Важно было разобраться с информацией о деятельности одного из лидеров ячейки местных сторонников ДНР Владислава Куклина. Яценко еще раз просмотрел документы оперативной подборки и задумался. Самыми значимыми из собранного были оперативно-технические материалы под кодом «12» (прослушивание мобильных телефонов). В ходе них также проводились мероприятия «17» и «Радий» по позиционированию абонентов на месте (определению местоположения). Для этого за трясущимся сейчас перед ним ничтожеством даже гоняли служебную «опель-астру» с установленным на ней комплексом спецтехники «Варан». После того как «опель» сломался, пришлось ходить на поклон в ОТО61 и просить сменную черную «дэу-нексию».
Начали допрос. Насколько биографических вопросов и далее позиции про антигосударственную деятельность. Допрашиваемый ожидаемо все отрицает.
Яценко лично ведет протокол. Он надеялся возложить эту рутину на Александра Ляшко, который помимо оперативной работы также выполнял функции дознавателя. Однако старший оперуполномоченный на особо важных объектах 1-го сектора контрразведки Ляшко сейчас был за пределами здания, и пришлось бумаги составлять самому. Отсутствие Ляшко было досадным еще и потому, что при допросе, как это было в последнее время регулярно, предполагались пытки, а Александр Александрович со своим военно-полевым телефонным аппаратом ТА-57 творил просто чудеса. Иногда буквально нескольких проворотов ручки, посылающей ток в нужные части политого до этого водой тела допрашиваемого, было достаточно для полнейшего и искреннего признания.
Ну, сам так сам. Приступим.
Артем Сергеевич подошел к угловому шкафу, в котором, по общей договоренности, хранились необходимые средства. Следовало выбрать инструментарий, соответствующий объекту дознания. Нельзя было недожать или слишком быстро обнулить фигуранта, так как тогда вся проведенная работа тоже обнулялась.
Открыл шкаф. В небольшом открытом сейфе на верхней полке лежало несколько упаковок феназепама, часть из которых были уже пусты. Нет, не то. Трехлитровая банка с медицинским спиртом не случайно соседствовала с большой клизмой. Яценко поморщился. Эксперименты с клизмой допрашиваемому медицинским спиртом вызывали у него отвращение. Поить его он тоже не собирался. Задумчиво покрутил в руках шокер. Возможно, чуть позже.
На нижней полке стопка старых полотенец для пытки водой. Воспользуемся, если ничего больше не поможет. Просто лень тащить урода в санузел, да и полы там потом всегда мокрые, сотрудники жалуются. Опасное бритвенное лезвие. Для Артема до сих пор было удивительным, насколько нанесение серии надрезов на лице, которое для мужчин было далеко не самым убедительным аргументом, потрясающе воздействовало на психику женщин, заставляя их говорить буквально все что нужно. Но сегодня у нас мужчина. Кровоостанавливающие жгуты тоже, скорее всего, не понадобятся.
Еще раз окинув работягу взглядом, он решил, что тут достаточно будет асфиксии. Отодвинув несколько коротких резиновых дубинок, достал плотный полиэтиленовый пакет и гарроту62, подал удавку Вапельнику и накинул пакет на голову сепаратиста.
Мариуполь отдавался на разграбление экстремистам. Киевским властям было абсолютно наплевать на местное население. Они прекрасно знали настроения народа и искренне ненавидели его.
Батальоны «Азов» и «Святая Мария» стали настоящими хозяевами новой украинской столицы Донбасса.
Батальон «Святая Мария» насчитывал всего около ста боевиков из числа жителей Донецкой области и был сформирован на основе батальона «Шахтерск», расформированного в июле 2014-го за массовое мародерство. В дальнейшем батальон вновь расформируют и на его базе создадут не менее известную роту «Торнадо». Одним из командиров всех этих подразделений являлся бывший донбасский криминальный авторитет (город Торез, ДНР) Руслан Онищенко, известный под кличкой «Абельмаз». Даже по дырявым и резиновым законам он перешел все пределы в пытках, убийствах, извращениях, мародерстве. Он, в свою очередь, подчинялся другому заметному донбасскому персонажу по фамилии Кропачев, который контролировал целый ряд незаконных пунктов добычи угля («копанок»).
Бойцы этих националистических формирований терроризировали местное население грабежами, убийствами и откровенным беспределом. При этом органы милиции Мариуполя отказывались даже принимать заявления пострадавших от произвола, не говоря уже о проведении расследований.
В городе процветали похищения бизнесменов и богатых людей с дальнейшим (через двое-трое суток) их освобождением за выкуп (размеры выкупа достигали нескольких миллионов гривен), ложные обвинения обеспеченных жителей в пособничестве «сепаратистам» с арестом и последующим за этим разграблением их собственности (магазинов, складов, офисов и т. п.).
Весьма распространены были мошеннические действия по вымогательству денег у родственников военнослужащих ВСУ, попавших в плен, навязывание «крышевания» владельцам магазинов и коммерческих структур.
