 3-го Главного управления КГБ оперативно-технических и агентурных мероприятий, дело оперативной проверки на «Дипломата» переводится в ДОР с окраской «измена Родине в форме шпионажа». Все получаемые оперативной группой на «Дипломата» материалы оперативно докладывались председателю КГБ СССР В. М. Чебрикову. С января 1986 г. с его санкции сотрудниками 3-го Главного управления совместно со Следственным отделом КГБ исследуется возможность реализации ДОР путем возбуждения уголовного дела и проведения оперативно-следственных действий, направленных на разоблачение Полякова.
6 июля 1986 г. Полякову исполнилось 65 лет. Свой юбилей он отмечал дома, в квартире на улице Калинина в доме 37/12, доставшейся его жене от ее родителей. Собралось довольно много родственников и бывших сослуживцев, выступавших с приятными для его слуха речами, отмечавшими его заслуги перед Родиной, партией и родным разведывательным сообществом. Было много телефонных звонков с поздравлениями. Позвонил ему и его бывший заместитель по факультету Военно-дипломатической академии, который тепло поздравил с юбилейной датой и пригласил его на следующий день посетить академию. По его словам, они собирают ветеранов, имеющих склонность к научно-исследовательской работе, чтобы использовать их опыт и знания в написании учебных пособий для слушателей академик. Поляков согласился прибыть в бюро пропусков академии к 10 часам 30 мин. Впоследствии, уже на судебном заседании Военной коллегии Верховного суда СССР, 24 ноября 1987 г. он скажет, что, когда его бывший заместитель вызвал его в академию, он уже знал, что идет на арест.
Начальник отдела ЦРУ О. Эймс, арестованный ФБР
Интуиция старого американского шпиона не подвела. В здании академии, что на улице Народного ополчения, его действительно ждали сотрудники группы «Альфа» 7-го Управления КГБ во главе с полковником Г. Н. Зайцевым, которому со своими товарищами пришлось уже неоднократно участвовать в арестах шпионов. А руководил операцией по захвату этого агента ЦРУ начальник 1-го отдела 3-го Главного управления КГБ генерал-майор А. А. Моляков.
Помня случай, происшедший в июне 1977 г. при аресте американского шпиона А. Д. Огородника, чекисты быстро переодели Полякова в бюро пропусков в спортивный костюм. Тогда оперативники позволили Огороднику остаться в своем костюме, в котором находилась авторучка. Воспользовавшись моментом, он надкусил колпачок авторучки, в котором находился сильнодействующий яд, и моментально скончался. С тех пор захваченных шпионов сразу переодевали, как правило, в спортивные костюмы.
В 11 часов 25 минут «Дипломат» был доставлен в Лефортово в Следственный отдел КГБ и передан со всеми изъятыми у него вещами и документами помощнику начальника этого отдела полковнику юстиции А. Г. Жучкову, которым уже было подготовлено постановление о возбуждении уголовного дела в отношении Полякова и принятии его к своему производству. В 12 часов 50 минут Жучков объявил это постановление Полякову, предъявив ему обвинение в совершении преступления, предусмотренного п. «а» ст. 64 УК РСФСР (измена Родине в форме шпионажа), о чем ему было объявлено под расписку.
Зайцев Г.Н.
Нужно отметить, что отставной генерал отнесся к этому довольно спокойно. Он лишь тяжело вздохнул и попросил у следователя бумагу, а затем написал первому заместителю председателя КГБ СССР генералу армии Ф. Д. Бобкову заявление о чистосердечном раскаянии.
12 сентября 1986 г. подполковник А. С. Духанин принял это уголовное дело к своему производству и приступил к расследованию, возглавив в дальнейшем всю бригаду следователей.
Перспективный офицер-разведчик
Дмитрий Федорович Поляков родился 6 июля 1941 г. в г. Старобельске Ворошиловградской области в семье бухгалтера, русский. В 1939 г., окончив среднюю школу в г. Новочеркасске Ростовской области, поступил во 2-е Киевское артиллерийское училище, которое с отличием закончил в июне 1941 г. и был назначен в звании лейтенанта командиром взвода 245-го гаубично-артиллерийского полка, дислоцировавшегося в Витебске,
С самого начала Великой Отечественной войны принимал активнее участие в боевых действиях против немецко-фашистских войск. На западном фронте в районе г. Ельни был контужен. В 1942 г. на фронте принят в ряды партии большевиков. Являясь лучшим командиром артиллерийской батареи, снайпером артиллерийской стрельбы па Карельском фронте, преподавал приемы стрельбы из советских минометов американскими минами. Создав из трофейных орудий группы кочующих батарей, подавил свыше десятка немецких дзотов. В составе разведывательных групп неоднократно ходил за языками за линию фронта.
Поляков Д.Ф.
Будучи с июня 1943 г. по январь 1944 г. помощником начальника разведывательного отделения штаба артиллерии 26-й армии Карельского фронта, более половины времени проводил на передовой, вылетал на аэрофотосъемку немецких позиций, поднимался па аэростате артиллерийского наблюдения. С переходом 26-й армии в наступление, шел в боевом отряде, корректировал и контролировал огонь артиллерийских групп.
В конце 1944 г. Полякову было присвоено звание майора, и он назначен старшим помощником начальника разведывательного отделения штаба артиллерии 26-й армии 3-го Украинского фронта. Находясь в боевых порядках передовых частей, возглавлял наблюдательный пункт командующего артиллерией.
За участие в войне награжден двумя орденами Красной Звезды, орденом Отечественной войны 2 степени, медалями «За боевые заслуги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».
В мае 1945 г. Поляков был назначен заместителем командира 36-го Пластунского полка 9-й Краснознаменной дивизии Кубанского военного округа. В июне 1946 г. он зачисляется слушателем разведывательного факультета в Военную академию имени М. В. Фрунзе. Учась в Москве, он встретил Н. П. Киселеву, знакомую девушку еще с 1943 г. по Карельскому фронту, с которой в 1947 г. оформили брачные отношения. При этом его жена оставила себе свою девичью фамилию. О жилье не надо было думать, так как родители Киселевой оставили им довольно приличную квартиру. В 1948 г. у них родился их первенец Игорь.
Как отмечали сослуживцы Полякова по академии, это был умный, высоко эрудированный офицер, всегда тянувшийся к знаниям. Он был заботливым сыном, любящим мужем, внимательным отцом. В академии активно занимался партийной работой, был секретарем парторганизации группы и членом партбюро Курса.
В ноябре 1949 г. Поляков с отличием закончил академию, а в декабре был зачислен слушателем Краснознаменных Высших академических курсов офицеров разведки Генштаба ВС СССР, которые окончил на «отлично».
4 января 1951 г. начальник курса разведки Высших академических курсов генерал-майор А. Ф. Бедняков писал, что Поляков высоко подготовленный, эрудированный офицер. По моральным, политическим и деловым качествам достоин направления на работу в стратегическую разведку на должность помощника военного атташата (ВАТ).
Поляков был распределен в ГРУ и уже в январе 1951 г., согласно утвержденному плану, приступил к подготовке к длительной служебной командировке в США. Он прошел курс специальной (разведывательной) подготовки, сдав успешно все зачеты. 10 мая 1951 г. под расписку был ознакомлен с правилами поведения командируемых в капиталистических странах. В заключении по подготовке подполковника Полякова указывалось, что к ней он относился серьезно и стремился детально и полно усвоить изучаемые вопросы. По своим личным качествам, общей и специальной подготовке способен выполнить поставленные ему оперативные задачи.
Согласно оперативному приказу Полякову был определен крут его функциональных обязанностей как офицера нью-йоркской резидентуры. В нем указывалось, что он командируется в США на должность офицера для поручений представительства СССР в Военно-штабном комитете (ВШК) ООН. Основными задачами Полякова по оперативной линии являлись: осуществление по указанию резидента связи с агентами; проведение работы по вербовке новых агентов; подбор мест встреч, тайников и мест для установки сигналов. Одновременно с этим ему поручалась работа по сбору и обработке информации, касавшейся военных и военно-технических вопросов, а также давались указания по организации работы и соблюдению конспирации.
К месту назначения Поляков выехал 17 мая 1951 г. Вместе с ним следовала его жена и сын Игорь.
По прибытии в Нью-Йорк Поляковы поселились в дешевой гостинице, летом снимали дачу, а на осенне-зимний период – квартиру, материально жили скромно, т. к. у Полякова была довольно небольшая зарплата. Денег едва хватало на питание и приобретение минимума необходимых вещей из предметов одежды.
Поляков сразу приступил к работе. Трудился он много и самозабвенно. Первое время он тщательно изучал Нью-Йорк, пешком исходил пойти весь город. Позднее он стал брать с собой жену для прикрытия от наружного наблюдения спецслужб США. Они посещали отдельные магазины, где с целью маскировки покупали недорогие товары. Посещал «Трент» парки, где он проверял сохранность тайников, ставил какие-то сигналы.
Осенью 1951 г. в США свирепствовал грипп. У Поляковых тяжело заболел гриппом, давшим осложнение на мозг, сын Игорь. Его поместили сначала в больницу, расположенную рядом с дачей, а затем мальчик был переведен в госпиталь им. Рузвельта. Врачи госпиталя предлагали сделать ему черепно-мозговую операцию, но согласия на это получено не было, т. к. предлагаемый путь лечения был очень дорог, порядка нескольких тысяч долларов. Поляков возбудил ходатайство перед центром об откомандировании жены в Москву в связи с тяжелым заболеванием сына. Руководством ГРУ оно было удовлетворено.
В октябре 1951 г. жена Полякова – Киселева, получив заключение о необходимости проведения соответствующих консультаций в Москве, выехала вместе с больным ребенком в СССР. За проезд жены с ребенком и за лечение его в США Поляков выплатил представительству 1 тысячу долларов.
После лечения сына в Москве, Н. П. Киселева оставила его родителям мужа, проживавшим в Подмосковье, и в июне 1952 г. возвратилась к мужу в Нью-Йорк. Здесь нужно отметить, что осложнения после гриппа сказались на здоровье Игоря, он рос болезненным мальчиком и в 1964 г. шестнадцати лет от роду умер.
На службе у Полякова все складывалось хорошо, командование резидентуры им было довольно, в коллективе он заслужил авторитет, вел себя вежливо, скромно, тактично. Но вдруг в октябре 1953 г. на партактиве представительства СССР в ООН он допустил промах, чуть не стоивший ему всей дальнейшей карьеры. На партактиве с докладом о позиции советской делегации по вопросам разоружения на 8-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН выступил постоянный представитель СССР в ООН А. Я. Вышинский. В прениях попросил слова и Д. Ф. Поляков. В коротком по времени выступлении он заявил, что предложения СССР сократить имеющиеся вооружения па одну треть, высказываемое в течение длительного времени, уже надоело мировой общественности, как он выразился, «набило оскомину» и старо в своей основе. Поэтому это предложение нуждалось в изменении и к решению связанных с разоружением вопросов необходимо подходить по-новому. С удивлением смотрел на молодого разведчика А. Я. Вышинский. В глазах советского дипломата стоял вопрос: «Что он говорит? В своем ли он уме»?
Сразу после окончания партактива Вышинский вызвал к себе резидента ГРУ и поставил перед ним вопрос, как он выразился, «неофициально» о доверии Полякову. Нужно отметить, что резидент, как мог защищал своего сотрудника. Он сослался, что это выступление не вызвано его настроением, объяснял все это молодостью, незнанием вопроса и неумением правильно излагать свои мысли. Вышинский согласился с резидентом, но решил побеседовать с Поляковым. На следующий день он вызвал его к себе и долго растолковывал ему мотивы необходимости постановки вопроса о разоружении на одну треть. Поляков был согласен во всем с Вышинским и в объяснительной записке написал, что расценивает свое выступление как неуместное и неподготовленное и благодарен товарищам, которые помогли разобраться в этом вопросе.
23 октября 1953 г. резидент ГРУ сообщил в центр, что 17 октября с. г. Поляков на партактиве в представительстве выступил с враждебной по форме критикой позиции в вопросе разоружения. Но осознав свою ошибку признал свое выступление неуместным. Руководство ГРУ никаких выводов по данному факту не предприняло. Полякову повезло.
Вышинский А.Я.
Летом 1954 г. Дмитрий Федорович уехал в отпуск в СССР, где прошел дополнительную подготовку по плану, которым предусматривалось изучение задач и объема работы офицера спецразведки, работающего с легальных позиций, ознакомление с задачами и работой спецразведки, а также с конкретными задачами группы по обеспечению нелегальной разведки нью-йоркской резидентуры ГРУ. В самый последний момент перед выездом в США было произведено укрупнение резидентур и в прошлом резидентура по нелегальной разведке влилась в качестве группы в состав Нью-Йоркой резидентуры ГРУ. Поляков был направлен на должность заместителя резидента ГРУ – руководителя группы по нелегальной разведке. Должность прикрытия поднялась – он становится начальником секретариата представителя СССР в ВШК ООН.
К месту службы Поляков убыл 11 октября 1954 г. Нужно отметить, что в 1955–1956 гг. режим слежки за работниками резидентуры в Нью-Йорке резко усилился. В этих тяжелых условиях значительным подспорьем в «отрыве» от слежки являлось хорошее знание работы американских контрразведывательных органов и знание города, в связи с чем удавалось проводить все операции по связи в отсутствии наблюдения контрразведки. С появлением в распоряжении Полякова автомашины слежка стала осуществляться одной-двумя бригадами, следовавших на автомашинах. Вскоре ему стало ясно, что проверяться и «отрываться» от слежки на машине гораздо труднее, чем без нее. Поэтому при выходе на агентурные мероприятия, он машиной старался не пользоваться или же, выезжая на ней, затем оставлял ее в каком-нибудь месте и уже окончательную проверку на слежку производил при следовании пешком.
Чувствуя свое бессилие, агенты ФБР стали предпринимать меры по выживанию его из США. Так, они не раз пытались столкнуть его автомобиль своими машинами в глубокий бетонированных кювет. Потом к действиям ФБР присоединилась полиция. Хотя Поляков и ездил на машине аккуратно, правил дорожного движения не нарушал и, тем не менее, стал постоянно подвергаться нападкам со стороны полиции. Его часто останавливали и требовали для проверки документы, долго выясняли у своего начальства, как поступить с ним (ведь у него был дипломатический паспорт). Оставляя свою машину на отведенном для стоянки месте у представительства СССР, он ежедневно находил на стекле приклеенные квитанции о штрафе за якобы неправильную произведенную парковку. Поляков вынужден был обратиться к офицеру безопасности при ВШК ООН (сотруднику ФБР), после чего положение изменилось, акции полиции на какое-то время прекратились.
