Через месяц Горелов позвонил Адели и попросил о встрече с Соней. Сказал: «У меня особый подарок, разреши нам наедине поговорить. Я купил Соне скрипку. Не спрашивай, где взял деньги, скажу лишь, что не украл. Я алиментов на девочку никогда не платил, вы с Абрамом ни разу от меня ни рубля не потребовали. Считай, я отдаю долг». И Адель отпустила дочь на свидание.
Рано утром, до того, как увидеть Софью, Виктор помчался к продавцу скрипки, тот упаковал инструмент в чехол, затем положил его в большую спортивную сумку. Горелову повезло – ему удалось слегка сбить цену, у него осталось немного деньжат. Взяв покупку, Виктор рванул в кафе на встречу с Соней, ему хотелось лично, без посторонних, вручить дочери инструмент, сделать ей сюрприз. Он сказал:
– Сонечка, вот мой подарок. Сейчас не открывай его, посмотришь дома, я позвоню тебе вечером, и тогда ты расскажешь о своих впечатлениях.
Соня удивилась, как всегда экспансивно замахала руками, стала гримасничать. Виктор Петрович выждал некоторое время, потом встал, положил на столик сэкономленную пачку денег.
– А это тебе на роскошное концертное платье. Не смей отказываться!
Сказав это, он ушел.
Увы, долго пользоваться скрипкой Софье не довелось, ее убили. Но еще раньше из жизни ушел Горелов…
– Милиция не особенно утруждалась, когда папа пропал, – тяжело вздохнула Фаина. – С мамой разговаривать не стали. В местном отделении ее просто отфутболили: вы Горелову не жена, да и прописан он в Москве, так что это не наша проблема.
Фаина поставила пустой стакан на подлокотник кресла и замолчала.
– В Авдеевку следователь Бабичев никого не послал, потому что выяснилось, что убитый был зарегистрирован в столице, а Лазарева в своей однокомнатной квартирке в Королеве, – протянул Макс. – Вы, Фаина, никогда у Марины прописаны не были.
– Верно, – согласилась та, – мне по наследству досталась двушка моего отца Леонида, я там зарегистрирована. Мама ее сдавала, я теперь тоже съемщиков пускаю, а сама живу в Авдеевке, в доме, который папа, то есть Виктор, на меня переоформил.
– В документах Виктора Петровича нет никаких следов Фаины, Марины, Софьи, – все не мог успокоиться Воронов. – Вот почему у нас не получалось связать Горелова с Вайнштейн и Лазаревой.
Бокова дернула плечами.
– Ну, мама-то сразу подумала, что отец погиб из-за скрипки. Больших денег у него на книжке на момент покупки инструмента не было, продать ему было нечего. Кондитерский магазин тогда уже в другие руки уплыл – убыточным оказался, вот мама от него и избавилась, две копейки выручила. Она знала, что Виктор приобрел для Софьи инструмент, он ей рассказал, как его искал, как Соне вручал, но не счел нужным объяснить, где взял деньги. А ее вопросы сразу пресек: «Забудь. У вас с Фаиной я ничего не отнял, остальное неважно». Мама сообразила, что бабки он у кого-то занял, но не встревожилась – муж всегда сам решал любые семейные проблемы, мы с ним жили как за каменной стеной. После исчезновения отца мама сама не своя ходила, ее неизвестность мучила, а то, что никто Виктора искать не собирается, и вовсе ее в депрессию вогнало. Потом… Она однажды на работу поехала, села в электричку, а около нее какие-то тетки из Зайцева устроились и стали про найденный в сторожке труп тарахтеть. Мамочка сердцем почуяла – об отце речь идет. Из электрички выскочила, назад вернулась, к участковому нашему помчалась.
Фаина на секунду умолкла, сжав руки в кулаки. Воспоминания давались ей с трудом. Но собралась с силами, продолжила.
– Николай Фомич в Авдеевке сто лет служил, ему можно было все-все сообщить. Мама сказала участковому: «Думаю, в избушке Витя погиб. Он скрипку дочке родной купил, дорогую очень. Назанимал денег, наверное, под большие проценты, а отдать не смог, уж не знаю, на что он рассчитывал. Скорей всего, его за это на тот свет и отправили. Выясни, права я или нет, хочу знать, что с Витей стряслось». И на следующий день Николай Фомич дал маме ответ: «В сторожке действительно труп Горелова оказался. Я никому о том, что ты его гражданская жена, не обмолвлюсь. Если до мерзавцев-барыг весть о том, что у должника супруга есть, дойдет, они нож к горлу приставят и могут у тебя с дочкой все отобрать: дом в деревне, квартиры городские. Сиди тихо, молчи. Будем надеяться, что все обойдется. Московская милиция в Зайцево ходит, в Авдеевку пока не лезет. Старший у них долдон, думает о скорой пенсии, спустя рукава работает. Авось и не сунется к нам сюда.
– Вот гад! – вспылил Макс. – Нет слов просто! Да этого участкового…
Я вздохнул. Представляю, как отреагирует Воронов, когда узнает, что «шериф» Авдеевки еще и объявил несчастными случаями произошедшие в сторожке ранее убийства Ирины Астаповой и директора зайцевской школы.
Макс перевел дух.
– Да, Горелова, как проштрафившегося должника, могли лишить жизни. Но при чем тут Софья?
– Не знаю, – устало ответила Фаина. – Мама о Вайнштейнах особо не распространялась. Она не могла решить, как поступить: идти в милицию и сказать, что погибший ей фактически муж, требовать выдать тело для похорон, или послушать Николая Фомича и затаиться?
Бокова замолчала, я договорил за нее:
– Лазарева выбрала второй вариант.
