Кроме этого, остро стоял вопрос с иностранными студентами, ранее учившимися в донецких вузах. Например, 12 декабря 2014 года нам стало известно, что на одном из блокпостов батальона «Восток» задержана группа чернокожих. Стали разбираться. Действительно задержали. На волне общей истерии об иностранных украинских наемниках простые донецкие парни решили, что едущие на такси чернокожие студенты ДонНМУ – это особо изощренная наемническая диверсионно-разведывательная группа. Пришлось вызволять бедолаг-студентов.
Еще одной сложностью являлось расселение в самом начале событий в пустующие университетские общежития беженцев и семей ополченцев. Чем более активно мы запускали вузы, тем больше становилось студентов, которых тоже нужно было где-то размещать. Некоторые из этих вопросов тоже прорабатывали мы. Например, при разрешении конфликта в общежитии № 1 ДонНМУ между студентами с одной стороны и проживающими там беженцами, ополченцами и бывшими военнопленными с другой было установлено, что беженцам были предоставлены другие помещения в общежитии № 4, что позволяло разделить студентов и беженцев и не допускать конфликтов. Но те просто отказались переезжать, потому что обжились. В итоге приняли меры к расселению и закрыли конфликт. Вроде бы совсем не работа госбезопасности, но больше ее делать было некому.
Помимо чисто образовательных проблем была масса смежных, но не менее важных. Допустим, стало известно о конфликтной ситуации в коллективе Донецкой государственной библиотеки им. Крупской. Доходило почти до драк. В частности, исполняющая обязанности директора библиотеки Наталья Петровна Авдеенко заняла четкую проукраинскую позицию, регулярно проводила антиреспубликанскую пропаганду в коллективе и пыталась организовывать мероприятия в поддержку украинской письменности, псевдоистории и политики. В частности, уже в ходе революционных событий в Донецке под ее руководством и при поддержке размещенного в здании библиотеки канадско-украинского фонда осуществлялись такие мероприятия, как литературно-музыкальный вечер «Сборник украинского творчества», а также «Предтеча украинской идеи: И. П. Мазепа», сопровождавшиеся соответствующим плакатным оформлением с украинской символикой националистического характера. Женщина уже в ходе войны умудрялась пугать подвалами СБУ своих подчиненных.
Другая украинская активистка, работающая директором Коммунального учебного заведения «Донецкая областная специализированная музыкальная школа-интернат для одаренных детей» Татьяна Горовова, тоже активно проводила проукраинскую пропаганду.
Но были и попытки оговоров. Например, к нам поступило заявление от одного из воспитателей детского сада № 119 города Макеевки с просьбой принять меры в отношении руководства Городского управления образования, ведущего себя якобы проукраински. Разобрались и выяснили, что это оговор, связанный с желанием «под шумок» занять должность заведующей детсадом.
Проблемы с образованием были типичны и для другой чувствительной общественной сферы – медицины.
Если в целом медицинское сообщество активно поддерживало идеи республики и было настроено антикиевски, то именно среди руководящего состава находились сторонники нового украинского режима. Обусловлено это было опасениями потерять связь с единой системой медицинской бюрократии как желательной среды для кадровых продвижений, налаженной системы материальных махинаций и злоупотреблений.
Были случаи пассивного саботажа, как, например, у Н. Тарасенко, которая, являясь главным врачом больницы № 9 Донецка (ул. Ельницкая, 1а), просто уклонялась от переподчинения Минздраву ДНР. Аналогичным организационным саботажем пытались заниматься руководители больниц № 1 Донецка (ул. Артема, 57), № 16 (ул. Санаторная, 4), № 11 (ул. Палладина, 54), № 20 (ул. Артема, 185). И это при активном недовольстве самого персонала больниц действиями прокиевских начальников!
Возникали ситуации и сложнее. Директор лабораторного центра Донецка М. Шварцбурд всячески препятствовал работе Минздрава в сфере СЭС. Стали разбираться, почему. Выяснилось, что фигурант в прошлом занимался коррупционной деятельностью, был связан с преступным миром. После реформ ДНР в сфере здравоохранения реализация коррупционных схем стала невозможной, вследствие чего М. Шварцбурд начал вести активную деятельность, препятствующую проведению реформирования; в частности, им было проведено негласное собрание среди своих коллег, на котором он предложил прекратить подчинение ДНР, а работу СЭС приостановить.
Разбираясь в хитросплетениях медицины, мы установили еще более интересные вещи. Осенью 2014-го оказалось, что на территории ДНР не прекратило свою деятельность управление министерства здравоохранения Украины в Донецке.
Более того, мы установили, что данным управлением осуществляются кадровые перестановки в медицинских учреждениях, проводятся различные медицинские курсы и т. д. Все вышеуказанные действия выполняются по указаниям из Киева и оформляются в виде приказов за печатью упомянутого управления, что влечет за собой намеренное создание хаоса в системе здравоохранения ДНР. Вдруг оказалось, что некоторые медицинские руководители назначены дублирующими приказами из Киева и ДНР. Ситуация была просто дикой. Естественно, мы привели ее в нормальное состояние.