Нужно отметить, что в период пребывания Полякова в первой командировке в США к нему не раз подходили на дипломатических приемах и мероприятиях незнакомые американцы и ни с того, ни с сего вдруг начинали разговор об американском образе жизни и его превосходстве над советским, затрагивая и другие стороны. Особенно частым это стало после рождения в Нью-Йорке в 1953 г. сына Александра. В разговорах упоминалось, что сын этот по рождению американец. Чувствуя направленность таких разговоров, разведчик их обычно прекращал. Однажды, уже после рождения в 1955 г. сына Петра, один из неизвестных посетителей приема в американском представительстве в США ООН подошел к Полякову и заявил ему, что теперь он без труда сам сможет получить американское гражданство. Тогда советский полковник в грубой форме оборвал этот разговор и по окончании приема доложил обо всем своему резиденту. В ходе очередной встречи с секретарем американской делегации в ВШК ООН Поляков в категорической ферме предупредил, что в случае повторения подобных обращений к нему со стороны какого-либо из американцев он вынужден будет реагировать на них по-другому. После этого подходы американцев к нему прекратились.
Перед отъездом советского разведчика из Нью-Йорка в Москву, в связи с окончанием срока командировки, слежка за ним стала круглосуточной. При погрузке его чемоданов на пароход все чемоданы оказались разбиты. Они или насаживались на шипы транспортеров или же разбивались специально. Ящик с запасной лампой к телевизору оказался проткнутым в нескольких местах каким-то стержнем, лампа разбита. Ящик с диваном также проткнули щупом и в результате повредили обшивку. ФБР должно быть предполагало, что Поляковы, что-то или кого-то собирались вывезти из США нелегально.
По возвращении в Москву Поляков составил отчет за период нахождения в командировке с мая 1951 г. по июль 1956 г. Его работа была признана удовлетворительной. С учетом приобретенного оперативного опыта он был назначен в центральный аппарат ГРУ. Приказом министерства обороны СССР ему в октябре 1956 г. было присвоено звание полковника. С созданием в январе 1957 г. в ГРУ 1-го управления он становится старшим офицером 1-го направления нового управления, курируя резидентуры спецразведки в Нью-Йорке и Чикаго.
В числе других нелегалов он готовил к командировке за границу Таирову – жену агента-нелегала «Джакокоба». В 1957 г. Таирова проходила дополнительную подготовку в советской зоне оккупации Германии по вопросам предстоящего ее вывода на работу в США. Руководил подготовкой подполковник П. С. Попов. Перед началом операции по выводу Таировой в Карлхорст прибыл Поляков с целью проверки степени готовности Таировой и занимался этим около 10 дней. В день начала операции он вместе с Поповым доставили Таирову на машине к станции метро, расположенной наиболее близко к западному сектору Берлина. И здесь Полякову бросилась в глаза стоявшая неподалеку машина «Фольксваген». Принимая во внимания характер задания, они с Поповым переговорили между собой насколько опасно присутствие посторонних лиц при этом. Переговорив между собой, пришли к выводу, что это случайная машина и они выпустили Таирову наружу. Вскоре от нее было получено кодированное сообщение, что за нею ведется слежка. После проведения операции по связи со своим мужем «Джакокобом» в Нью-Йорке, они оба попали под плотное наружное наблюдение, которое осуществлялось за ними беспрерывно в течение 4-х месяцев. ГРУ стало готовить вывод Таировых из США. Был принят план, составленный Поляковым, и операция прошла удачно. Таировы сумели оторваться от слежки и в соответствии с разработанным планом благополучно добрались до Москвы.
Почти одновременно с возвращением Таировых в Москву был разоблачен и арестован П. С. Попов, сотрудничавший с американскими спецслужбами с 1953 г.
Дмитрия Федоровича стали готовить ко второй командировке в Нью-Йорк. Ему сказали, что на обсуждении в оперативном управлении ГРУ его кандидатура прошла на «ура». Теперь надо было ждать ответ из КГБ, куда отдел кадров направил запрос для проверки кандидата. Ответ пришел месяца через два, в нем, как всегда, было всего одно предложение, сообщавшее, что на Полякова компрометирующих материалов не имеется.
После утверждения выездной комиссией ГРУ его кандидатуры все материалы на Полякова были направлены в Административный отдел ЦК КПСС, где выносилось окончательное решение на командировку. На военных атташе – это решение утверждалось на секретариате ЦК КПСС. Так в ожидании прошло три-четыре месяца. Наконец, знакомый кадровик шепнул Полякову, что у него все в порядке. Правда, через некоторое время он побывал еще в отделе загранкадров ЦК КПСС, где выслушал лекцию-инструктаж о поведении за границей, о чем расписался и сдал на хранение партбилет.
В 1959 г. Поляков прошел аттестационную комиссию ГРУ. Подписал аттестацию Полякова, начальник ГРУ Генштаба генерал армии И. А. Серов.
Перед выездом за границу Поляков прошел курсы подготовки. Он был обучен работе с шифрами и оперативной техникой. Одновременно с этим он прошел подготовку по системе связи контрразведывательных органов США, практическом использовании портативных радиостанций для прослушивания работы контрразведки.
В задании на командировку, утвержденном руководством ГРУ 2 октября 1959 г., указывалось, что Поляков назначается на должность заместителя резидента в Нью-Йорке. На него возлагалось руководство работой группы офицеров 1-го управления, основной задачей которых являлось обеспечение агентурной безличной связи с разведчиками-нелегалами и совершенствование этой связи, а также изучение кандидатов для вербовки и вербовка агентов для обеспечения работы ГРУ с нелегальных позиций в США.
Перед выездом за границу Полякову были еще даны письменные указания по работе в США. Ему запрещалось участвовать в проведении агентурных операций. Всю работу он обязан был строить на основе активного использования легальных возможностей и заведение доверительных связей с целью получения документальной и устной информации.
Осенью 1959 г. Поляков с женой и двумя маленькими сыновьями прибыли в Нью-Йорк. Поселившись в гостинице квартирного типа под названием «Камерун», он с первых же дней активно включился в работу. Трудился много, заставляя «крутиться» и своих подчиненных. Слежка за ним началась буквально на следующий день. Американцы сразу приняли ряд активных мер по затруднению его выездов в город на автомобиле. Дважды ему приходилось прочищать и промывать бензобак, из которого он извлекал презервативы и полиэтиленовые пакеты. Во время движения они периодически перекрывали подачу бензина, и автомашина останавливалась в самых неподходящих для ремонта местах. Когда причина остановок была выяснена, он нашел способ для быстрого устранения ее. В таких случаях он становился на задний бампер и начинал раскачивать машину, отверстие бензопровода открывалось и можно было продолжать движение. Очень часто во время остановок ему под колеса устанавливали специальные гвозди. Приходилось перед началом движения внимательно осматривать дорогу. Трижды он извлекал такие гвозди и после этого их установка прекратилась.
Вскоре Поляков установил, что агенты ФБР оборудовали его машину сигнализатором. Сразу после покупки машина «Форд» была обследована специалистами резидентуры, но ничего подозрительного обнаружено не было. Заметил он это тогда, когда агенты ФБР стали отпускать его далеко за пределы видимости и он не фиксировал наблюдения за собой, а затем вдруг появлялись рядом с его машиной, улыбаясь ему, они не раз махали ему руками.
Нужно заметить, что в этот период Поляков очень опасался публикаций в американской прессе с обвинением в шпионаже. Было не мало случаев, когда советских граждан, в том числе и сотрудников ГРУ, работавших под прикрытием в США, американцы публично обвиняли в проведении несовместимой с занимаемым статусом деятельности, поэтому он регулярно просматривал множество газет, но пока все обходилось, публикаций о нем не было.
Во второй своей командировке в США Поляков много времени отдавал совершенствованию связи с нелегалами. Он обучил искусству связи ряд своих офицеров, тех кого считал пригодными к этой важной и сложной работе. Вскоре он со своими оперативниками создал такие системы связи с нелегалами, при которых отпала необходимость в личных встречах с ними. Была разработана такая связь, что она не могла установить источника снабжения нелегалов средствами и не выводила на лиц, осуществлявших связь. Под его руководством была разработана надежная и не привлекающая внимания проверка на слежку.
Осенью 1961 г. центр поручил Полякову задание познакомиться с командующим 1-й армией генерал-лейтенантом О’Нейли и пригласить того на обед. Поляков решил действовать через помощника командующего 1-й армией – секретаря американской делегации в ВШК ООН полковника Фейхи.
Во время обеда у Полякова, который состоялся 12 октября 1961 г., он выяснил у Фейхи, что О’Нейли очень общительный человек, Поляков спросил у Фейхи, примет ли генерал приглашение посетить советского полковника на его квартире. Американец ответил, что он предварительно выяснит этот вопрос и о результате сообщит ему. Через несколько дней Фейхи позвонил Полякову и сообщил, что генерал О’Нейли примет его приглашение. Однако, когда Поляков позвонил О’Нейли, тот предложил ему пообедать у него на квартире в семейном кругу. Генерал сказал, что это его единственный свободный день в этом месяце и он хотел бы его провести дома с семьей. После согласования с резидентом Поляков принял это приглашение. Обед действительно был семейным. На нем присутствовал О’Нейли с женой и дочерью, полковник Фейхи с женой и двумя дочерями и Поляков с женой. Так завязались отношения Полякова с О’Нейли, обладавшим огромными связями. Он изучал этого человека не только по заданию центра. Он решил, что этот генерал поможет ему выполнить его замысел.
Что толкнуло Полякова на сотрудничество с американцами?
К моменту завязывания отношения с генералом О’Нейли Поляков был уже далеко не тем офицером-фронтовиком, поднимавшим когда-то именем Сталина солдат в атаку и ни на йоту не сомневавшийся в мудрости «отца народов». Он внутренне был уже не тем ортодоксальным коммунистом-сталинистом, ставившим всегда общественные интересы выше личных. Начиная с 1953 г., он много думал, сравнивал, анализировал. Наблюдая за жизнью в США, знакомясь с жизнью европейских государств по материалам прессы, штудируя директивные материалы представительства СССР в ООН, а также речи представителей различных государств в ООН, находясь под воздействием происходивших в СССР причин политического характера у него постепенно начали меняться коммунистические убеждения, приведшие к коренному пересмотру его взглядов на жизнь и крушению личных идеалов.
Нужно отметить, что из числа военных деятелей тех лет Поляков высоко чтил талант полководца маршала Г. К. Жукова. В период обучения в академии эти взгляды у него еще больше укрепились. Сохранились они и во время пребывания в первой командировке в США. После смерти И. В. Сталина он не видел белее достойного кандидата на высокие партийные и государственные должности, чем Жуков. Очень надеялся, что именно он будет выбран в качестве руководителя партии и главы государства. Однако все произошло иначе. Выдвижение в качестве Первого секретаря партии Н. С. Хрущева, а потом и назначение его на должность председателя Совета министров СССР Поляков воспринял с большим разочарованием и сожалением. Тут еще последовало развенчание культа личности Сталина. При этом, по мнению Полякова, произошел перебор, когда чрезмерное увеличение критикой привело к незаслуженному охаиванию много из того, чего удалось достичь при Сталине.
Находясь в первой командировке в США, Поляков был свидетелем того, что враждебные круги Страны Советов, раздув с помощью реакционных средств массовой информации шумную антисоветскую кампанию вокруг вопроса о культе личности, сумели на время скомпрометировать в глазах международного сообщества не только СССР, но и все дело социализма. В ООН, где Советский Союз – первая страна, построившая на земле социализм, страна победительница, вынесшая на глазах всего мира тяжелейшее бремя войны с фашизмом, пользовалась всеобщим авторитетом. И вдруг такое. Видеть тот ущерб, который понесла советская держава на международной арене, было необыкновенно тяжело.
Переживая, Поляков считал, что произошло все это в силу политической недальновидности Хрущева, его неспособности к государственной деятельности. Он все больше разочаровывался в партии, считал, что она далеко отошла от того, о чем говорил В. И. Ленин. Его вера в справедливость и демократизм социалистического общества пошатнулась. В партии он стал видеть доведенный до абсурда орган подавления. Он не мог себе представить, как будучи коммунистами, можно вести военные действия в Венгрии, продвигать силой оружия и угроз коммунистические идеи в других странах. Всегда полагал, что ленинские принципы об открытой и честной дипломатии, о праве нации на самоопределение должны соблюдаться, что идеологическая работа не должна приводить к кровопролитию.
Затем, в 1957 г., Поляков был свидетелем снятия Г. К. Жукова с поста министра обороны СССР и С. М. Штеменко – с поста начальника ГРУ Генштаба. Произошло «разоблачение» антипартийной группировки во главе с В. М. Молотовым. Вся процедура их снятия, ее лицемерие и лживость предлогов снятия еще больше подорвали его доверие к партийной системе.
Бестактность Хрущева, его личное поведение, авторитаризм в решении внутриполитических и внешнеполитических вопросах завершили развал его прошлых политических мировоззрении. Толчком к этому послужило следующее. Осенью 1960 г. Хрущев прибыл па очередную сессию ООН. Поляков в числе других сотрудников ГРУ, находившихся в Нью-Порке, был включен в группу по обеспечению безопасности, поэтому везде следовал за советским лидером, воочию мог видеть и слышать руководителя Советского Союза. Он был свидетелем той выходки в зале заседания ООН, когда Хрущев принялся колотить по столу ботинком, сопровождая этот гвалт бранными словами в адрес представителя Южно-Африканской Республики.
Хрущев Н.С.
Работая много лет в ООН, Поляков видел и общался со многими авторитетными представителей дипломатического корпуса разных стран. Они являли достойный пример для подражания своей выдержкой и умом. Никто из них никогда не опускался до столь позорного поведения. По убеждению Полякова, подобные выходки главы советской делегации дискредитировали не только его самого, но и то великое государство, которое он представлял.
Вслед за этим Хрущев «выступил» перед журналистами. В один из дней во время его пребывания в Нью-Йорке, перед особняком, где он разместился, собралась огромная толпа местных и иностранных представителей СМИ. Без учета этой ситуации, небрежно одетый, Хрущев без подготовки обратился к ним с балкона 2-го этажа и с присущими ему мимикой и жестикуляцией, под улюлюканье и свист американцев произнес что-то несуразное. На следующий день все газеты поместили его карикатурные портреты, сопроводив их ядовитыми комментариями. Видеть и читать это было очень тяжело советским гражданам, работавшим в США. Поляков, наблюдавший обе эти сцепы, был потрясен, долго не находил себе места. Ведь при И. В. Сталине уважение к вождю Страны Советов и ее представителям было безоговорочным, а тут с подачи Хрущева дождались откровенного посмешища.
В такие моменты Поляков не раз задавал себе вопросы как могло стать возможным, что при советской демократии, в условиях самого справедливого социалистического общества на руководящие должности в партии в государстве выдвигаются такие авантюристы, как Хрущев и не находил ответа.
Все чаше и чаше Поляков приходил к выводу, что социалистические демократы без революций, насилия, излишних человеческих жертв обеспечивают белее высокий жизненный уровень жизни населения в своих странах и демократический образ жизни – свободу личности. Ценность любой человеческой жизни для него стало представляться выше любой идеологической ценности. Он полагал, что соревнование с капитализмом СССР должен вести и выиграть не в области идеологической борьбы, а в области экономики.