– Только не надо осуждать маму! – взвилась Фаина. – Она осталась одна, очень боялась, что кредиторы узнают о нас. Бандитам, в отличие от милиции, наплевать, что отношения в загсе не оформлены, припрутся в Авдеевку, отнимут дом, квартиры. А когда мы им все документы на жилье отдадим, убьют и нас. Если бы мамочка пошла забирать тело, служащие морга записали бы ее фамилию…
– Дальше можешь не продолжать, – снова вздохнул я. – Но почему Марина решила отправиться на похороны Сони?
– А ей папа приснился, велел: «Купи белые розы, отнеси Сонечке. От нас». Мама подумала так: приедет на погост, и если у могилы соберется много народа, тоже подойдет к могиле, а будет лишь пять-шесть родственников – не станет к гробу приближаться. Мне она о своем решении не сказала, все потом поведала. Она приобрела букет, приблизилась к гробу, увидела Соню и… скрипку. У нее началась истерика, она закричала: «Инструмент нельзя в землю зарывать! Достаньте его, отца Сони из-за скрипки убили! Отдайте мне ее, я должна бешеные деньги ростовщикам вернуть!» Местная охрана ее скрутила, в отделение сдала. Но там оказались незлые люди, решили, что у нее нервы сдали, пожурили мамулю и отпустили. А через некоторое время и она исчезла. Вот когда мне жутко стало!
Фаина передернулась.
– Не знала, что делать, сидела и плакала. Мысли сами собой в ряд выстроились: мама на кладбище шум устроила, про скрипку кричала, за что ее в отделение замели, а теперь пропала, значит, у бандитов в милиции свой человек есть, он им про истерику мамину настучал, и теперь ее за долги убили. Я прямо почуяла: нет мамы уже в живых. Спряталась дома, высунуться боялась, с работы уволилась. Из избы только за продуктами в лавку бегала. Не хочу рассказывать, как про смерть мамы узнала, как боялась ее тело забирать из морга, как денег санитару заплатила, чтобы он мои документы в книге, куда данные из паспорта родственника переписывают, не указывал.
Бокова закрыла лицо руками.
– Спасибо Николаю Фомичу, он мне помог. Тоже понял, что барыга в милиции московской своих шептунов имеет, поехал в морг и все устроил. Я мамочку, как полагается, похоронила, но мое имя нигде не засветилось.
Макс покраснел.
– И где сейчас сей благородный участковый?
– Николай Фомич давно умер, он же старенький был, – пояснила Фаина.
Я решил побыстрее уйти от щекотливой темы.
– Но потом ваша жизнь наладилась, так?
– Да, – согласилась Фая. – Я устроилась в аварийную службу. Работа хлопотная, но платят хорошо. Отгоревав по родителям, перестала бояться ростовщика, сообразила, что он обо мне не знает, ведь я столько времени тихо жила. А в прошлом году появилась Лера. Можно еще воды?
Макс встал.
– Сейчас принесу.
Когда он вернулся, Фаина продолжила рассказ.
…Она удивилась, увидев в своем дворе незнакомую женщину. А та сразу сообщила:
– Я знаю, что Виктор Горелов – биологический отец Сонечки, твой отчим и гражданский муж Марины Лазаревой. Я пообещала Адели найти и наказать того, кто лишил жизни Соню.
– Как вы узнали про нас с мамой? – поразилась Фаина. – Где взяли адрес?
Валерия, а это была она, пояснила:
– Дядя Абрам не мог иметь детей, но мечтал о ребенке и, хоть это может вам показаться странным, был счастлив, когда на свет появилась Соня. Он очень любил дочь, которой никто не рассказывал правды о ее рождении. Я все узнала от Адели много лет спустя. Известие о смерти Софьи убило дядю Абрама почти сразу, а тетя Ада продержалась долго. Она продала квартиру, переехала в коммерческий дом престарелых, перестала со всеми общаться, даже меня к себе не пускала. Но недавно мне позвонила старшая медсестра, сказала: «Вайнштейн просит вас срочно приехать». Я сразу кинулась на зов. Вошла в комнату и поняла: тетя Адель скоро умрет, уж очень плохо выглядит. А она, не поздоровавшись, не спросив, как у меня идут дела, сказала: «Лера, помнишь, сколько хорошего я для тебя сделала? Как в своем доме пригрела, когда родители тебя вон выгнали? Поклянись, что найдешь убийцу Сони!» Я пообещала сделать все возможное. И тогда тетя Адель сообщила мне, кто является биологическим отцом Софьюшки, открыла правду про то лето в Авдеевке, рассказала мне о Горелове, о Марине Лазаревой, о тебе. Она говорила без остановки.
Валерия постаралась передать рассказ Адели близко к оригиналу…
«Все несчастья начались вскоре после того, как Витя подарил Соне скрипку. Старые инструменты иногда бывают проклятыми и веками несут горе их владельцам. Похоже, Виктор приобрел именно такую скрипку. Незадолго до дня рождения дочки он признался, какой покупает ей подарок. Я обомлела: «Витя! Инструмент стоит царских денег. Где ты их взял?» Он не задержался с ответом: «Продал свою комнату в коммуналке». Я возмутилась: «Как ты мог? Жилплощадь должна была достаться Фаине. Не возьмет Соня инструмент. И я не хочу грабить Марину и девочку». Витя стал меня уговаривать, но я стояла насмерть: «Нет, и точка. Возвращай скрипку, выкупай жилье назад». А потом вдруг меня осенило: десятиметровка в хрущобе стоит не очень дорого, раритетную скрипку на такую выручку не купишь. Ну и выложила свои соображения Виктору. Тот смутился и признался: деньги взял в долг.