Тщательно собиралась разведывательная информация по: а) марганцевой руде[585]: добыча марганца в районе Чиатуры (Грузия) с 1940 г.; изменения в добыче марганца с началом войны; количество марганца, идущего в промышленное производство на Урале и в Средней Сибири и транспортные пути; б) медной руде[586]: подробные сведения о месторождении в районе Зангезуры (Азербайджан) и Алаверды (Армения); размер добычи, содержание меди, план разработки; в) вольфраму и молибдену[587]: подробные сведения о шахтах в районе Тырный-Аустау Кабардино-Балкарской АССР[588]; добыча, содержание металла; г) снабжению электроэнергией: мощность электростанции на Тереке и Рионе; сведения об электростанциях, построенных с 1937 г. на Куре и Рионе; д) отдельным отраслям экономики: производство сажи для военных нужд[589]; производство боеприпасов в Тифлисе; военно-химическая промышленность в районе Баку; судостроительная промышленность в Баку и Махач-Кале.
Таким образом, в германской агрессии против СССР ключевую роль сыграл экономический фактор. Осуществляя планы завоевания мирового господства и установления так называемого «нового мирового порядка», Германия подчинила и поставила себе на службу почти всю Европу, и всё же не располагала достаточным военно-экономическим потенциалом для активного продолжения развязанной мировой войны. Вследствие этого, германское руководство возлагало большие надежды на оккупацию кавказского региона СССР, на захват и использование его экономики, природных богатств и трудовых ресурсов для укрепления своего экономического и военного могущества. Рассчитывая на быструю и лёгкую победу, руководство Германии первоначально считало, что нет необходимости в период войны восстанавливать важные отрасли промышленности на оккупированных территориях СССР. Главная экономическая цель нападения Германии на СССР состояла в превращении нашей Родины в свой аграрно-сырьевой придаток, в источник дешёвой рабочей силы, в колонию «великогерманской империи». В нацистских планах экономической эксплуатации СССР переплетались ближайшие и перспективные цели. Нападая на Советский Союз, правители Германии рассчитывали провести молниеносную войну, закончив её через несколько месяцев. Поэтому на период военных действий гитлеровцы не имели детально разработанных широкомасштабных планов экономической эксплуатации оккупированной территории СССР. Главным было захватить продовольственные и нефтяные регионы, а также готовую продукцию и сырьё на складах, обеспечить охрану объектов экономики от разрушения и разграбления до установления «нормальной жизни», т. е. до формирования немецкого оккупационного управления в послевоенное время. С крахом надежд на молниеносную войну появилась потребность в более масштабном использовании в интересах Германии экономического потенциала оккупированных территорий СССР. На это и была направлена последующая военно-экономическая политика германских захватчиков.
С. В. ТужилинЯпонская военно-бактериологическая программа в документах Хабаровского судебного процесса 1949 г
Пройдя сквозь годы трагических испытаний и триумфальных побед в борьбе с фашистской агрессией, Вооруженные силы СССР выполнили интернациональную миссию, освободили полностью или частично 11 государств Европы и две страны Азии от оккупационного и колониального гнета. Ликвидация советскими войсками японской Квантунской группировки войск (КГВ) поставила 2 сентября 1945 г. победную точку во Второй мировой войне.
Позднее, в ходе Токийского (3 мая 1946 г. – 12 ноября 1948 г.) и Хабаровского (25–30 декабря 1949 г.) судебных процессов, были получены неоспоримые доказательства преступлений японских должностных лиц против мира и человечества. Состоявшийся в Хабаровске открытый судебный процесс Военного трибунала Приморского военного округа над японскими военными преступниками, в т. ч. пятью генералами КГВ, стал выражением принципиальной позиции Советского Союза по отношению к бактериологической угрозе и осуждением преступлений против человечности, которые были проигнорированы Токийским трибуналом.
Советскому политическому руководству пришлось считаться с послевоенной расстановкой сил. На стадии подготовки документальной базы советского обвинения в Токио обсуждалась целесообразность использования материалов о разработке Японией бактериологического оружия. Не единожды поднимался вопрос о необходимости передачи советской стороне начальника отряда № 731 генерал-лейтенанта медицинской службы (далее – м/c) С. Исии, начальника общего отдела отряда[590] доктора медицинских наук полковника м/c К. Оота и др., находившихся в плену у американцев, но каждый раз США отказывали под предлогом «…у Советского Союза, по-видимому, нет ясно выраженных интересов в военных преступлениях, якобы совершенных японцами над китайцами и маньчжурами». Однако при этом бывшие союзники настаивали на выдаче, например, генералов С. Китадзава и Х. Такуми (находились на территории СССР) обвинявшихся в жестоком обращении с военнопленными и массовых убийствах китайцев в г. Джохоре (полуостров Малакка)[591].