В 1961 г., находясь в отпуске в Москве, он наблюдал резкое снижение условий жизни советского населения и сделал вывод, что все обещания, данные Хрущевым от имени партии, – чистейший блеф, СССР живет не по законам общественного развития, а по партийным установкам. В душе он уже не раз восставал против принципов тогдашнего партийного руководства, против партийной диктатуры в жизни советского государства. У него сложилось твердое мнение, что Хрущев, чтобы как-то оправдать провал своих политических амбиций, может так обострить международную обстановку, что доведет ее до глобального конфликта.
Молотов В. М.
Находясь в США, Поляков занимался разведкой ядерного потенциала американцев, описанием проводимых ядерных испытаний, просматривал специально все доступные ему об этих испытаниях фильмы. Мощь и бесчеловечность этого оружия настолько потрясла его, что ему, как он показывал на допросах, даже во сне снились кошмары ядерной войны. Поляков полагал, что для обеспечения стабильного мира нет необходимости в достижении ядерного превосходства над противником, что для этого достаточно накопленных ядерных средств, способных нанести ответный удар, а для этого, на его взгляд, вполне достаточно было и половины имевшихся в СССР средств.
Советская внешняя политика представлялась ему самой агрессивной, самой циничной и самой обманчивой.
С приходом к руководству партией и страной Л. И. Брежнева Д. Ф. Поляков первоначально надеялся на поворот к реалистической внешней и внутренней политике советского государства, но вскоре убедился, что Брежнев задался единственной целью – обеспечением военного превосходства СССР над силами НАТО, и превосходства в стратегическом ядерном вооружении над силами США.
Полякову представлялась, что «доктрина Брежнева» – оказание помощи, в том числе и военной всем странам, и группировкам, имеющим антиимпериалистическую направленность, представляет еще большую угрозу стабильности в мире, чем авантюризм Хрущева. В то же время он был свидетелем того, что внутриполитическая деятельность Брежнева не дает нужных результатов. Его экономическая политика и личное поведение ведут к моральному разложению советского общества. Про себя он называл Брежнева самым результативным растлителем народа за всю историю России. По мнению Полякова, бороться со всем этим открытыми способами он не мог, поэтому избрал измену Родине, так как знал, что иные формы борьбы привели бы его к неминуемой и скорой гибели.
Конечно, о крушении своих идеологических устоев, о своем задуманном преступном замысле Поляков ни с кем не делился. Ни жена, ни дети, ни близкие друзья об этом ничего не знали, для них он продолжал оставаться таким же ортодоксальным коммунистом. На работе как в центре, так и за рубежом, он старался добросовестно выполнять все возложенные на него служебные задачи и партийные поручения.
Позже, на допросе в Следотделе КГБ СССР он показывал, что его внутреннее возмущение достигло такой степени, что он решил принять личное участие в противодействии предпринимаемым советскими руководителями акциям на международной арене. И как следствие, решил обратиться к американцам с предложением им своих услуг.
При этом он отчетливо понимал, что его сотрудничество с американцами нанесет соответствующий ущерб государственной безопасности и обороноспособности страны в целом и даже желал этого. Сознавал, что своими действиями он практически разрывал все объединявшее его до сих пор с народом, семьей, родными.
На допросах и на судебном заседании Поляков неоднократно подчеркивал, что изменником Родины стал по идейным соображениям. В последнем своем слове на суде он показал, что американцы неоднократно предлагали ему выехать в США, где он работал бы советником ЦРУ. Ему сохранились бы при этом звание, выслуга, пенсия. При этом ему разрешалось написать книгу, которая, несомненно, стоила бы несколько миллионов. Он не воспользовался этими предложениями.
Здесь следует отметить, что некоторые авторы опубликованных статей и книг, рассказывающих о трагической судьбе Полякова, пишут, что одним из мотивов, толкнувших его в объятия американских вербовщиков, была месть[522]. Месть за погибшего сына. Смерть его якобы произошла в 1961 г. Поляков просил руководство резидентуры оказать материальную помощь, чтобы сына прооперировали в Нью-Йоркской клинике, но ГРУ ответило отказом, и младенец умер. Поляков на допросах ничего об этом не показывал. Так, что это утверждение не соответствует действительности.
А автор публикации «3апоздавшее возмездие», бывший сотрудник военной контрразведки полковник А. Терещенко, принимавший участие в операции по делу Полякова, однозначно утверждает, что материальная сторона предательства стояла на первом месте. Он буквально клянчил у хозяев дорогие сувениры: ювелирные изделия, охотничье оружие, рыболовные снасти, фотоаппаратуру, радиотехнику, инструменты для домашнего хозяйства[523].
Согласиться с этим утверждением нельзя и вот по какой причине. Известно, что американские спецслужбы довольно солидно оплачивали предательскую деятельность своей агентуры из числа советских граждан. Так, например, своему агенту Толкачеву, работавшему на материальной основе, за время сотрудничества с ним ЦРУ с января 1979 г. по 1985 г. выплатило около 880 тыс. советских рублей и на его счет в банке было начислено 1990729 долларов США.
Теперь посмотрим сколько получил Поляков за свое сотрудничество с американцами. Бригада следователей все подсчитала и в обвинительном заключении указала, что за время его сотрудничества со спецорганами США Поляков получил от них в качестве вознаграждения различные товары и ценности на сумму не менее 93761 рубля.
Таким образом, от американцев за 24 года усердной работы Поляков получил только такую небольшую сумму. И это несмотря на то, что он был одним из самых ценных агентов. Он не «клянчил» у них деньги и подарки, а наоборот отказывался от них. Поляков показывал, что денежное вознаграждение он не получал от американцев, не смотря на неоднократные их предложения. При этом ему конкретные суммы не назывались, а предлагалось столько денег, сколько ему было нужно. Он объяснял Майклу, что если будет брать от них деньги, то на них и «погорит», на жизнь ему хватает и своих. Только в отдельных случаях, когда приходилось приобретать кое-какие вещи для камуфляжа в них шпионских принадлежностей или же не хватало личных средств для покупки отдельных вещей личного пользования, он просил деньги.
Итак, заместитель резидента нью-йоркской резидентуры ГРУ полковник Поляков решил, изменить Родине, пойти на преступную связь с американскими спецслужбами. Для претворения в жизнь этого дьявольского замысла ему необходим был лишь удобный момент.
Агент ФБР «Топхэт»
В октябре 1961 г. Поляков обратился через секретаря американской военной миссии в Военно-штабном комитете ООН полковника Фейхи к генерал-лейтенанту О’Нейли с просьбой организовать ему встречу с кем-либо из высокопоставленных сотрудников американских спецслужб. Он хотел бы передать им кое-какие важные сведения.
Прошло 2–3 недели, а просьба Полякова оставалась без удовлетворения. Все это время он много думал о своем предложении и стал уже сожалеть о своем поступке, понимая, какую цену ему придешься за него заплатить. И вот однажды он решил отказаться от своего намерения, для чего позвонил из телефона-автомата полковнику Фейхи и заявил тому о пересмотре своего прежнего намерения. Фейхи ответил Полякову, что вопрос генералом О’Нейли уже решен положительно: ему и полковнику А. Б. Сенькину, работавшему под прикрытием одной из должностей Представительства СССР в ВШК ООН, направлены приглашения на прием к командующему Восточным округом генерал-лейтенанту О’Нейли. На прием приглашались и жены советских офицеров.
Нужно отметить, что жена Полякова тогда очень удивилась этому приглашению: ведь обычно все приемы проводились по случаю каких-то праздников и торжественных дат, а тут без всякого повода. Никогда ранее таких приглашений не поступало, уровень был не тот. Изобразил удивление, конечно, и сам Поляков и стал отказываться от поездки, но резидент настоял: ехать надо, ведь разработка генерала О’Нейли санкционирована самим центром.
16 ноября 1961 г. на своей машине, в сопровождении полиции, Поляков и Сенькин с женами в 18 часов 30 минут прибыли в апартаменты генерала О’Нейли, располагавшихся на территории штата Восточного округа. Помимо генерала О’Нейли и полковника Фейхи с женами еще присутствовали 4 американца и 3 женщины. О’Нейли объяснил прибывшим советским полковникам, что эти люди его хорошие знакомые занимаются изучением русского языка и он пригласил их для того, чтобы они смогли попрактиковаться в разговорной речи с советскими гражданами.
На приеме, продолжавшемся около двух часов, ничего необычного не было: после ужина с небольшой выпивкой, подавали кофе и мороженое. По окончании его они распрощались, жена Полякова с Сенькиными вышли на улицу, а он сам был приостановлен буквально на пороге одним из присутствовавших, назвавшимся Майклом, который поинтересовался у него, почему он изменил свое решение, ведь раньше хотел сообщить им что-то важное. Поляков не стал вилять, а ответил прямо, что это было вызвано его неуверенностью в личной безопасност. Майкл заверил Полякова, что они ее гарантируют для него и предложил встретиться через полтора часа в городе на пересечении 6-й авеню с 50-й стрит.
Поляков выскочил из дома буквально, как ошпаренный понимая, что задержка вызовет у Сенькиных и жены вопросы. Они, действительно, заметили несколько смятенное его состояние и спросили, чем это вызвано. Он отговорился тем, что якобы американцы в последний момент, буквально на пороге попытались его вовлечь в дискуссию о Молотове, и это его взбесило. Сразу по прибытии домой Поляков сказал жене, что ему на некоторое время нужно уйти по служебным делам. Такое он делал часто и вопросов это никогда не вызывало.
Встреча с Майклом состоялась в 22 часа 50 минут в условленном месте и продолжалась 30–40 минут. Майкл сообщил о своей принадлежности к спецслужбам США, но к какой не назвал. Поляков подтвердил свое намерение сотрудничать с ними, объяснив, что недавние сомнения на этот счет возникли в связи с опасением быть «засвеченным» ими. Поляков говорил американцу, что именно данное обстоятельство, проявленная ими небрежность, любое упоминание по радио могло стать причиной его разоблачения и поэтому удерживало его от установления сотрудничества.
Поляков заметил, что Майкл совсем его не слушает. Американец сразу дал ему понять, что они считают его подставой. Поляков не пытался его разубеждать, понимая, что словами ничего не докажешь. Уже в самом конце встречи Майкл заявил, что Поляков должен назвать советских шифровальщиков, работающих «под крышей» представительства СССР при ООН, если он хочет, чтобы ему поверили. Поляков начал перечислять фамилии девяти сотрудников ГРУ, КГБ и МИД СССР, работавших в тот период времени в нью-йоркской референтуре под прикрытием различных должностей постоянного представительства СССР при ООН.
Следующая встреча состоялась через 10 дней в холле гостиницы «Троцкий». На лифте они поднялись на 9-й этаж и вошли в один из номеров, снятых Майклом. Разговор в основном шел, почему Поляков пошел на сотрудничество с американцами – не подстава ли он? В порядке перепроверки Полякова, а заодно и закрепления его отношений с американцами, Майкл попросил назвать ему всех сотрудников военной разведки в Нью-Йорке. Поляков назвал всех известных ему лиц, работавших под прикрытием представительства СССР в ООН.
Затем они перешли к обсуждению вопросов, по организации конспиративных встреч на последующий период. Майкл сказал ему, что они встретятся через 10 дней, а за это время он подберет конспиративную квартиру для их встреч. Поляков предложил встречаться в районе Мэдисон-авеню. Во-первых, район этот был не столь фешенебельным и, во-вторых, находился на некотором удалении от советского представительства, что давало возможность при следовании к месту конспиративной встречи городским транспортом «провериться». Относительно предстоящего места встречи, Майкл сказал, что он перехватит Дмитрия в холле гостиницы и сообщит ему о нем подробнее.
Дня через 3–4 Майкл вечером встретил Полякова в гостинице и вслед за ним вошел в лифт, где и сообщил точное место следующей их встречи.
Поляков нутром чувствовал, что Майкл не доверяет ему. И тогда, чтобы обезопасить себя также от провала, он рассказал ему, что советская разведка полностью контролирует каналы радиосвязи контрразведывательных органов в США. Американец сначала не поверил Полякову. Тогда в качестве доказательства он привел ему факты о слежке за Таировыми и рассказал тому, каким образом они оторвались от слежки и выехали из США. Майкл был потрясен. После этого он резко поменял отношение к Полякову. Так, в картотеке агентуры ФБР появился новый агент из числа советских граждан, инициативно установивший связь с американской контрразведкой. Майкл присвоил ему псевдоним «Топхэт».
С ноября 1961 г. по начало июня 1962 г. Поляков встречался с Майклом 8 раз. Встречи проходили в машине при движении по Нью-Йорку, на конспиративной квартире в доме на Мэдисон-авеню и в специально снятом для этих целей номере в отеле «Камерун». На этих встречах Поляков передавал американцам известные ему по службе сведения.
И вот подошел срок окончания заграничной командировки Полякова, он стал готовится к возвращению в СССР. Его жене пришлось уехать с детьми в СССР в середине мая 1962 г., т. к. заболел их старший сын.
На последней конспиративной встрече, состоявшейся 5–6 июня 1962 г., Майкл спросил у него, будет ли он работать с американцами в Москве? Поляков ответил согласием, но поставил условие, что он готов продолжать сотрудничество и поддерживать их отношения в Москве только на основе бесконтрольной или, иначе, безличной связи с американцами, то есть только через тайники. Майклу это не очень понравилось, и он стал задавать вопросы. Поляков пояснил свое решение тем, что он, в первую очередь, заботится об обеспечении личной безопасности. С этим разумным предложением Полякова Майкл согласился, и они начали обсуждение мест проведения тайниковых операций по связи в Москве. Они определили 3–4 места проведения тайниковых операций и соответственно 6–8 мест постановки сигналов о закладке и изъятии тайников.
В тот же день Майкл провел инструктивное занятие по обучению правилам пользования средствами тайнописи и шифровальными таблицами и передал ему для поддержания связи со спецорганами США на территории СССР предметы шпионской экипировки и таблетку цианистого калия.
9 июня 1962 г. Поляков отплыл на трансатлантическом лайнере «Куин Элизабет» в Европу, занимая один трехместный номер. Вплоть до Франции его сопровождали Майкл и одна из женщин, присутствовавшая вместе с ним на приеме у генерала О’Нейли. В контакты с ними Поляков не вступал.
По прибытии в порт Шербур, Поляков добрался на поезде до Парижа, где он по согласованию с Центром пробыл 10 суток, цель его поездки имела чисто ознакомительный характер, посетив посольство, заходил в помещение военного атташата, но контактов ни с кем не имел.
В Москве 22 июня 1962 г. командованием ГРУ утверждается заключение о работе Полякова в командировке в США, в котором говорилось, что с обязанностями руководителя группы по обеспечению нелегальной разведки он справился, вместе с тем не добился активизации работы у отдельных офицеров группы в решении вербовочных задач. Связь с нелегалами проводилась в соответствии с указаниями центра, срывов ее по вине оперативных работников не было.
12 июля 1962 г. Поляков был назначен старшим офицером 1-го направления 3-го управления ГРУ, на него были возложены обязанности по курированию Нью-Йоркской резидентуры. На этой должности он проработал около двух лет, после его перевели на вашингтонский участок.
