– С нашими листовками перешло уже сорок девять военнослужащих противника, из них двенадцать офицеров! И процесс еще идет!
Наступление – это вопрос творческий. Помимо чисто военного компонента он требует проведения спектра специальных мероприятий как на освобождаемой территории, так и в ходе боевых действий.
Под Дебальцево мы впервые в этой войне опробовали свои пропагандистские возможности в боевых условиях.
12 февраля 2015-го по инициативе моих подчиненных мы отстреляли первые 20 агитационных снарядов калибра 122 мм для гаубицы Д-30 (каждый вмещает 500 листовок). В листовках мы разъясняли украинским солдатам пагубность их положения при замыкании Дебальцевского котла, предлагали не сопротивляться, оставлять позиции и сдаваться в плен. В дальнейшем мы увидим в том числе и результаты этих действий. Они были очень позитивными.
Были вполне конкретные сигналы о диверсионной активности со стороны воюющего с нами противника. Например, оперативные подразделения силовых ведомств в конце 2014-го отрабатывали информацию в отношении некоего Камиля Валетова и его напарника под позывным «Альпинист».
Листовки ДНР к украинским солдатам с призывом сдаваться
Указанные лица характеризовались как особо опасные диверсанты с высоким уровнем подготовки, возглавляющие спецгруппу противника. Набирались они из диверсионно-разведывательной группы номер пять Донецкой роты батальона территориальной обороны МВД Украины «Днепр-1». Группа имела такое название, потому что комплектовалась из жителей Донецка, воюющих на украинской стороне.
Валетов тоже был местным, хорошо знал город. Пришлось организовать комплекс профилактических мероприятий. Засады результатов не дали, враг ушел, но и свой преступный умысел воплотить тоже не смог.
Помимо сознательных переходов на нашу сторону сотрудников силовых структур Украины были и те, кто под влиянием обстоятельств и своих патологий, пользуясь общей неразберихой, пытался себя найти по разные стороны фронта. Например, в декабре 2014-го сотрудниками МГБ прямо на служебном совещании был задержан сотрудник Генеральной прокуратуры ДНР по обвинению в причастности к карательным операциям против мирного населения ДНР в составе батальона «Днепр-1» вооруженных сил Украины.
Мы понимали, что привитие национализма и вестернизация, пусть в меньшей степени, чем другие регионы Украины, но и Донбасс не обошли стороной.
В Донецке были сформированы и до войны активно действовали националистические организации правой направленности («Ультрас», ВО «Свобода», МОО «Сокол», ОО «Правый сектор», «Патриот Украины», ВОО «Тризуб», ВО «Батькивщина» и т. п.), члены которых в дальнейшем вошли в батальоны противника, а такие, как «Шахтерск» (в дальнейшем «Святая Мария» Дмитрия Корчинского, «Торнадо», «Одесса»), почти полностью укомплектовали. После выхода Стрелкова были попытки сформировать украинский батальон «Славянск».
Активисты этих организаций, которые после начала событий не выехали на территорию Украины, опасаясь преследований со стороны силовых структур ДНР, тем не менее перенесли свою деятельность в интернет (распространение на форумах информации тенденциозного характера, сообщение о местах дислокации вооруженных сил ДНР и т. д.).
При этом, однако, принадлежность к этим организациям в довоенных условиях не была однозначным показателем и вектором дальнейшей позиции, хотя, конечно, формировала условия и предпосылки.
Например, руководитель Калининской районной организации ВО «Свобода» Донецка в новых условиях, наблюдая обстрелы своего города украинской стороной, изменил мировоззрение и делом доказал свою преданность ДНР.
Напротив, руководитель Шахтерской районной организации ВО «Свобода» Юрий Кондратьев стал активным членом одного из батальонов территориальной обороны ВСУ. Два человека в равнозначных должностях одной националистической организации. Равные условия выбора. Но выбор противоположный. Одна из традиций гражданской войны.
Футбольные болельщики клуба «Шахтер», которые в большинстве выехали из Донецка во Львов, также вступили в украинские батальоны так назывемой «территориальной обороны».
В дальнейшем часть этих людей начала возвращаться. Конечно, многие осознали, что в гостях хорошо, но дома лучше. Но мы прекрасно понимали, что украинские спецслужбы будут использовать активистов «правых» структур, которые возвращаются на постоянное место жительство в города ДНР, для проведения разведывательно-подрывной деятельности.
– Сергей, ты не придумываешь? Ну какая Масяня?! – пожилой следователь МГБ в овальных роговых очках и стареньком засаленном, но тщательно выутюженном костюме поставил подстаканники с чаем себе и пленному западэнцу из Львова с классическим узким треугольным вытянутым лицом с нанесенными на нем редкими усиками и по-совиному округло-удивленными глазами, одетому в кургузый грязный камуфляж, сел за исцарапанный, в сколах стол для допросов и от руки продолжил писать протокол.