«Ясно выраженный интерес» в ценной информации от врачей-убийц был у самих США. Как уточняет американский юрист, специалист в области международного права З. Кауфман «правительство США предоставило расширенную амнистию более 3 600 японских ученых, врачей и других служащих, задействованных в проведении экспериментов над людьми»[592].
На заседании советской правительственной комиссии 24 сентября 1947 г. решили провести повторный допрос свидетелей и проинформировать международное сообщество в Токио о наличии материалов, свидетельствующих о подготовке Японии к бактериологической войне[593]. Однако, США не позволили вынести этот вопрос на обсуждение. Не удалось включить в число обвиняемых и императора Хирохито, который, согласно документам, вместе с другими представителями японской императорской семьи принимал участие в создании и руководстве деятельностью военно-бактериологических отрядов в Маньчжурии[594]. Сразу по окончании Второй мировой войны в интересах США император Японии и другие главные виновники секретной разработки и изучения «методов использования бактериальных средств с целью применения их в качестве оружия нападения» получили т. н. гарантию «иммунитета от судебного преследования».
Советско-партийное руководство СССР осознавало, что на Токийском процессе к ответственности привлечены далеко не все военные преступники, а американские политики, преследуя свои далеко идущие цели, скрывают их от правосудия и не идут на сотрудничество. C инициативой проведения нового судебного процесса по японским военным и должностным лицам выступил 19 февраля 1948 г. министр внутренних дел СССР С.Н. Круглов, которого поддержали А.Я. Вышинский и В.М. Молотов. В проекте секретного постановления Совета министров СССР от 7 сентября 1949 г. поручалось министерствам внутренних дел и юстиции, Прокуратуре СССР «…организовать в Хабаровске открытый судебный процесс над руководящими работниками так называемого “Противоэпидемического отряда № 731”, занимавшегося изысканием бактериальных средств и способов их применения в войне против Советского Союза и Китая». После согласований с И.В. Сталиным, секретное постановление ЦК ВКП(б) и Совета министров СССР № 4284–1788с от 8 октября 1949 г. утвердили на заседании Политбюро ЦК[595]. Всего в СССР с 1943 по 1949 гг. прошел 21 судебный процесс, на которых были осуждены 252 военных преступника (немцы, японцы, австрийцы, румыны, венгры) из разных стран и их пособники из числа советских граждан.
Следствие проводилось оперативно-следственной группой МВД и следственным управлением МВД по Хабаровскому краю в период с 22 октября по 13 декабря 1949 г. Оперативное содействие в необходимых случаях оказывало МГБ. Чтобы провести процесс советским органам безопасности предстояло установить причастных лиц из более чем полумиллиона (!) японских военнопленных. Данная работа, учитывая специфику воспитания, идеологической подготовки и фанатичной преданности императору японских военнослужащих, оказалась крайне сложной. К этому времени основная масса военнопленных была репатриирована и в Советском Союзе остались лица, обвинявшиеся в совершении воинских преступлений. Среди них выявлено 206 чел., имевших отношение к деятельности отряда № 731[596]. Основной комплекс документов, сформировавшийся в ходе следственных действий, подготовки и проведения Хабаровского процесса, отложился в архивах, доступ к которым долгое время был ограничен. В 2020 г. в рамках проводимой органами государственной безопасности постоянной работы по рассекречиванию документов был снят гриф секретности с материалов Хабаровского процесса[597].
По материалам многотомного уголовного дела № Н-20058 проходили 12 японских военнослужащих, которые в нарушение Женевского протокола 1925 г. занимались разработкой, созданием и применением бактериологического оружия в годы Второй мировой войны. Им, в частности, инкриминировалось применение запрещенного вида оружия против советских, монгольских, китайских войск и мирного населения в боях на р. Халхин-Гол (1939), в Китае (1940–1942), а также проведение преступных опытов над людьми. Дело рассматривалось в открытых судебных заседаниях трибунала, в состав которого входили – генерал-майор юстиции Д.Д. Чертков (председатель), члены – полковник юстиции М.Л. Ильницкий и подполковник юстиции И.Г. Воробьев. Обвинение поддерживал государственный советник юстиции 3-го класса Л.Н. Смирнов, защиту осуществляли адвокаты Г.К. Прокопенко, В.П. Лукьянцев, Д.Е. Болховитинов, Н.К. Боровик, Н.П. Белов, С.Е. Санников, А.В. Зверев и П.Я. Богачев. За каждым из 12 обвиняемых были закреплены персональные переводчики.