Располагая доступом ко всем оперативным материалам разведаппаратов ГРУ в Нью-Йорке и Вашингтоне, Поляков использовал эти обстоятельства для сбора интересующих спецслужбы США сведений. В августе 1962 г. он в своем рабочем кабинете перефотографировал телефонные справочники ГРУ и Генштаба ВС СССР.
В первых числах сентября 1962 г., в соответствии с имевшимся графиком проведения тайниковых операций, Поляков с соблюдением мер конспирации в вечернее время заложил контейнер с экспонированной фотопленкой в тайник в Центральном парке культуры и отдыха имени Горького Москвы, имевший условное обозначение «Арт», и затем поставил установленный сигнал об этом в виде горизонтальней черты из чернильных брызг на соответствующем столбе ограды парка.
Утром следующего дел он проверил, предусмотренное условиями связи место постановки ответного графического сигнала. Сигнал свидетельствовал, что тайниковая закладка была изъята сотрудниками американских спецслужб. Прошло некоторое время и, прибывшая в библиотеку 1-го (нелегального) управления ГРУ из разведаппарата ГРУ в Нью-Йорке газета «Нью-Йорк таймс» Полякову подтвердила, что письмо от «Арта» разведцентром получено.
В октябре 1962 г. был разоблачен и арестован агент американской и английской разведок О. В. Пеньковский. В этот период все ГРУ находилось как бы в шоковом состоянии. Все сотрудники, о которых Пеньковский показал на допросах в КГБ, как выданных им иностранным спецслужбам, были отстранены от загранкомандировок. Очень многие сотрудники управления кадров, имевшие то или иное отношение к переделке дававшихся Пеньковскому отрицательных характеристик в положительные, были наказаны или уволены. Значительно возросли требования к соблюдению вопросов к конспирации в работе, за основу был взят принцип, согласно которому каждый должен знать только то, что входит в круг его обязанностей и, в связи с чем осложнился доступ к секретной информации. В связи с этим делом начальник ГРУ генерал армии И. А. Серов «за утерю политической бдительности» был понижен в воинском звании до генерал-майора и исключен из партии. Начальник управления кадров ГРУ уволен из армии.
В связи с резким осложнением контрразведывательного режима в ГРУ Поляков в целях личной безопасности отказался от рекомендованного ему неоднократного использования одних и тех же тайников в Москве и резко сократил против предусмотренного инструкцией по связи количество тайниковых операция, решив проводить их только в случаях, не терпящих отлагательств.
У него появилось много свободного времени, и Поляков занялся своим любимым столярным делом. Располагая привезенным из США столярным инструментом, он в течение нескольких месяцев самостоятельно изготовил две прекрасные тумбочки. Одну они с женой использовали под бар, в другой он хранил имевшиеся у него десятка два больших долгоиграющих пластинок и штук 30 маленьких. Он изготовил ящик для книг, сделал полки на кухне, закрывающиеся антресоли, в ванной комнате и туалете. В ванной также соорудил шкаф с зеркалом для туалетных принадлежностей и оборудовал себе место под домашнюю фотолабораторию.
Пеньковский О.В.
Поляков много читал, прорабатывая огромное количество как специальной, так и художественной литературы. При этом он, успевая ездить в Подмосковье на охоту, занимался фотоделом. В это же время он начал редактировать отдельные статьи для журнала «Охота» и его вскоре включили в редколлегию этого журнала.
Летом 1963 г. ему стало известно мнение руководства управления о предполагаемом направлении его в новую длительную командировку в США в качестве старшего помощника военного атташе при посольстве СССР в Вашингтоне, о чем он решил уведомить американцев.
В предусмотренный графиком день в августе 1963 г. Поляков заложил магнитный контейнер с информацией о предстоящем выезде в командировку в США и описанием двух новых подобранных в Москве тайников в телефонной будке в районе старого здания Университета дружбы народов имени П. Лумумбы. В соответствии с инструкцией по связи, указанное место носило условное наименование «Боб». О закладке контейнера в тайник в тот же день известил американцев установленным графическим сигналом на доске объявлений, расположенной возле станции метро «Добрынинская».
На следующий день по дороге на работу на щите объявлений возле магазина «Рыба» на улице Арбат увидел ответный сигнал, свидетельствовавший о произведенной американцами изъятии его тайниковой операции.
В связи с серией происшедших провалов разведчиков-нелегалов и агентов ГРУ в США и ряде других стран и проводившимися расследованиями по выявлению их причин, Поляков решил временно отказаться от поддержания агентурной связи в Москве.
В сентябре 1964 г. в газете «Лос-Анджелес таймс» были опубликованы статьи, посвященные судебному процессу над арестованными советскими разведчиками-нелегалами «Саниными» и К. Туоми. Среди ряда оперативных работников нью-йоркской резидентуры ГРУ, готовивших их к разведывательной работе, упоминалась и фамилия Полякова. При этом нужно отметить, что тон статьи был весьма умеренным, что объяснялось, по-видимому, соответствующими коррективами со стороны американских спецслужб. После публикаций в американской прессе дальнейшее использование Полякова по американской линии руководством ГРУ было признано невозможным. В это время на работе стояла какая-то не прекращавшаяся нервозная обстановка. У Полякова обострились отношения с непосредственным руководством, он занервничал, стал крайне раздражительным. И тут в 1964 г. ему предложили перейти на работу в 1-е направление 2-го управления, в ведении которого находились страны Азии. Он согласился, став куратором разведаппарата ГРУ в Бирме. С этого времени его удрученному состоянию пришел конец. Он активно приступил к освоению нового участка.
А в этот период в США были арестованы агент «Дрон», разведчики-нелегалы «Санины», оперативный сотрудник полковник И. Д. Егоров с женой, задержаны и выдворены из США сотрудники резидентуры ГРУ в Нью-Йорке Прохоров, Сорокин и Выродов, провален и покончил жизнь самоубийством агент «Дарк» и т. д.
Агент ЦРУ «Бурбон» в Бирме
Летом 1965 г. командованием ГРУ принимается решение о командировании Полякова на должность военного атташе при посольстве СССР в Бирме. Согласно утвержденного 31 августа 1965 г. плана его подготовки, он в Информационном управлении ГРУ изучил материалы по географическому положению Бирмы, ее государственному и административному устройству, внешней и внутренней политике, вооруженных силах и перспективах их развития. Нужно отметить, что подготовка не потребовала от Полякова значительных усилий, поскольку многие вопросы были ему хорошо известны по предыдущим командировкам.
Поляков назначался старшим оперативным начальником и на него возлагалась ответственность за состояние всей разведывательной работы зарубежного аппарата военно-стратегической разведки в Бирме. В целях централизации управления деятельностью разведки, достижения полного единства в этом ему в оперативном отношении был подчинен резидент и другие оперативные офицеры ГРУ в Бирме. Руководство всей оперативной и информационной работой резидентуры он должен был осуществлять через резидента.
Перед вылетом в Бирму Поляков уничтожил путем сожжения шифрблокноты, пленку с условиями связи полученные им в Нью-Йорке от фэбээровца Майкла.
3 ноября 1965 г. Поляков отбыл к новому месту службы. Его жена с младшим сыном Петром должна была прилететь сразу же, как только начнутся школьные каникулы.
По прилете в Бирму Поляков стал искать пути для восстановления прерванной в Москве связи с американскими спецслужбами. С этой целью в ходе знакомства с сотрудниками аппарата военных атташе США советский разведчик в завуалированной форме дал понять старшему военному атташе полковнику Ф. Хоупту, с которым познакомился в советском посольстве на приеме в честь Октябрьской революции, о необходимости проинформировать свое руководство о происшедшей замене и прибытии в Рангун нового советского атташе, полагая, что упоминание его фамилии не пройдет мимо внимания спецслужб.
Прошло 4–5 месяцев с момента приезда Полякова в Бирму, а американские спецслужбы все не давали о себе знать. Занимая высокою руководящую должность, ему теперь не нужно было куда-то бегать, как практиковалось в Нью-Йорке. Для выполнения различных поручении у него теперь имелся штат подчиненных. В целом условия для труда и жизни семьи были обеспечены неплохие. Отношение к представителям Советского Союза в дружественной Бирме в корне отличалось от виденного в США. Советских граждан уважали и воспринимали как друзей. За ними не следили, и никто их не преследовал. В такой атмосфере легче жилось и работалось.
Спецификой для стран этого региона являлась установившаяся традиция – проведения большого количества различных приемов и иных увеселительных мероприятий. В результате Полякову с женой приходилось часто бывать в других посольствах, посещать мероприятия, организуемые бирманской стороной.
Трудности у Поляковых возникали только из-за климата и массы возбудителей тяжелых инфекционных заболеваний. Как ни были осторожны Поляковы, однако сам он не уберегся от местной болезни амебы, она протекает тяжелее брюшного тифа. Он заболел и его еле-еле выходили с помощью местных врачей.
После болезни Поляков, имея много свободного времени, увлекся охотой и рыбной ловлей. За время пребывания в Бирме он приобрел себе несколько ружей, различные рыболовные снасти. Сложилась даже кампания охотников и рыбаков, в которую вместе с ним входили представитель АПН в Бирме Лебедев, 1-й секретарь советского посольства сотрудник ГРУ Старчак, военный атташе ГДР и несколько бирманцев.
Однажды в начале февраля 1966 г. старший военный атташе посольства США полковник Ф. Хоупт на очередном дипломатическом приеме поставил Полякова в известность о предстоящем в скором времени приезде в Бирму «одного из его друзей по США». Прошло еще 10 дней, и Хоупт сообщил о прибытии в Рангун его знакомого, указав место и время встречи между ними.
Намеченная конспиративная встреча состоялась в середине февраля 1966 г. в дневное время в служебном кабинете Хоупта в здании американского посольства в Рангуне, которое Поляков официально посетил под предлогом знакомства с новым сотрудником аппарата ВАТ США. Прибывшим для восстановления связи представителем американских спецслужб оказался хорошо известный Полякову сотрудник ФБР Майкл, с которым у него установились чуть ли не дружеские отношения. Они обрадовались друг другу. Поляков с удивлением смотрел на Майкла и думал, что на связь с ним прибудет связник из ЦРУ, т. к. по американским законам ФБР не имеет права заниматься разведывательной деятельностью за пределами США. Он считал, что ФБР еще в 1962 г. передало его ЦРУ. В действительности, так и было. Он с этого года значился уже агентом ЦРУ, где ему присвоили другой псевдоним – «Бурбон».
Там, на самом верху Центрального разведывательного управления посчитали, что на восстановление связи с «Бурбоном» отправится тот, кто эту связь начинал. Ведь Майкл не раз говорил: «Топхэт» – мой человек. Он поработает с ним совсем не долго, а затем передаст «Бурбона» оператору из ЦРУ. Так будет легче и проще с ним работать, на этом и остановились.
Они разговаривали не более 10 минут. Майкл сообщил Полякову, что он въехал в Бирму по временной визе по линии Министерства обороны США под именем Джона Мури. Прибыл ненадолго, на полтора-два месяца, были трудности с получением визы, поэтому так задержался с приездом. После этого были обусловлены место и время следующей встречи.
Она состоялась дня через четыре. Поляков около 12 дня подъехал на машине к отелю «Инья Лейк» и около бассейна встретился с Майклом. Какая-то особая легенда для посещения этого места не требовалось. Дело в том, что в нижней части отеля располагались магазины, картинная галерея, а также бассейн, куда ездили плавать дипломаты. Майкл был уже около бассейна, проходя мимо Полякова он сказал, что будет его ждать в таком-то номере.
В беседе Майкл, как контрразведчик, больше всего интересовался работой ГРУ с нелегальных позиций. Поляков сообщил американцу о происходившей в ГРУ борьбе между его начальником генералом армии И. А. Серовым и бывшим начальником 1-го управления вице-адмиралом Л. К. Бекреневым в части использования нелегалов, в результате верх взяла позиция Серова и 1-е управление перестало существовать. Бекренев был направлен военно-морским атташе при посольстве СССР в Вашингтоне. А вскоре «сгорел» на Пеньковском и Серов. Высказал свое предположение о том, что в настоящее время в связи с происшедшими провалами, наверное, в США не осталось ни одного нелегала.
Майкл не верил в то, что у такой ведущей советской спецслужбе, как ГРУ, нелегальная разведка низведена до такого низкого уровня. Однако, все обстояло именно так и Поляков, как мог, постарался убедить его в этом. Поговорили и о провале разведчика-нелегала Туоми и о том, как отразился этот провал на Полякове. Майкл неоднократно подчеркнул, что ФБР со своей стороны сделало все зависящее, чтобы не поставить его под удар, в связи с этим провалом.
Поляков предложил Майклу в целях легализации их встреч появиться на одном из приемов, в процессе которого произойдет их «знакомство», что сделает их контакты объяснимыми для окружающих. На этом варианте и остановились. По прошествии нескольких дней, в отеле «Инья Лейк» был организовал большой прием, на котором Поляков присутствовал с женой. Он был «представлен» Майклу, который под именем Джона Мори выступал в качестве крупного бизнесмена. Именно так Майкл был представлен Поляковым жене и об том же он писал в своих отчетах в Центр, придав встречам легальный характер, целью которых было изучение американца.
Как уже говорилось, больше всего Майкла интересовали методы работы советской стратегической агентурной разведки и на встречах Поляков рассказывал ему об организации и осуществлении вербовочной работы. Он подробно рассказал Майклу о составах вашингтонской к нью-йоркской резидентур, а также аппаратов ВАТ. Причем, эти сведения сообщались им не просто в устной форме, а одновременно с предъявлением ему американцем множества фотографий. Дело в том, что Майкл не полагался на фамилии, предполагал, что советские спецслужбы часто используют их замену оперативными. Поэтому Полякову предъявлялись фотографии практически всех советских граждан, работавших в различных организациях в Вашингтоне и Нью-Йорке, а он конкретизировал, указывая по ним сотрудников ГРУ или известных ему сотрудников КГБ.
Однажды Майкл поинтересовался у Полякова, в чем заключалась ошибка ФБР при вербовке задержанного в Нью-Йорке полковника Масленникова, а также других советских граждан и как им следовало действовать в таких случаях. Поляков ответил, что в работе с советскими гражданами грубость и угрозы, принуждение к сотрудничеству, как это практикует ФБР, не дадут необходимых результатов. Такую работу необходимо строить более гибко: постепенно сближаться с людьми, действовать мягко, ласково и обходительно, изучая их и открывая для себя человеческие слабости, что потом и использовать.
На трех последующих конспиративных встречах, проводившихся в номере отеля «Инья Лейк», Поляков передал сотруднику ФБР сведения о разведчиках-нелегалах, о действовавших в США агентах ГРУ из числа американских граждан, состоянии вербовочной работы на американском участке 3-го управления ГРУ в 1962–1965 гг. и т. д.
На шестой конспиративной встрече, состоявшейся в марте 1966 г., Поляков в связи с отъездом в США сотрудника ФБР Майкла был предупрежден им о предстоящем в скором времени прибытии в Бирму для поддержания с ним личной связи сотрудника ЦРУ.