Наряду с этим боевики «Азова», кроме своих командиров, никого не признавали (зачастую даже сотрудников СБУ) и никому не подчинялись. Бывали факты, когда они избивали и сотрудников СБУ. В частности, в начале ноября 2014-го ими беспричинно были избиты заместитель начальника отдела «К» (борьба с оргпреступностью) СБУ в Донецкой области подполковник С. Самойлов, которому сломали множество ребер, и старший лейтенант П. Гавшин. Но высшее руководство всегда было на стороне более ретивых борцов с «пророссийскими сепаратистами».
Помимо местных СБУшников, работали по нам все кому не лень. Центральный аппарат СБУ в Киеве, прилегающие территориальные управления.
Другие ведомства тоже не остались в стороне. В службе внешней разведки Украины работу против ДНР сделали приоритетной для всех разведывательных подразделений регионального дислоцирования в составе 5-го департамента СВР Украины. К ним присоединились оперативные подразделения МВД, Погранслужбы и других более локальных структур, не говоря уже об активистах многочисленных националистических батальонов и общественных организаций с их олигархическими спонсорами. Всем им противостояло министерство государственной безопасности ДНР. Думаю, делало оно это успешно. Вплоть до моего увольнения у МГБ не было ни одного провала ценной агентуры, переходов сотрудников на сторону врага и критических утечек информации. Да и знали мы о противнике на порядок больше, чем он о нас. В этом смысле мы, только-только вставая на ноги, на голову опережали противника.
С точки зрения традиционных функций госбезопасности обстановка в ДНР была крайне напряженной. Обеспечение контрразведывательного режима в условиях войны и так отличается серьезной спецификой. Спецслужбы другой стороны и их союзники из противника превращаются в откровенного и непримиримого врага. Работа ведется по всем направлениям как разведывательной, так и диверсионно-террористической деятельности.
Подыскиваются любые способы нанести вред и получить информацию, что мы сполна ощущали на себе.
Как я шутя говорил коллегам, воздух Донецка должен быть более плотным и преломляться рефракциями из-за многочисленных активных и пассивных излучений от всевозможных пеленгаторов, спутников, антенн и прочего, направленных на нас.
Количество сотрудников и оперативных источников различных спецслужб на квадратный километр иногда превышало все мыслимые пределы. Для полного эффекта не хватало только надетых буденовок, черных очков, волочащихся парашютов и бормотаний про славянский шкаф, хотя некоторые персонажи вплотную приближались к этому.
Можно понять интерес немцев, англичан, французов, евреев, итальянцев, венгров, американцев, поляков и даже молдаван. Но бывали и совершенно экзотические случаи.
…Я читаю рабочий документ. Напротив, за приставным столом, сидит подчиненный и терпеливо ждет указаний.
Дважды в день, в десять утра и в пять пополудни, секретарь приносит мне на рассмотрение две, иногда три горки бумаг, уложенные в папки. Высота каждой горки тридцать-сорок сантиметров. Бумаг очень много, но на первом этапе нельзя иначе. Ситуацию нужно держать под контролем. Иначе работа, и так держащаяся на толщине конского волоса, просто посыплется. Позже основную часть можно будет передать замам и руководителям направлений. Но не сейчас.
В течение дня я принимаю руководителей и ключевых сотрудников по наиболее важным вопросам, в том числе для доклада документов, которые не вошли в общие блоки докладов. Как сейчас.
– Послушайте. И какой интерес может здесь быть у иорданцев?
– Пока не знаю. Возможно, оружием интересуются. Ну, или через них америкосы работают. Вы же знаете, так бывает. Тем более хашимиты – одни из самых активных союзников Штатов на Ближнем Востоке.
Знаю. Привычка американцев загребать жар чужими руками и выжимать своих вассалов досуха известна.
– Ну, или помогают Украине. Как говорят наши люди, здание их спецслужбы находится всего в двух километрах от строения посольства Украины в Аммане.
– Ладно. Дальнейшую проверку информации санкционирую. Материал на контроль, докладывать еженедельно.
В итоге сложилась довольно интересная ситуация. Иорданский резидент привлек своих бывших студентов, выпускников одного из донецких вузов, для работы внутри ополчения. Те вступили в наши ряды. Задача стояла перед ними комплексная – сбор информации и о наших действиях, и об украинских.
После того, как мне доложили о первичных данных по этому вопросу, я поручил более глубокую проверку, будучи уверенным, что информация является пустышкой. Каково же было удивление, когда выяснилось, что нами занимается специальное подразделение иорданской спецслужбы «Мухабарат аль-Амма» с особым уровнем секретности.
В целях конспирации его назвали секретным отделом по борьбе с терроризмом. Отличие от «несекретного», который тоже параллельно существовал, заключалось в том, что «несекретный» выполнял традиционные антитеррористические функции. «Специальный» же являлся лишь крышей для разведки, в частности в отношении нас.