– Дякую… Та можэ вы мэнэ не вразумилы? Тут у вас у полони е дуже хороший друг мий, Серега. Його тогда запытайте.
В плену на «избушке» (так стали называть здание СБУ, в котором дислоцировалось Минобороны ДНР и военная полиция) нашли другого военнослужащего воинской части 3004, город Золочеве Львовской области.
Тот подтвердил информацию о том, что в батальоне действительно проходила службу женщина с позывным «Масяня». Ею являлась младший лейтенант Конюкова Мария Александровна. Она была приближенной начальника штаба подполковника Власенко Вячеслава Викторовича (позывной «Филин») и выполняла его отдельные поручения.
Наш интерес заключался в том, что именно за этой дамой была закреплена группа американских инструкторов, которые проводили занятия с украинскими военнослужащими. Были все основания считать американцев кадровыми военными.
Помимо американских и других западных наемников против нас воевало немало и братьев-славян. К сожалению, многочисленны были белорусы. Отряды «Погоня», «Ягуар» формировались в самостоятельные группы. Немало белорусов было и в батальонах «Азов», «Донбасс», «Айдар». Отдельно выделялась среда футбольных болельщиков.
При работе с пленными меня особо интересовала психология артиллеристов. Именно от них больше всего страдали мирные жители. И именно они наносили удары по школам, жилым кварталам, больницам и храмам. Поэтому я старался лично побеседовать с некоторыми из них.
С учетом того, что мне хорошо был знаком Одесский регион, помимо повседневной работы я выбрал в качестве своего целевого интереса 28-ю одесскую механизированную бригаду. Бригада была почти полностью укомплектована одесситами, жителями Николаевской области, активно воевала против нас и, самое главное, обладала значительным количеством используемой артиллерии.
Бригада ранее дислоцировалась в районе одесской Чабанки66, на одном из пляжей которой я так когда-то любил отдыхать. С 12 октября 2014-го располагалась в Красноармейском районе находящейся под контролем украинцев части ДНР, в поселке Красное. Состояла из реактивного дивизиона в количестве трех батарей, подразделения пехоты численностью порядка тысячи и разведподразделения из пятисот бойцов. Всего в бригаде было около трех тысяч военнослужащих.
Полковник Лещинский и другие руководители 28 одесской механизированной бригады Вооруженных сил Украины, принимающей участие в обстрелах Донецка
Я пообщался с пленными и нашел для себя неутешительные ответы на интересующие меня вопросы.
Обстановка в воинской части, которая в Украине считалась одним из наиболее героических подразделений, отражала общее положение дел в вооруженных силах неприятеля.
Командовал бригадой Вячеслав Лещинский, которого украинская военная прокуратура в дальнейшем обвинит в утере заявок, из-за которых формирование останется без снабжения и начнет выживать за счет помощи волонтеров и грабежа населения.
Более того. Украинские активисты обвинили Лещинского, которого еще совсем недавно называли героем, и в продаже волонтерской помощи.
Результаты обстрелов Донецка 28-й одесской механизированной бригадой вооруженных сил Украины
В дальнейшем уголовные дела в отношении старших офицеров этой бригады в Украине станут массовыми. Одним из самых громких будет задержание командира одного из самых боевых батальонов за взятку в размере более миллиона гривен за то, что в Украине назовут «содействием контрабанде на территорию сепаратистов».
Обстановка среди личного состава была абсолютно деградированной. Тотальный алкоголизм, из-за которого в украинских вооруженных силах появился термин «аватары» – за характерную синюшность адептов алкоголя. Регулярные факты мародерства. Постоянное дезертирство, когда служить могли лишь те, кто не смог убежать или надолго лечь в «больничку». Только на 25 августа 2014 года дезертиров было 57 человек.
Особо интересовал меня реактивный дивизион. Из его «Градов» били по Донецку. Опрос пленных показал следующее. Дивизион состоял из трех батарей. Командовал им тогда подполковник Виталий Биленький. В свою очередь, первой, основной батареей на тот момент руководил капитан Марченко Олег Владимирович. Общее количество военнослужащих – 150 человек, 12 реактивных установок ГРАД-БМ-21 (40 зарядов каждая).
В качестве примера я взял неделю декабря 2014-го и исследовал, как же работает противник. Первая батарея выезжала для ведения огня 3, 4, 5 и 6 декабря, на четырех БМ-21, в темное время суток.
Принцип нанесения ударов четко отличался по ситуации. Либо били по конкретным координатам возможного расположения вооруженных сил ДНР. Таких ситуаций было не так много, а если и были, то координаты в основном представляли разведчики бригады. К качеству работы разведчиков были серьезные претензии у самих украинских бойцов. Зачастую, чтобы не рисковать жизнью, координаты просто придумывались.
Другим, более частым вариантом являлась необходимость отстрела боеприпасов и оформление докладов в этой связи, а также активность накануне приезда разнообразных проверяющих. В таком случае били просто наугад, в сторону Донецка или других населенных пунктов ДНР.