20 мая 1966 г. на проводившемся в отеле «Инья Лейк» посольством США приеме в честь празднования американских вооруженных сил старший военный атташе США полковник Хоупт познакомил Полякова с сотрудником ЦРУ Д. Флинтом, прибывшим в Рангун для поддержания с ним связи. В посольстве США он значился 2-м секретарем политико-экономической секции. Это был довольно высокий мужчина в возрасте 40 лет, с явно неспортивной фигурой, сутуловатый, с приспущенными вниз плечами, рыжие волосы зачесывал набок, всегда носил очки с диоптриями. Своим внешним видом он напомнил Полякову одного знакомого одесского еврея. На него этот американец с самого начала произвел неприятное впечатление, и оно сохранялось в течение всего времени общения с ним.
Первая их конспиративная встреча состоялась через несколько дней в Кокаин-клабе (плавательный клуб, членом которого состоял Поляков). Затем местом конспиративных встреч стал дом Флинта в Рангуне. Согласно условиям, Поляков в вечернее время (к 20 час. 30 мин.) приезжал к нему домой на машине и въезжал во двор. Между Поляковым и Флинтом существовала договоренность, что телефон для связи между ними использоваться не будет. В случае возникновения надобности экстренных встреч уведомление об этом производилось через Хоупта, с которым Поляков виделся на приемах каждые 2–3 дня.
В проведении каждой конспиративной встречи через оператора ЦРУ Флинта существовал определенный схематизм. Как правило, встречи начинались с 15-минутного просмотра фотографий, предъявлявшихся Полякову; затем давалась оценка информации, переданной Поляковым на предыдущей встрече; потом он расспрашивался американцем о происшедших за истекший период между встречами о событиях в советском посольстве, поступивших документах, в том числе и по внешнеполитическим вопросам. Далее велась беседа о внутриполитических событиях в СССР и имеющейся на этот счет у Полякова информации. Потом Флинт переходил к вопросу о содержании информации, запечатленной Поляковым на фотопленке и принесенной на данную встречу для передачи американском разведке. После этого Флинт переходил к постановке нового задания своему агенту. Конечно, Поляков информировал Флинта и по другим вопросам. Так, например, касавшихся шифров, используемых в работе, или как по внешним признакам определить сотрудника ГРУ и КГБ среди «чистых» дипломатов.
Легализуя перед Центром на длительную перспективу свои встречи с Флинтом, Поляков в своих отчетах о проделанной работе придал им видимость проводимой оперативной разработки американского дипломата.
Находясь в Бирме, Поляков систематически фотографировал в своем рабочем кабинете и передавал Флинту пленку с циркулярными заданиями Центра.
Однажды Флинт спросил, какие документы попадают Полякову в руки? Он назвал среди других и «Информационный бюллетень ЦК КПСС», с которым ему как заместителю секретаря парторганизации приходилось знакомится. Американец заинтересовался этим бюллетенем и попросил перефотографировать его. Поляков выполнил это задание, после чего интерес американцев к бюллетеню увеличился и данное задание было оставлено ему в качестве постоянного.
Во время одной из встреч в период «Пражской весны» Флинт опросил Полякова, как будут развиваться события в Чехословакии. Он ответил, что все кончится вводом советских войск в Чехословакию и созданием там правительства, верного Варшавскому Договору. Впоследствии один из операторов ЦРУ ему говорил, что это была самая ценная информация, полученная американцами от него в Бирме, но, к сожалению, директор ЦРУ, по каким-то своим соображением, не доложил ее президенту США.
Из двадцати девяти конспиративных встречах с сотрудником ЦРУ Д. Флинтом, проведенных с мая 1966 г. по июль 1968 г., Поляков передал американцам большое количество перефотографированных документов.
На пяти явках, предшествовавших отъезду Флинта в США и состоявшихся в июне и июле 1968 г. в доме американского разведчика в Рангуне, осуществлялась отработка условий связи с Поляковым в Москве и был проведен ряд инструктивных занятий по настройке радиоприемника и приему односторонних передач зарубежного разведцентра, работе с шифрами и средствами тайнописи.
На одной из заключительных конспиративных встреч Флинт передал Полякову для использования в целях установления или поддержания «хороших» отношений с руководящими сотрудниками ГРУ целый чемодан сувениров. Поляков не стал брать все, а отобрал по несколько штук из каждого вида сувениров, некоторые он по прибытии в Москву подарил начальнику 2-го управления, начальнику медслужбы, финансистам и ряду сослуживцев. Здесь нужно отметить, что к этому времени обмен сувенирами в ГРУ превратился в некую традицию. Правда, ряд сувениров, полученных Поляковым от Флинта, по своему качеству превосходил обычный ширпотреб.
В начале января 1968 г. Поляков сообщал в центр, что в работе с «Донтом» (псевдоним Флинта) произошли осложнения, он отказался от посещения дома Полякова и не стал приглашать его к себе, а потому их встречи происходят в основном накоротке в Гольф-клубе или на приемах, более глубокое втягивание в работу «Донта» не удается. Затем Поляков проинформировал центр, что Флинт в августе 1968 г. выехал в США в связи с окончанием срока командировки и перед своим отъездом старался вовсе избегать встреч с ним. Так Поляковым была завершена «разработка» Флинта, являвшаяся в течение двух лет прикрытием их истинных отношении.
На заключительной встрече в июле 1968 г. Флинт познакомил Полякова с прибывшим ему на смену в Рангун под прикрытием должности второго секретаря посольства США сотрудником ЦРУ А. Капустой, с которым ему в дальнейшем надлежало поддерживать связь. В ходе этой встречи была достигнута договоренность, что все контакты с Капустой будут осуществляться на конспиративной основе.
Вскоре после этого Поляков отбыл в Москву в связи с очередным отпуском. С Капустой первая конспиративная встреча произошла в Рангуне во второй половине ноября 1968 г. Вечером, около 20 час. 30 мин., Поляков припарковал машину в центре Рангуна и пошел в направлении отеля «Стренд». Вот здесь и «подобрал» его на машине Капуста, который отвез его в один из домов сотрудников американского посольства, уехавших в США в отпуск. Никаких сигналов опасности или иных мер предосторожности при организации «подхватов» Полякова не использовалось и не применялось. С ноября 1968 г. по август 1969 г. было проведено 6 конспиративных встреч: четыре из них в домах американцев, а две в движении в машине Капусты.
Однажды на встрече с Капустой в феврале 1969 г. Поляков сообщил ему, что в марте ему предстоит поездка в Москву на совещание ВАТ, организуемое в ГРУ. На этой встрече Капуста развернул и показал ему поэтажные схемы трех этажей нового восьмиэтажного здания ГРУ на Хорошевском шоссе, в котором еще ни разу не бывал Поляков. Это были ксерокопии схематических планов, выполненных в чертежной мастерской. Перед Поляковым ставились такие задачи: уточнить соответствуют ли окончания телефонных номеров, номерам служебных кабинетов; какие кабинеты занимают начальники оперативных управлений и направлений; каковы системы охраны и допуска. Данное задание для Полякова сложности не представляло, он его выполнил и собранные сведения передал по возвращении Капусте. Его удивило то, что американцы намного раньше узнали план расположения служебных помещений нового здания ГРУ, чем он, который там работал. Одновременно Капуста просил его, если удастся это сделать, привезти документы с совещания военных атташе.
Совещание продолжалось около 3–4 дней. Ему удалось собрать интересовавшую ЦРУ информацию. Кроме того, он сфотографировал программу совещания и список участников. Одновременно с этим Поляков передал Капусте пленки с документами ГРУ.
За свое сотрудничество со спецорганами США Поляков получил в Бирме от американских разведчиков золотое кольцо с 7-ю вставками из бриллиантов; золотое кольцо с 6-ю вставками из опала; золотое кольцо с 12-ю вставками из бриллиантов и 7-ю вставками из жемчуга, золотую брошь в виде белки с 5-ю вставками из сапфира; золотую брошь в виде ящерицы с 2-мя вставками из изумруда и т. д., всего стоимостью 31939 руб.
Одновременно Поляков получил в подарок от американцев охотничье ружье с вертикальным расположением стволов марки «Винчестер»; двухствольное охотничье ружье с вертикальным расположением стволов марки «Браунинг», магнитофон «Ухер», теннисную ракетку и др.
21 августа 1969 г. по окончании срока командировки Поляков убыл из Бирмы в СССР, вывозя сокрытые в личных вещах и предметы шпионской экипировки.
«Бурбон» в Москве
После возвращения из Бирмы в августе 1969 г. Полякову был предоставлен очередной отпуск. Ему предлагали отдохнуть в санатории на южном побережье Кавказа, но он отказался и весь отпуск провел за столярным станком: строгал, клеил и в результате соорудил для кухни большую стенку. В свободное время много читал, ну и, конечно, не забывал ездить в Подмосковье на охоту и рыбную ловлю. Являясь членом редколлегии журнала «Охота», продолжал редактировать отдельные статьи.
27 августа 1969 г. руководством ГРУ на полковника Д. Ф. Полякова было утверждено заключение по работе в загранкомандировке в Бирме за период с сентября 1965 г. по август 1969 г. в должности военного атташе при посольстве СССР и старшего оперативного начальника. В нем указывалось, что он правильно и целеустремленно руководил деятельностью оперативного состава резидентуры, настойчиво добиваясь выполнения главных разведывательных задач, поставленных командованием. Подчеркивалось, что он показал себя умелым руководителем и активным работником, сумел установить широкий круг знакомых и доверенных лиц, и использовал их для решения разведывательных задач. Высказывалось мнение о целесообразности использования его на руководящей работе в центральном аппарате 2-го управления ГРУ. Однако вопреки обещаниям и заверениям подыскать к моменту выхода Полякова на работу соответствующую должность не удалось, по этой причине он был зачислен в резерв ГРУ. И только 31 декабря 1969 г. его назначили на должность заместителя начальника 3-го направления (китайского) 2-го управления.
Это направление руководило и направляло деятельность резидентур ГРУ в Китае, Вьетнаме, Лаосе, Бирме и Таиланде. Поляков в полном объеме был осведомлен обо всей оперативной деятельности на каждом участке работы. Ему довелось заниматься разработкой и составлением плана по осуществлению разведки Китая. Где-то через месяц его избрали секретарем партбюро управления, и он состоял в этой выборной должности до конца 1972 г.
Обладая всем объемом информации о положении дел 3-го направления, Поляков по независящим от него причинам сумел передать американской разведке только одно сообщение. Как было обусловлено с операторами ЦРУ Флинтом и Капустой, через 3 месяца после возвращения из Бирмы в СССР, в определенный графиком день, в 8 часов утра, он появился на троллейбусной остановке «Площадь Восстания», что означало – я прибыл, все нормально. В дальнейшем выбрал время и ознакомился с местом предстоящей тайниковой закладки, расположенный под металлическим карнизом окна-витрины магазина «Молоко» на Малой Бронной. Он осмотрел место снаружи, вошел внутрь магазина, посмотрел через окно, прикинул для себя, как лучше будет подойти и заложить контейнер. По графику работа через тайник была намечена на март 1970 г. Приближалось время тайниковой закладки, а сколько-нибудь существенной или значимой для американцев информацией Поляков не располагал и, действуя по своему усмотрению, решил сообщить о предстоящем выезде сотрудника 3-го направления Булыгина в командировку в США и Мексику для связи с агентурой. Тайниковая операция должна была осуществляться дней за 10–15 до вылета Булыгина.
Находясь дома, из жестяной крышки от консервной банки изготовил контейнер, предварительно заложив туда обернутое в целлофан сообщение и приклеив с помощью эпоксидной смолы по краям два магнита, для чего использовал кусочки керамического магнита от радиодинамика.
Утром, ровно в 8 часов, он был с газетой в руке на остановке троллейбуса «Площадь Восстания». Сев в подошедший троллейбус, проехал в нем до Малой Бронной улицы. Затем прошел один квартал, миновал сквер и подошел к магазину «Молоко». Рядом с витриной остановился, убедился в отсутствии посторонних и, делая вид, что он вычищает забившийся снег в ботинки, нагнулся. Одновременно с имитацией этих действий, второй рукой прикрепил контейнер под карниз.
Согласно инструкции по связи, сигнал об изъятии контейнера Поляков должен был получить на следующий день по радио. Он прослушивал радио, сверяясь с инструкцией, но от американцев сигнала он так и не получил. В голове роились страшные мысли, представляя, что тайник перехватили сотрудники КГБ. Волнуясь за собственную безопасность, он перепрятал, полученное от американцев снаряжение, и для себя решил больше на связь не выходить
В декабре 1971 г. он назначается временно исполняющим обязанности начальника 3-го направления. Весной 1972 г. в составе советской военной делегации, возглавляемой маршалом Советского Союза П. Ф. Батицким, Поляков командируется в Демократическую Республику Вьетнам. Целью его поездки являлось заключение соглашения на длительную перспективу с вьетнамской стороной о передаче советской стороне образцов трофейного оружия и техники. Одновременно с этим во Вьетнаме он должен был ознакомиться на месте с работой одного из курируемых разведывательных аппаратов ГРУ, который возглавлял военный атташе генерал-майор Копалкин. Однако это соглашение с Вьетнамом подписано не было, так как вьетнамцы отказались передавать советской стороне образцы трофейной техники. Вскоре агентурным путем удалось выяснить, что Вьетнам передавал образцы трофейного оружия китайцам. В Ханое Поляков встретился с сотрудниками разведаппарата ГРУ, познакомился с каждым из них, провел совещание по вопросам их оперативкой деятельности и в заключение нацелил на получение образов интересующей советскую сторону техники агентурным путем.
Вскоре Полякову пришлось по роду работы редактировать книгу Владимирова «Особый район Китая». В связи с этим он приглашался в ЦК КПСС на беседу к заведующему административным сектором Потапову, который расспрашивал его о Китае, трудностях в работе советской разведки и прочих моментах, связанных с темой книги. По-видимому, ответы Полякова понравились партийному функционеру, который позвонил начальнику управления кадров ГРУ С. И. Изотову и в разговоре рекомендовал направить Полякова на должность ВАТ в Китай. В беседе с Изотовым Поляков не отказывался прямо от этой должности, но все же мотивировал целесообразность направления в англоязычную страну, а не в Китай, т. к. он, во-первых, владел английским языком, а китайского не знал и, во-вторых, недостаточно хорошо был знаком с Китаем. При этом Поляков сослался на, безусловно, могущие возникнуть для него трудности в осуществлении оперативной деятельности при работе с участием переводчика, без которого он просто не сможет обойтись. Изотов, пришедший на работу в ГРУ из ЦК КПСС, согласился с мнением Полякова.
30 августа 1972 г. Поляков был рекомендован на замещение должности резидента ГРУ и военного, военно-воздушного и военно-морского атташе при посольстве СССР в Индии. Рекомендовал его на эту должность начальник 2-го управления ГРУ генерал-лейтенант К. Е. Сеськин, заручившийся согласием начальника ГРУ П. И. Ивашутина. О принятом решении Полякову стало известно задолго до отъезда в командировку. 20 декабря 1972 г. приказом министра обороны он был назначен начальником 3-го направления 2-го управления ГРУ.