Но медики Донбасса каждый день совершали свой гражданский подвиг. Не получая какое-то время зарплаты, рискуя жизнью, не имея нужных медикаментов и подвергаясь психологическому прессингу своих бывших руководителей и коллег, они каждый день спасали жизни, жертвуя своими. Так, в ходе очередного осеннего минометного обстрела здания МГБ часть мин пролетит мимо и попадет в находящуюся рядом больницу. Хирург, готовящийся к очередной операции, погибнет на месте.
Они чем-то напоминали мне работников жилищно-коммунального хозяйства Донецка, которые в июле-августе 2014-го, тоже не получая зарплаты, выходили на улицы города подметать их и подстригать розы под обстрелами украинской артиллерии. Пустые улицы сияли идеальной частотой, розы были мастерски подстрижены, а раненых работников и трупы убитых развозили по больницам и моргам. И на следующий день товарищи погибших опять выходили подстригать цветы и наводить порядок. Именно через такие события можно понять настоящий Донбасс.
Неоднозначная ситуация складывалась с гуманитарной помощью. С одной стороны, без нее людям было не выжить. Украина, помимо войны, откровенно и упорно возводила экономическую блокаду и делала все, чтобы сделать жизнь людей невыносимой. Когда противнику стало понятно, что чисто военным путем захватить Донбасс невозможно, то на вооружение была принята простая концепция. Постоянными обстрелами и экономическими лишениями довести народ до состояния, когда будет уже все равно, кто обстреливает и наносит вред. Главное, чтобы это все закончилось. Украина так Украина, пусть приходит, лишь бы это остановить. Но они недооценили дончан. И важным условием выживания являлась гуманитарная помощь. Однако и в этом вопросе возникали определенные проблемы.
Во-первых, за пределами ДНР, и особенно в России, появились некоторые «псевдогуманитарщики», откровенно зарабатывающие деньги на горе и бедах людей под благой вывеской.
Во-вторых, попытки махинаций мы периодически выявляли внутри. Конечно, основная помощь была искренним народным порывом. Но к ней пытались прикрепиться различные конъюнктурщики.
Помимо небольших адресных гуманитарных грузов выдача помощи велась в двух направлениях: государство и фонд Рината Ахметова. «Белые грузовики» российских гуманитарных конвоев с их огромными объемами привозимого появились позже. Запретить ахметовцам выдавать гуманитарку было невозможно. Это резко настроило бы население против ДНР, потому что восполнить выдаваемые фондом Ахметова продукты мы не могли. Их не хватало, а республика находилась на грани голода. Все, что было возможно, это заставить перекладывать продукты из пакетов с соответствующей символикой в нейтральные.
Первые продуктовые наборы от ДНР составляли около 10 кг. С каждой выдачей вес продуктового пакета сокращался, так как постоянно увеличивалось число нуждающихся. Лавинообразно росло количество беженцев и пострадавших от войны. В среднем вес выдаваемой помощи на октябрь равнялся 3,5 кг.
Например, первая гуманитарная помощь для Петровского и Кировского районов Донецка, которые были охвачены намного позже, чем центр города, составляла: 1 банку сгущенки, 1 банку консервов, 1 банку тушенки, 1 кг сахара, 0,5 кг риса. Выдача гуманитарной помощи от ДНР планировалась раз в неделю. Однако, поскольку поток людей был большой, то частота в итоге составила раз в десять дней.
Продуктовый пакет «фонда помощи Рината Ахметова» составлял: 1 бутылку (1 литр) растительного масла, 1 пачку чая, 1 пачку печенья, 1 кг сахара, 1 кг риса, 2 кг муки, 1 кг овсянки, 1 кг макарон, 1 кг гречки, 4 банки консервов, 1 банку сгущенки, 1 свечку, 1 упаковку спичек. Регулярность помощи – два раза в месяц по предварительной записи и талонам.
Фиксировались случаи раздачи гуманитарной помощи Ахметова избирательно.
Например, 04.10.2014 на гуманитарном пункте фонда Ахметова произошел инцидент. Женщине, которая при предыдущей выдаче возмущалась наглыми «засланными» журналистами, снимавшими сюжет о том, какой Ринат спаситель и умница, отказали в помощи. Работники Ахметова сначала выдали талон, затем демонстративно порвали его и провели на выход. Мол, «вы не уважаете Ахметова, помощь вам не положена».
Как потом выяснилось, женщина – инвалид 2-й группы. У нее эпилепсия.
Когда приехали журналисты, то начали задавать вопросы пенсионерам, в тональности «как же вам плохо без Ахметова». Героиня истории в ярости обложила нужными словами корреспондентов.
Сказала, что республика заботится о людях, в отличие от олигарха, который уехал. «Чтобы откупится от людей за все то, что ваш Ахметов натворил, каждому жителю Донбасса по фуре помощи нужно выдать. При этом с его легкой руки нацисты бьют город». Такие случаи бывали периодически, что показывало реальное лицо дарителей и цели происходящего.