Ивашутин П.И.
Сеськин К.Е.
Поляков назначался резидентом военно-стратегической разведки и ему подчинялись все офицеры аппарата ВАТ и оперативные офицеры резидентуры, работавшие под прикрытием должностей советских учреждений. Руководством ГРУ на него возлагались такие основные задачи: направлять и координировать работу разведывательного аппарата ГРУ в Индии; совместно с заместителем резидента обеспечить расширение агентурной сети, пополнение ее хорошо законспирированными агентами и др.
11 марта 1973 г. самолетом Поляков убыл к новому месту своей службы, уничтожив до этого оставшуюся у него дома инструкцию по связи с американским разведцентром, шифр блокнот и шифр таблицу.
Агент ЦРУ в Индии
В марте 1973 г. Поляков прибыл в столицу Индии Дели. Его жена, преподавательница английского языка одной из московских школ, могла приехать к нему только по окончании учебного года. Кроме того, их сыновья учились в московских вузах, поэтому впервые за многие годы из ребят никого за границу не взяли. До июля 1973 г. он жил один в доме, располагавшемся рядом со зданием советского посольства, неподалеку от посольства США.
В течение первого месяца Поляков входил в курс дела. Политическая обстановка в мире в этот период времени была благоприятной, отношение с США находились на стадии нормализации или, как принято было выражаться, «потепления» и это прямо сказывалось на дипломатических контактах с представителями иностранных государств, которые можно было охарактеризовать как активные и обширные.
Преследуя цель восстановления прерванной в Москве связи с ЦРУ, Поляков в Дели на приеме 20 марта 1973 г. в посольстве США обратился с данным вопросом к военному атташе США полковнику В. Кингу, которым был проинформирован о предстоящем в скором времени прибытии сотрудника американских спецслужб.
Встреча Полякова с прибывшим под именем представителя американской компании по производству электронного оборудования «Нортроп» с сотрудником ФБР У. Вильямсом состоялась 24 апреля 1973 г. на приеме в английском посольстве. В дальнейшем все последующие встречи между ними были приданы видимости проводимой Поляковым оперативной разработки американского «бизнесмена».
До конца мая 1973 г. с Вильямсом в номере делийского отеля «Оберой» и в доме Полякова состоялись три конспиративные встречи, в ходе которых он передал американскому разведчику сведения о новой реорганизации в структуре центрального аппарата ГРУ и численном составе Главка, данные на 13 разведчиков, работавших в резидентурах ГРУ в Нью-Йорке и Вашингтоне в 1951–1965 гг., с указанием должностей прикрытия и участков разведывательной работы некоторых из них.
В июле 1973 г. на одном из представительских мероприятий Поляков был уведомлен военным атташе США Вильямсом П. Кингом о прибытии в Индию для поддержания с ним связи нового сотрудника ЦРУ. Знакомство Полякова с американским разведчиком П. Диллоном, прибывшим в Дели под прикрытием должности первого секретаря посольства США, состоялось через несколько дней в доме Кинга.
Следуя выработанной тактике, очередная встреча с Диллоном и одновременно с этим решение вопроса по легализации контактов с ним были осуществлены на ближайшем приеме, состоявшемся в посольстве Ирана.
На следующие день о «знакомстве» с первым секретарем посольства США Диллоном, оказавшимся заядлым рыбаком и охотником, Поляков рассказал своим помощникам, а также сообщил и своей жене. Тут нужно ответить, что Поляков следовал раз и навсегда усвоенном им следующему правилу: он считал необходимым всегда легендировать все свои связи. Он сообщил в Центр о своем знакомстве с Диллоном и затем регулярно информировал о своих контактах с американским дипломатом, придав им характер проводимой оперативной разработки.
До отъезда в отпуск в СССР Поляков, в соответствии с разработанным графиком и с соблюдением мер конспирации, провел еще 15 встреч с Диллоном. Эти встречи проходили на дипломатических приемах в посольствах разных стран, при совместных выездах на рыбалку и охоту, в магазинах при отелях «Оберой» и «Ашока», в доме Диллона. На этих встречах он передавал американской разведке различные перефотографированные документы.
Однажды Поляков рассказал Диллону о журнале «Военная мысль», накопившихся в резидентуре за 15 последних лет. Американский разведчик очень заинтересовался этим ежемесячным изданием Генштаба и попросил ознакомиться с одним – двумя номерами. Через некоторое время он вернул журналы и попросил, по возможности, поставлять их ему. На каждой встрече Поляков передавал Диллону по 10–12 номеров журнала, американцы копировали и возвращали их ему обратно. Так, за 3 года пребывания Полякова в Индии через их руки прошли все имевшиеся в резидентуре названные журналы.
В октябре 1973 г. на одной из конспиративных встреч Поляков сообщил Диллону о том, что в порядке подготовки к предстоящему визиту в Индию Л. И. Брежнева разведаппарат готовит и докладывает в центр данные по самым различным вопросам, в том числе по обстановке в стране, вооруженным силам Индии и пр. Американец попросил сфотографировать эти документы. После копирования Поляков передал их Диллону.
4 ноября 1973 г. постановлением Совета Министров СССР Полякову в связи с визитом Брежнева в Индию было присвоено воинское звание генерал-майор.
Визит главы Советского государства в Индию состоялся с 26 по 30 ноября 1973 г. Поляков, как военный атташе, принимал участие во всех общих официальных мероприятиях. В предпоследний день пребывания Брежнева в Индии в посольстве СССР в Дели был проведен с участием главы Советского Союза партийных актив. Как показывал на следствии Поляков, ничего, что бы представляло интерес для американцев, там сказано не было.
Диллон интересовался, сколько раз в среднем выпускник Военно-дипломатической академии выезжает в загранкомандировки. Опираясь на сведения, ставшие известными Полякову в ходе одного из совещаний в ГРУ, он сообщил, что в среднем выпускник выезжает всего два раза. Столь малая средняя величина объясняется большим количеством нарушений, допускаемых сотрудниками ГРУ в период загранкомандировок. В основе их лежат аморальное поведение, корыстные интересы, злоупотребление спиртным и прочее, вплоть до совершения спекуляции и контрабанды.
В этот день Поляков много говорил о вербовочном контингенте ГРУ и основах вербовки. Он рассказал Диллону, что прежде главной основой сотрудничества с ГРУ являлась идейная убежденность людей, а теперь материальная заинтересованность.
Почти все такие беседы с Поляковым Диллон записывал на портативные магнитофоны. Отвечая на вопрос о проводимой ГРУ вербовочной агентурной работе, Поляков рассказал о методах, используемых в агентурной разведке, новых направлениях в разведывательной деятельности, имевшихся успехах и неудачах. В частности, он отметил, что качество этой работы в ГРУ имеет тенденции к снижению в силу того, что сотрудники стали откровенно бояться выходов на вербовку иностранцев и не хотят рисковать своей карьерой, да и потом появилась возможность получения информации легальным путем в открытой печати. Поляков рассказал, что добывание военной и технической информации является не просто выгодным, но и престижным занятием для ГРУ. Задания на этот счет ГРУ получало от Государственного комитета СССР по науке и технике (ГКНТ). Слушая рассказ Полякова, Диллон буквально «загорелся» идеей получения такого задания и просил его помочь заполучить такой документ.
Поляков выполнил егопросьбу. Он перефотографировал и передал американскому разведчику на конспиративной встрече фотопленку с документами центра, содержавших круг вопросов по проблемам, интересовавшим как непосредственно центр, так и Военно-промышленную комиссию (ВПК) при Совмине СССР. Данные документы, как указывал Поляков на допросе, вызвали наибольший интерес у американской разведки и заслужили наивысшую оценку с ее стороны.
Поляков передавал американцам не только документы, которые содержали обобщенную или сводную информацию, но и многие другие, представлявшие интерес для американцев и дававшие представление о существе проводимых или намечавшихся мероприятий, замыслах и заданиях Центра, их реализации на практике, результатах работы, а также и о техническом ее обеспечении.
На последней перед отъездом в отпуск конспиративной встрече с Диллоном, состоявшейся в мае 1974 г. в доме американского разведчика, Поляков получил условия связи в Москве, разведывательное задание, шифрблокноты для работы через тайники и почтовый канал, конспиративные адреса в США, образцы открытых текстов для использования при почтовой переписке. Для маскировки названного снаряжения ему тогда же было передано Диллоном удилище спиннинга со встроенным в его рукоятке тайником.
В мае 1974 г. Поляков выехал в отпуск в СССР, вывозя в своем багаже сокрытые предметы шпионской экипировки. Будучи в Москве, подобрал несколько мест для организации в будущем связи посредством использования бросовых контейнеров.
По возвращении из отпуска дал об этом знать Диллону через военного атташе Кинга. В течение последующего года пребывания в Индии Поляков провел в магазинах и лавках при отелях «Оберой» и «Ашока», в специально снятом ЦРУ номере в отеле «Оберой», у себя в доме и коттедже Диллона 12 конспиративных встреч, в ходе которых регулярно передавал фотокопии оперативной переписки и, в том числе, изготовлявшиеся с помощью полученного от американцев приспособления «каталки».
К концу 1974 г. КГБ установил, что Диллон являлся сотрудником ЦРУ, возглавлял секцию и вел активную работу против СССР. Об этом в одной из бесед ему сообщил резидент КГБ в Дели Я. М. Медяник. Полякову стало понятно, что официальные встречи необходимо с Диллоном прекращать и целиком переключаться на конспиративные. К тому же в конце марта 1975 г. поступило указание центра о прекращении всех контактов с Диллоном. Теперь встречи с ним Поляков стал проводить на конспиративной основе в основном в номерах делийских отелей.
В соответствии с разработанным американскими спецслужбами планом, направленным на дальнейшее укрепление авторитета Полякова в глазах руководства ГРУ, с апреля 1974 г. он под видом разработки, а затем и привлечения к секретному сотрудничеству с советской военной разведкой проводил работу со специально подобранным в качестве источника ценной документальной информации техником аппарата военного атташата США сержантом Р. Марцинковским, завершившуюся в январе 1975 г. в связи с убытием того из Индии.
На одной из конспиративных встреч Поляков подробно рассказал Диллону о руководящем составе ГРУ. Дал им характеристики, рассказал о взаимоотношениях между руководителями. Затем он поведал американскому разведчику о том, что ГРУ с момента переезда в новое здание получило в свое распоряжение вычислительный центр, занимающий целое крыло здания. Собранные, обобщенные и проанализированные данные сосредотачивались там, а затем направлялись в соответствующие подразделения для использования в работе, а также докладывались командованию ГРУ, руководству ВС СССР или в ЦК КПСС.
На предшествовавших отъезду в августе 1975 г. в отпуск заключительных, конспиративных встречах с Диллоном Поляков прошел обучение, в ходе которого ознакомился с инструкцией и устройством быстродействующего приемопередатчика, предназначавшегося для использования в условиях Москвы в целях поддержания двусторонней радиосвязи с американской разведкой, практиковался в наборе текстов сообщения, ведении и приеме передач, нанесении тайнописи на внутренних поверхностях конвертов, а также обсудил и отработал условия связи в Москве. Тогда же он получил две шифровальные таблицы для тайнописных сообщений, два письма-прикрытия в не заклеенных конвертах, две инструкции по нанесению и проявлению тайнописи и др.
Находясь с 5 августа по 10 октября 1975 г. в отпуске в Москве, Поляков ознакомился с местом тайника «Собака», подобрал фотонегативы панорамы Москвы, открывавшейся из окон его квартиры, необходимые для определения возможности ведения прямой лучевой радиосвязи из нее, а также занимался сбором сведений в интересах американской разведки. В описываемое время Поляков являлся членом объединенного парткома ГРУ. Когда об этом узнал Диллон, то он попросил его отснять несколько протоколов заседаний парткома, что Поляков и сделал в отпуске, отсняв 2 протокола, один за 1974 г., а другой за 1975 г.
Через несколько дней после возвращения из Москвы в Дели Поляков вышел на заранее обусловленную встречу, проводившуюся в магазине при отеле «Оберой», а затем до отъезда Диллона в мае 1976 г. из Индии провел с ним еще четыре конспиративные встречи у себя в доме и специально снятом ЦРУ номере в отеле «Ашока», в ходе которых передавал американской разведке различного рода сведения и фотокопии служебных документов и получал от нее шпионское снаряжение.
На последней встрече с Диллоном, состоявшейся в начале мая 1976 г., Поляков познакомился с новым сотрудником ЦРУ, с которым ему в дальнейшем предстояло поддерживать связь. Личность этого американского разведчика установить не представилось возможным.
На тридцати четырех конспиративных встречах с сотрудником ЦРУ П. Диллоном, проведенных в Дели с июня 1973 г. по май 1976 г., Поляков передал американской разведке фотопленки и сведения об организационной структуре Генштаба, ГРУ и других структурных подразделений Министерства обороны СССР, о личном составе резидентур ГРУ в США и Индии, о нелегалах ГРУ в США, методах их подготовки и способах поддержания с ними связи. Американцам были также переданы Поляковым сведения, характеризовавшие заинтересованность советской стороны, в частности ВПК, в получении основных технических данных по заводу тяжелой воды в г. Бароде (Индия) и сведений о технологическом процессе производства тяжелой воды; основных данных по проблеме производства жидкого и твердого водорода; информации о ведущихся разработках в области химического и биологического оружия и средств зашиты от оружия массового поражения. Передал он ЦРУ и более 100 выпусков журнала «Военная мысль», издаваемого Генштабом, а также многие, многие другие документы, имевшие грифы «Совершенно секретно», «Особой важности».
После отъезда из Индии Диллона и вплоть до окончания срока своей загранкомандировки Поляков поддерживал личную связь с приехавшим на смену американским разведчиком, с которым провел три конспиративные встречи в своем доме и магазине при отеле «Акбар». На одной из встреч, происходившей в доме Полякова, ему были переданы дополнительно часы-радиосигнализатор, а также подзарядное устройство к приемопередатчику, закамуфлированные в музыкальном стереоцентре «Нейшнл Панасоник» бытового назначения.
15 октября 1976 г. Поляков по окончании срока командировки вылетел из Дели в Москву, вывезя в своем багаже сокрытые предметы шпионской экипировки.
На работе в Военно-дипломатической академии
После возвращения из Индии и проведения очередного отпуска за 1976 г., Поляков с 16 июля по 15 декабря 1976 г. находился в распоряжении ГРУ. На него утверждается заключение по работе в загранкомандировке, в нем указывалось, что поставленные на командировку задачи он выполнил, предлагалось, учитывая большой опыт оперативной работы за рубежом и в Центре, политические и деловые качества, склонность к научной работе использовать его на руководящей работе в Военно-дипломатической академии (ВДА) Советской армии.
Приказом начальника ГРУ Генштаба от 15 декабря 1976 г. Поляков был назначен начальником 3-го факультета (оперативной разведки) ВДА. На новой должности он был относительно свободен, никакой конкретной работы не выполнял, поэтому решил восстановить связь с американской разведкой. С конца ноября – середины декабря 1976 г. по июнь 1977 г. в соответствии с графиком Поляков провел 9 сеансов двухсторонней радиосвязи, работая из движущегося троллейбуса на американское посольство (ул. Чайковского, 17), а также с Ленинского проспекта в направлении расположенного там-же дома 45 и дома 83 по ул. Вавилова, в которых проживали сотрудники посольской резидентуры ЦРУ. В ходе передач он сообщал текущую информацию о себе, сборе сведений, подборе тайника, описание контейнера, а также о своей готовности к проведению тайниковой операции, одновременно получая от американцев указания и рекомендации по конкретным вопросам агентурной деятельности.
Начав свою работу в качестве начальника 3-го факультета ВДА, Поляков занялся изучением соответствующей специальною литературы имевшей самое непосредственное отношение к роду новой его деятельности. Изучая ее, он решил перефотографировать учебники, для этого он использовал принесенный из дома фотоаппарат «Никомат». В общей сложности в день он перефотографировал 20–30 листов. Эту работу производил в обеденный перерыв поскольку держать дверь запертой в иные часы рабочего дня было нельзя, это могло привлечь к нему внимание со стороны.
Тайниковую операцию Поляков провел в июне 1977 г. днем, в середине недели. Он в то время находился в очередном отпуске. На 6 кассетах он отснял учебник по оперативной разведке, телефонный справочник ВДА, а также начальную часть учебника по стратегической разведке. Непроявленные пленки в кассетах он обмотал полиэтиленовой пленкой, изоляционной лентой, обмазал «Озекеритом» (горный воск) и обвалял в земле. Получился самый натуральный кусок земли.
В обусловленные день и время в июне 1977 г. Поляков в Москве с соблюдением мер конспирации заложил за бетонной стеной земляного ограждения в районе пересечения Рочдельской ул. со Средним Трехгорным пер. в условленном месте контейнер и продолжил движение.
Па следующий день через установленный дома радиосигнализатор получил подтверждение об изъятии американцами контейнера, имевшего условное обозначение «Бани».
В последующем с июня 1977 г. по июнь 1978 г. Поляков провел еще 9 сеансов радиосвязи с американской разведкой, в ходе которых уточнил свое разведывательное задание, скорректировал расписание радиосвязи на будущее, а также обусловил проведение новой тайниковой операции по передаче собранных им сведении. Сеансы радиосвязи осуществлял из троллейбуса на американское посольство, с Ленинского проспекта, ул. 26 Бакинских Комиссаров, а также от западной окраины Воронцовского парка и ул. Б. Полянка в направлении домов, в которых проживали американские разведчики.
В 12-м радиосеансе американцы просили, по возможности, подобрать материалы по состоянию гражданской обороны в СССР. К этому времени Полякову случайно попался бюллетень ЦК КПСС, содержавший объемную публикацию по итогам состояния гражданской обороны Магаданской обл. Он сфотографировал этот материал. Через какое-то время в Военно-дипломатической академии проводились учения по гражданской обороне. Воспользовавшись представившейся возможностью, он перефотографировал в порядке выполнения задания американской разведки все материалы по этим учениям.
В декабре 1977 г. Поляков получил по радиосвязи новое задание от ЦРУ. Американцы просили принять меры по выявлению планов и замыслов Советского военного командования относительно использования, в том числе превентивного, ядерного оружия в случае возникновения военного конфликта. Выполняя это задание, он в журнале «Военная мысль» нашел ряд статей по этим вопросам, а затем переснял их.
В мае 1978 г., используя свои поездки к матери в Щелково, Поляков подобрал два места под тайники, лежавшие по маршруту его движения. Один из них являлся километровый столб с отметкой «81» на участке МКАД между Ленинградским и Дмитровским шоссе. Вторым – километровый столб с отметкой «101» между Ленинградским и Щелковским шоссе, расположенный недалеко от имеющегося съезда с кольцевой автодороги на Щелковское шоссе.
Американцы в 17-м сеансе радиосвязи остановились на 1-м тайнике, т. е. информировали его о том, что для закладки контейнера-кирпича будет использоваться километровый столб с отметкой «81» на МКАД, указали дату и время закладки контейнера и расписали конкретное место, куда необходимо было его положить.
Вторая тайниковая операция проводилась в июне 1978 г., примерно дня через 3 после сеанса по радиосвязи. Готовясь к ней, Поляков подобрал для использования в качестве контейнера кирпич, имевший полую середину, разделенную переборками. Вырубил эти переборки, поместил в образовавшейся полости 5 фотопленок с отснятыми материалами и укрепил с помощью пластилина, которым заделал отверстие. Далее, забрызгал не только названное место, но и весь кирпич в целом цементом, придав ему вид бывшего в употреблении. Тайниковую операцию он проводил в один из будних, отпускных дней. В этот день, около 16 часов, прибыл на машине на место. Остановив машину и, убедившись в полной безопасности, положил контейнер-кирпич перед километровым столбом с отметкой «81» в 30 см от него. Получалось, что он лежал на обочине на участке между кромкой проезжей части дороги и названным километровым столбом. Для его изъятия нужно было только приостановить машину, съехав слегка на обочину и открыть дверь. Оставив контейнер, Поляков вернулся домой. Утром следующего дня он увидел горевшую лампочку сигнализатора. Это был сигнал американцев о произведенном ими изъятии контейнера.
19-й сеанс радиосвязи состоялся в начале сентября 1978 г. Поляков работал из движущегося троллейбуса на американское посольство.
Осенью 1978 г. генерал-майор Д. Ф. Поляков был приглашен на беседу к заместителю начальника ГРУ вице-адмиралу В. П. Ващенко. В разговоре Ващенко предупредил его, чтобы он готовился к выезду в новую командировку в Индию. Генерала майор В. Н. Фекленко, являвшийся военным атташе при посольстве СССР в Индии, якобы «бомбардировал» начальство рапортами, в которых просил в связи с тяжелей болезнью матери сменить его на этом посту. Просьбу Феклейко решили удовлетворить, к тому же этот генерал был замечен в злоупотреблениях спиртными напитками,
Затем Поляков был командирован на месяц в Ленинградский военный округ для подбора кандидатов на поступление в Военно-дипломатическую академию. На связь с американцами он вышел только в декабре 1978 г. в один из заранее запланированных графиком дней, это был 20-й по счету сеанс радиосвязи. Он передал, что выезжал в Ленинград для подбора слушателей в академию.
К этому времени Поляков закончил переснимать учебник по военностратегической разведке и инструкцию по ведению секретного делопроизводства в Министерстве обороны СССР, приказ министра обороны об итогах боевой и политической подготовки за 1978 г., выборочно из бюллетеней ЦК КПСС статьи с разъяснениями проводимого КПСС внешнеполитического курса, а также и по внутриполитическим проблемам и вопросам, списки выпускников всех факультетов ВДА за 1979 г., а также фамилии кандидатов на поступление.
В начале июня 1979 г. состоялся 24-й сеанс радиосвязи с американцами. Поляков подтвердил о своей готовности к работе через тайник «Тран» на правой обочине Ярославского шоссе при движении к Москве возле дорожных знаков «Конец населенного пункта Тарасовка» – «Начале населенного пункта Челюскинский». Американцы сообщили, что готовы к приему, назвали конкретный день июня и напомнили сигнал изъятия контейнера.
Все имевшиеся кассеты Поляков закамуфлировал в кирпич-контейнер точно таким же образом, как и в ходе предыдущей тайниковой операции. В обусловленный день он выехал на машине и заложил контейнер.
В июне 1979 г. Полякову окончательно стало известно о предстоящей новой командировке в Индию. Вскоре он прошел медицинскую комиссию. Исходя из этого, во время своего последнего, 25-го сеанса, радиосвязи с американской разведкой в июне 1979 г. сообщил, что дальнейшую работу он прекращает, радиостанцию консервирует, т. к. готовится к командировке в Индию на прежнюю должность. От американцев получил подтверждение о благополучно проведенной операции по изъятию контейнера из тайника «Тран».
В соответствии с планом подготовки к выезду в новую командировку в Индию, Поляков в управлениях и подразделениях ГРУ прошел соответствующую спецподготовку. В Информации он обратил внимание на несколько телеграмм по вопросам состояния вооруженных сил Индии и военно-политической обстановке в стране. Сотрудники Информации ему объяснили, что это телеграммы военного атташе США в Индии своему руководству, дешифрованные советской военной разведкой. Понимая важность полученной информации, он выбрал из этих телеграмм наиболее значимую информацию и несколько раз перечитал, постаравшись запомнить текст сообщения и последовательность его изложения. Это было необходимо ему для того, чтобы в последующем почти документально подтвердить американским разведчикам полученные сведения о производимом советскими спецслужбами перехвате и дешифровании их радиосообщений. Об этом Поляков сразу рассказал американскому разведчику Волдемару, с которым поддерживал связь во второй своей командировки в Индии.
Поляков назначался старшим оперативным начальником разведаппаратов ГРУ в Индии и на него возлагалась ответственность за состояние разведывательной работы аппаратов военно-стратегической разведки в Дели и Бомбее. Тут следует отметить, что в середине 1979 г. с советской стороны поступил запрос индийским властям в отношении выдачи агремана Полякову. Его кандидатуру поддерживал посол СССР в Индии Ю. М. Воронцов. Индийские власти не хотели давать свое согласие на приезд Полякова в качестве военного атташе. Причиной этому служило то, что в их практике не встречалось назначений одного и того же человека в одну и ту же страну военным атташе белее одного раза. С помощью Воронцова, которому удалось в присутствии генерал-майора Фекленко убедить руководителей индийской разведки в том, что здесь ничего страшного нет. Через некоторое время агреман Полякову был выдан.
Перед выездом в свою вторую командировку в Индию Поляков не раз вспоминал дело Огородника. Ему о нем как-то рассказал сотрудник КГБ С. М. Лебедев, которого знал со времени первой командировки в Индию, где он являлся офицером безопасности советского посольства. Так вот, Лебедев рассказал ему, что органами КГБ был захвачен американский агент – сотрудник МИД СССР, который сумел при задержании отравиться, раскусив ампулу с ядом, вмонтированную в его авторучку. При этом Лебедев поведал ему, как КГБ удалось выйти на американского шпиона. Из его слов следовало, что советский источник в США проинформировал КГБ о наличии у американцев агента в МИД. КГБ занялось поиском и для обнаружения источника утечки информации к американцам, ряду сотрудникам МИД предоставляли возможность знакомиться с различными важными документами. Вскоре пришло сообщение от советского агента в США о получении американцами документа или сведений, с которыми знакомился Огородник. Так КГБ вышло на него.
Из разговора с Лебедевым Поляков сделал соответствующие выводы, приняв решение, что если ему вдруг представится возможность ознакомиться с какими-то материалами, выходящими за круг служебных обязанностей или содержащими чрезвычайно важную информацию, то о них он никогда не будет сообщать американцам из соображений собственной безопасности.
Нужно заметить, что вторичное командирование Полякова в Индию было не совсем понятно не только для него самого, но и для ряда работников ГРУ. Во-первых, его предыдущая работа в Индии, хотя и была оценена удовлетворительно, но прошла не без недостатков. Во-вторых, в данное время у Полякова со здоровьем было совсем не в порядке, его уже длительное время мучило очень высокое артериальное давление и его с таким давлением отправляли в длительную командировку в страну с жарким климатом. В-третьих, он уже больше 3-х лет не работал в центральном аппарате ГРУ, отошел от оперативной работы, не имел никакого отношения к данному направлению и, следовательно, для всех являлся человеком, со стороны. Все это являлось для Полякова темой для постоянных размышлений и анализа возникшей проблемы. Он много думал и пришел к выводу о проводимой органами КГБ и руководством ГРУ его разработке по подозрению в шпионаже. Он понимал, что за столь длительный срок сотрудничества с американцами было просто невозможно не допустить каких-то ошибок, которые взятые порознь или в совокупности вполне могли послужить основанием для возникновения соответствующих подозрений в отношении него.
Пытаясь разобраться, по мере возможности, в создавшемся положении, Поляков в разговоре с начальником управления кадров ГРУ генерал-лейтенантом С. К. Изотовым высказался о своем нежелании выезжать в новую командировку в Индию. Выяснил, что Изотов абсолютно непричастен к выдвижению его кандидатуры на эту должность. Как сказал ему начальник управления кадров, данное решение принято самим начальником ГРУ генералом армии П. И. Ивашутиным. Поляков понял, что отказываться от поездки нельзя.
В начале декабря 1979 г. Поляков был приглашен на беседу к Ивашутину. Беседы у него с Петром Ивановичем не получилось, т. к. постоянно трезвонили телефонные звонки. Находясь в кабинете начальника ГРУ, он стал свидетелем крайне интересного разговора, содержавшую сверхважную и ценную разведывательную информацию. Речь шла о том, чтобы переодеть в афганскую военную форму еще две-три группы советских солдат из состава диверсионной бригады ГРУ и направить в Афганистан для захвата аэродромов. В любом другом случае Поляков мог бы считать получение этих сведений как большую удачу, но тогда он отнесся крайне настороженно к этому, учитывая сложившееся впечатление относительно своей разработки со стороны советской контрразведки и потому рассматривал данный разговор Ивашутина по телефону исключительно в свете выше упоминавшегося рассказа сотрудника КГБ Лебедева о выявлении агента ЦРУ в МИД СССР. В конце концов весь инструктаж свелся к тому, что Ивашутин спросил о его готовности к выезду и пожелал успешной работы.
В период подготовки в Центре к 2-й командировке в Индию Поляков ознакомился с новым положением о ГРУ, согласно которому получалось, что с этого времени старшие оперативные начальники и резиденты ГРУ в странах практически полностью лишались всяких оперативных прав, полномочий и какой-либо самостоятельности в своей работе. Дело в том, что новое положение обязывало даже заведение любого нового знакомства для последующего изучения предварительно согласовывать с центром. Это в значительной степени осложняло для него поддержание контактов с американскими разведчиками в Индии на легальной основе. Кроме того, по всему чувствовалось, что в ближайшее время должна резко измениться обстановка в Афганистане, а, следовательно, и вокруг советского посольства в Индии. Поляков сделал вывод, что сразу по прибытии в Индию, он, не мешкая, восстановит связь с американцами, и затем будет поддерживать ее исключительно на конспиративной основе.
Собираясь к отъезду, он взял с собой часы-радиосигнализатор и коробочку с таблетками для проявления тайнописи. И то, и другое счел нежелательным оставлять дома. Радиоприемник вместе с инструкцией и условиями радиосвязи в Москве спрятал в квартире, поместив в полости вентиляционного канала в ванной комнате. Туда же положил и разведзадание.
Снова в Индии
В середине декабря 1979 г. Поляков вылетел в Дели жена его осталась по семейным делам дома и прибыла в Индию перед самым Новым годом.
Он сразу же постарался восстановить связь с американской разведкой. В этих случаях на приемах по случаю отъезда В. Н. Фекленко и своего прибытия в Индию беседовал па эзоповском языке с военным атташе и тот обещал ему скорую встречу с сотрудником ЦРУ.
Надо отметить, что во время представления его в Дели по поводу вступления в должность официальным индийским властям, а также военным атташе других стран, большинство из них не скрывали своего удивления по поводу вторичного направления Полякова в Индию. В практике подобные случаи были столь редки, что невольно вызывали у представителей дипломатического корпуса и местных должностных лиц любопытство, а то и настороженность.
Прошло всего три дня, и Поляков получил приглашение на ланч к военному атташе США. Естественно, никому из своих сотрудников не стал говорить об этом, а легендировал свой отъезд в город полученным приглашением на ланч от одного индуса – организатора ближайшей охоты.
В доме у военного атташе США и состоялось знакомство Полякова с американским разведчиком Вольдемаром, работавшим в посольстве США в Индии под прикрытием должности атташе. С этого момента и до отъезда из Дели в Москву в июне 1980 г. Поляков поддерживал связь только с этим американским разведчиком. На вид ему можно было дать от 28 до 32 лет. Был он ниже среднего роста, фигура рыхловатая, по-видимому, со спортом он не очень дружил, лицо славянского типа, все заросшее. Одевался небрежно, что, по всей видимости, объяснялось его должностью прикрытия. В обращении с Поляковым всегда был деликатным и внимательным, а иногда и заискивавшим, т. е. можно сказать, что он вел себя как студент с уважаемым, профессором, от которого многое зависит. Таким он оставался на всех конспиративных встречах. Изменилась, правда, только его внешность. По совету Полякова он после первой встречи сбрил усы и бороду.
На встречу с Вольдемаром Поляков взял с собой несколько журналов «Военная мысль», из числа накопившихся в резидентуре со времени его отъезда из Индии в 1976 г., а также кассету с фотопленкой перефотографированных в Москве документов, которая не уместилась в контейнере при последней закладке в тайник «Тран».
Вальдемар рассказал ему, что фотографии всех документов, присланных через тайники, получились хорошими. Поляков рассказал американцу об увиденных в Центре перехваченных и расшифрованных советскими дешифровальными службами телеграфных сообщений военного атташе США в Индии своему руководству. Он предупредил американского разведчика, что необходимо принять соответствующие меры претив этого. Сообщение ошеломило Вальдемара, он решительно заявил, что такого не может быть и уважаемый господин генерал ошибается. Тогда он пересказал ему содержание тех сообщений, полагая, что не сложно будет убедиться при сличении им сказанного с текстом телеграмм. Американец обещал в срочном порядке проверить эту информацию. Об услышанном в кабинете начальника ГРУ Ивашутина в телефонном разговоре относительно направления советских подразделений в Афганистан для захвата аэродромов Поляков рассказывать не стал из соображений личной безопасности.
Затем были намечены порядок и условия проведения дальнейших конспиративных встреч. Было решено отказаться от встреч в гостиницах и перенести их проведение в книжные магазины, располагавшиеся возле делийских рынков. Данный вариант отрабатывался с учетом увлечений Поляковым литературой и, в связи с этим, его частыми посещениями различных книжных лавок и магазинов.
Тут следует отметить, что в конце 1979 г. резко осложнилась международная обстановка. После ввода в ДРА ограниченного контингента советских войск, представители практически всех стран, за исключением социалистических, прекратили с советскими гражданами все контакты. Возглавили эту провокационную кампанию американцы, а за ними потянулись многие зависимые от них страны. С этого момента советских граждан никуда не приглашали и к ним никто не приходил. Только к весне 1980 г. представители социалистических стран сами стали организовывать свои приемы, посещая друг друга в таком узком кругу.
Контакты с местным населением также были сведены на нет. В такой обстановке было трудно устанавливать новые связи, поддерживать прежние контакты. Поляков отказался даже от поездок на охоту и рыбалку.
На первой встрече, обсудив все вопросы и отработав примерный график встреч на будущее, Валъдемар спросил, как господин генерал распорядиться относительно времени передачи и размера потребных ему денежных сумм. При этом американский разведчик пояснил, что они готовы, как и прежде, предоставлять в его распоряжение любые суммы, как только он их запросит. Учитывал, что данная командировка за границу, наверняка, являлась для него последней, что сама продолжительность ее, как представлялась ему, могла оказаться меньшей по сравнению с прочими, а также произошедший за последние годы значительный рост цен на продукты и товары, то Поляков ответил Вольдемару, что ему потребуются теперь несколько большие суммы, чем получал раньше. Конкретного размера он не назвал, оставив на усмотрение американского разведчика.
В дальнейшем с января по июнь 1980 г. Поляков провел еще 9 конспиративных встреч с сотрудником ЦРУ Вольдемаром, в ходе которых передал собранные по службе сведения, а также материалы оперативной переписки разведаппарата с Центром и получил различные предметы шпионской экипировки. На конспиративных встречах Вальдемар передал Полякову 25 тысяч индийских рупий и 500 долларов США.
На десятой встрече, состоявшейся в доме Полякова, Вальдемар с каким-то уныло-виноватым видом рассказал о том, что в апреле 1980 г. в США, в нью-йоркском издательстве «Харпер» вышла книга бывшего сотрудника ЦРУ Д. К. Мартина, в которой в документально-публицистической форме освещалось противоборство американских и советских спецслужб с конца 1930-х по начало 1970-х гг. Как указывается в книге, в работе над ней были использованы многочисленные документы, с которых был снят присвоенный им ранее гриф секретности. В качестве главных героев повествования с американской стороны выступали сотрудники ЦРУ У. К. Харви и Дж. Дж. Энглтон с именами которых связаны такие известные вещи, как сооружение берлинского тоннеля, расследование дела супругов Розенберг, пресечение деятельности К. Филби, организация заговоров с целью убийства Ф. Кастро и др.
В книге раскрывался один крайне важный эпизод из деятельности американских спецслужб. В выдержке, процитированной Вальдемаром, говорилось, что в начале 1960-х гг. на контакт с ФБР вышел один офицер ГРУ из числа сотрудников Постоянного представительства СССР при ООН и предложил свои услуги для работы против своей страны. ФБР ликовало по поводу своего неожиданного успеха. В ходе дальнейшего повествования Д. К. Мартин к этому эпизоду больше не возвращался.
Вальдемар тут же начал заверять, что здесь речь идет не о Полякове, а о сотруднике ГРУ Чернове, о котором кое-что знал их бывший сотрудник – автор этой книги. Поляков же ему не был известен. Техник Нью-Йоркской резидентуры Чернов, рассказывал Вальдемар, являлся наркоманом, и он в 1962 г. обратился в ФБР за получением наркотиков в обмен на информацию. Как поведал Полякову Вальдемар, Чернов передавал американцам средства тайнописи и другие материалы, к которым имел доступ по роду службы. По возвращении Чернова в СССР американцы поддерживали с ним связь в течение двух лет в Москве, а затем потеряли его из поля зрения.
Рассказывая все это, Вальдемар очень волновался, говорил, что Поляков находится на грани провала и все из-за этой проклятой книги, к которой ЦРУ не имеет никакого отношения. Ведь он может случайно попасть под подозрение советских контрразведывательных органов.
Позже, оставшись один, Поляков попытался разобраться в создавшейся ситуации и понять для чего, с какой целью ему было сообщено о Чернове. Постепенно у него созрело мнение, что в своей логике рассуждений американцы не пошли дальше существовавших у них представлений о постановке судебной системы и процесса доказывания вины человека. По законам США, каждый человек сам обязан доказывать свою невиновность и, в связи с этим, волен приводить соответствующие доказательства. Следовательно, как понимали американцы, если такая проблема встанет перед их особо ценным агентом «Бурбоном», то ему будет достаточно указать на Чернова как человека, вызывавшего у него подозрения и раньше, и тогда, заинтересуются и займутся им, он признается и, в конце концов, подозрение с «Бурбона» будет полностью снято. То есть, как получалось у Полякова, они «отдали» ему Чернова сознательно, тем более, что связь с ним давно потеряна и он для них безвозвратно утерян.
Поляков в период нахождения во второй командировке в США неплохо знал Чернова и общался с ним. Он не раз обращал на некоторые странности в поведении этого человека. Так, он замечал, что по всем признакам техник резидентуры вел себя как пьяный человек и в тоже время совершенно не ощущалось никакого запаха. Поляков как-то однажды поинтересовался у него, не клизмой ли он вводит в себя спиртное, на что тот рассмеялся. После этого сообщения Вальдемара все стало на свои места.
В конце беседы на этой же, десятой, конспиративной встрече Вальдемар завел разговор о том, что ЦРУ готово в любое время принять Полякова у себя на тех же условиях, о которых ему не раз говорилось и раньше, т. е. с сохранением звания и высокой материальной обеспеченности как в данное время, так и в будущем.
Поляков тут же вспомнил разговор с Диллоном, происшедший в 1-й командировке в Индии, который говорил, что они предоставят ему возможность жить в США, там, где он захочет, работать советником или консультантом с сохранением звания, а затем он будет получать пенсию наравне с их сотрудниками соответствующего должностного положения. Тогда Диллону он ответил, что Америку любит, но жить у них не сможет.
Точно также Поляков ответил и Вальдемару, заявив, что при всех условиях будет нести свой крест до конца, но в США переезжать не намерен.
27 июня 1980 г. Поляков вылетел в СССР в отпуск, вывозя в своем багаже часть шпионской экипировки.
Конец «Бурбону»
По прилете в Москву Поляков отчитался в центре о проделанной работе в Индии и ушел в очередной отпуск, хотя и понимал, что над ним сгущаются тучи, тем не менее, каких-либо изменении в поведении руководства пока не замечал и ожидал дальнейшего развития событий.
По возвращении из отпуска представился начальнику 2-го управления ГРУ генерал-лейтенанту В. Г. Молчанову, который в беседе рассказал, что из КГБ в ГРУ поступил документ, согласно которому Поляков в связи с производившимися встречами с индусом Митрой в Дели попал в поле зрения индийских контрразведывательных органов. Вскоре индийским контрразведчикам стало известно о передаче Митрой ему каких-то документов. Генерал Молчанов зачитал некоторые выдержки из письма КГБ и заявил, что данные обстоятельства заставляют отложить на какое-то время возвращение Полякова в Индию. Поляков понял, что положение его становится все хуже и хуже, но пока ничего из шпионской экипировки уничтожать не стал.
С начала октября по 15 ноября 1980 г. Поляков находился в распоряжении ГРУ. В ноябре его буквально в принудительном порядке направили на диспансеризацию и вскоре положили на обследование в госпиталь им. Бурденко, где он находился больше месяца. За это время у него подтвердили ишемию сердца, повышенное давление, болезнь почек и еше кучу болезней. После выхода из госпиталя стало известно, «что по состоянию здоровья» он отстранен от дальнейшей командировки, что явилось для него серьезным сигналом опасности. К тому же в полу кухни он обнаружил дырку, просверленную снизу. Он еше раз пришел к выводу, что находится под контролем. И вот здесь он решил предпринять срочные меры по уничтожению всех имевшихся у него компрометирующих материалов. Вынул спрятанные письма-прикрытия, инструкции, шифрблокноты и все сжег в туалете. Затем вынул из тайника оба радиопередатчика, отвез на дачу и там уничтожил, рассеяв потом все остатки. Таким образом избавился от всего, что могло бы свидетельствовать о его связи с американской разведкой. Все… кроме инструкции, находившейся в подложке брелока. Он его просто потерял в своей квартире, а потом и вообще забыл о нем. Именно этим объясняется, что инструкция оказалась не уничтоженной. Тайнописную копирку не стал уничтожать понимая, что никто и никогда не сможет ее найти. Ни о каком поддержании связи с американцами он даже и не помышлял, было не до того.
По существу, единственными компрматериалами на этот момент являлись те, которые находились в Индии. Поляков понимал, что его дальнейшее положение в значительной мере будет зависеть от того, найдут или не найдут в его вещах в Индии таблетки для проявления тайнописи или инструкции в письме-прикрытия, замаскированные в обложке «Энциклопедии рыболова». С трепетом он ждал доставки в Москву багажа.
В этот же период Поляков стал иногда замечать за собой на улице слежку. Сложившаяся обстановка была такова, что ему стало совершенно ясно – работу с американцами надо окончательно прекращать в связи с его активной разработкой.
Наконец, в конце 1980 г. поступил багаж. В связи с организованным на таможне досмотром вещей Полякову стало понятно, что это сделано с целью сокрытия следов, которые могли бы свидетельствовать о проверке их в Индии. Формальным предлогом для досмотра послужило наличие в багаже малокалиберной винтовки марки «Винчестер», выменянной у военного атташе США полковника Кинга в период его первой командировки в Индию. С тех пор эта винтовка, оставалась в распоряжении офицеров атташата и тут вдруг оказалась в его багаже.
Разбирая багаж дома, Поляков вздохнул с облегчением: таблетки для проявления тайнописи и «Энциклопедия рыболова» были в целости и сохранности. Это немного успокоило его, и он не стал их даже сразу уничтожать. Уничтожил он все прибывшее из Индии лишь весной 1986 г.
12 января 1981 г. Поляков был назначен начальником направления ГРУ. И тут вдруг его поставили в известность, что нет необходимости в его ежедневных приходах на работу, предложив оставаться дома, а, когда возникнет необходимость, то его вызовут. 31 августа 1981 г. он был уволен в запас по ст. 59 п. «б» (по болезни) в соответствии с положением о прохождении воинской службы офицерским составом ВС СССР.
Не желая сидеть дома без работы, он устроился на какую-то административную должность в НИИ русского языка им. А. С. Пушкина. Однако ему там не очень понравилось, и он через два месяца уволился и с тех пор больше нигде не работал. С этого периода и до последних дней в теплое время года он почти постоянно находился на даче в Челюскинской, перестраивая ее, на охоту почти не выезжал, но зато стал заядлым грибником. С наступлением холодов возвращался домой и до следующей весны погружался в общественно-партийную деятельность. Активно участвовал в жизни парторганизации ЖЭК № 1, где входил в состав партбюро. Постоянно где-то выступал с лекциями, ходил на встречи с молодежью. Зимними днями занимался подготовкой статей для журнала «Охота», отвечал на письма читателей, рецензировал готовившиеся к печати материалы. И так жизнь его текла вплоть до ареста 7 июля 1987 г.
24–27 ноября 1987 г. Военная коллегия Верховного суда СССР в закрытом судебном заседании с участием государственного обвинителя – Главного военного прокурора генерал-лейтенанта юстиции В. С. Попова и защитника-адвоката Московской городской коллегии адвокатов В. И. Скуратовича рассмотрела уголовное дело в отношении Д. Ф. Полякова. Он полностью признал себя виновным в измене Родине в форме шпионажа. 27 ноября 1987 г. Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила его к смертной казни с конфискацией имущества и лишением государственных наград и воинского звания.
Приговор Военной коллегии Верховного суда СССР в отношении Д. Ф. Полякова был приведен в исполнение 15 марта 1988 г.
Так закончил свой путь «суперкрот» XХ века.