Возвращаемся на «Алтай» и оттуда вместе с Захарченко едем на передовую, в район Марьинки. Останавливаемся у здания овощного магазина. На обратном пути его уже не будет.
Беседуем с бойцами, и в этот момент начинается обстрел. Сначала летят мины, потом к ним присоединяется ствольная и реактивная артиллерия. Уходим в прилегающий штаб роты, находящейся на позиции. Здесь можно более-менее спокойно поговорить. Докладывает Абхаз, за ним Монгол, потом еще несколько командиров. Становится очевидным, что первоначальный план в ночи завести в тыл противника несколько малых групп, а затем, отрезая улицу за улицей, скоординированно ударить, нереален. Мешают особенности рельефа, укрепления противника и утеря фактора внезапности. Прорабатываем варианты.
В это время докладывают о том, что запланированный ранее выход одного из подразделений для развития наступления под Углегорском сорван. Едем в штаб корпуса разбираться.
В штабе мы выслушиваем странную историю о том, что бойцы не пошли в атаку, потому что хоронили своего товарища. В ходе более детального разбора становится понятным, что для наступления просто не хватает людей. В итоге Олег поднимает весь резерв спецназа МВД. Вместе с «Соколом» и «Беркутом» набирается человек 150. Я добавляю резерв спецназа МГБ. Еще 75–80. Захарченко поднимает чуть более полутора сотен из свежесозданной Республиканской гвардии. Формируем колонну и едем в штаб третьей бригады в Горловку.
Следующие трое суток мы на месте рожаем новый план наступления. Спим там же, в штабе. Город Углегорск является ключевой точкой замыкания дебальцевского котла69. Без него никакого котла не будет.
Первоначальный план прост. Брать Углегорск опасно и сложно. Поэтому нужно перерезать дорогу на Артемовск и прилегающие господствующие высоты. Таким образом, город станет частью котла.
Операция запланирована на раннее утро 28 января. Сводная штурмовая группа должна с опушки лесополосы выдвинуться на позиции. Так как направление движения заминировано, перед группой двинутся два танка с минными тралами. За взаимодействие танкистов «Дизеля» и штурмовой группы отвечаю я.
Утро. Теряются драгоценные минуты и часы, но движения нет. Танкисты не могут установить тралы на танки. На одном из танков нет нижних бонок, необходимых для закрепления трала, на другом проблемы с лебедкой.
Начало двенадцатого. Мы отводим Захара в «командирскую» комнату и уговариваем свернуть операцию. Вовремя. Через полчаса после отхода группы место ее нахождения выжжено артиллерией противника. Когда позже мы будем анализировать ситуацию, то придем к общему выводу, что произошедшее оказалось к лучшему. Попытки реализовать этот план привели бы к значительно бóльшим потерям и временной затяжке, чем последующие события.
И тогда Захар предлагает взять город.
Штабисты корпуса в нерешительности. Сил для штурма не осталось, все рассредоточены по линии фронта наступления на Дебальцево. Но мы настаиваем. Усиливаемся батальоном «Вани Севера» третьей бригады, который должен исполнять роль обходного удара. По сути, это наступление ломает все каноны военного искусства. Штурмовая группа состоит примерно из 370 бойцов. У обороняющегося противника минимум в полтора-два раза больше. Основа украинского гарнизона – части 128-й Закарпатской горно-стрелковой бригады плюс приданные подразделения. Расчет на артиллерию, внезапность и наглость. Ну и на удачу, это главное.
По плану наша артиллерия должна подавить блокпосты противника, после чего ударная группа начнет наступление. Общая координация поручается Кроту, который от Хмурого перешел в Республиканскую гвардию, старшие по группам от МВД – Алексей Дикий, от МГБ – Монгол. Реально моим спецназом руководит Василий «Ленин» Евдокимов, который в дальнейшем вместе с Диким получит Героя ДНР за Углегорск и Дебальцево.
Отработала артиллерия, началось наступление. Можно заходить пехоте. Тут Дикий докладывает Березе, что якобы уничтоженный блокпост продолжает стрелять по ним.
Уточняем у артиллеристов, те связываются с корректировщиками – блокпост уничтожен!
Да что ж такое, бойцы из-за «утеса»70 укропов голову поднять не могут! Олег настаивает, артиллеристы шушукаются, отходят и по «арахису» ставят уточненную задачу. Перепутали координаты. Пока наша артиллерия работает по блокпосту по схеме брусиловского огневого вала, парни начинают штурм. С другой стороны города пытаются атаковать бойцы Севера, но атака захлебывается после семи трехсотых.
Наша группа вошла. В течение дня несколько отрядов постепенно продвигались к центру, навстречу друг другу. Когда становится понятным, что штурм удался, наступающие начинают усиливаться подразделениями, перебрасываемыми с других направлений фронта.
– Саша, ты куда?! – В момент начала штурма Захарченко стремительно идет к выходу вместе с адъютантом Семеном.
– Да поеду, посмотрю…
– Куда ты поедешь?! Ты пойми! Координация между подразделениями, слаженность и активность штабных сейчас держится только на тебе! Если ты сейчас рванешь на передовую, наступление посыплется. Да и разрозненные группы, работающие автономно, подтянутся к тебе, нарушив запланированный порядок. Ты нужен в штабе.
Захарченко неохотно соглашается… Еще полдня он управляет боем на месте. Во второй половине, когда становится понятным, что вход в город успешно осуществлен, он опять начинает собираться. В этот раз мы не возражаем. Штабные справятся, а в бою наши бойцы. Едем.
Сначала прибываем к зданию администрации одной из шахт. Там Захарченко общается с местными жителями, дает интервью прессе. В это время я связываюсь со своими и подтягиваю резерв из комендантского подразделения МГБ.
Садимся с Захарченко в джип, выезжаем. За рулем сам Захарченко, рядом инструктор его охраны дагестанец Мага. Мы с Олегом на заднем сиденье.
Едем в сторону въезда в город. И тут нам навстречу выкатывается БТР. Белые полосы! Полоски «беременности» говорят о принадлежности Украине! Черт, по докладу же это наша территория, самый въезд в город! Неужели контрнаступление?! Мы едем по узкой полосе дороги в поле. Свернуть нельзя, вся территория проезжей трассы заминирована. На обратном пути мы в этом убедимся.
Мы готовимся выпрыгнуть из машины. На спинке сиденья висит РПГ-18, Мага после остановки машины хватает гранатомет. А, нет. Нормально все. Присмотрелись. Наши! Едут на трофейной технике. Опознали по флагу. Вышли, переговорили, тронулись дальше.
У укропского блокпоста нас встречает Дикий и Монгол, которые докладывают обстановку. Группы движутся в сторону центра города к железнодорожному вокзалу. Садимся в машины, едем туда.
Вечереет. Мы останавливаемся у подбитого танка. В трехэтажном обшарпанном здании напротив пламя выбивается из нескольких верхних окон квартир жилого дома под куском снесенной снарядом крыши. Снег пропитывается дымом пороха. Ощущение открытки из детства к 23 февраля с видами взятия Рейхстага.
Осматриваемся и решаем остаться здесь на ночь. Выбираем отдельно стоящее здание, которое раньше было каким-то общественным клубом, назначаем группу для вскрытия дверей и оборудования мест ночевки.
В это время подтягиваются съемочные группы центральных телеканалов во главе с Евгением Поддубным. Захарченко дает ставшее впоследствии громким интервью, в ходе которого раздается выстрел снайпера. Как станет понятным впоследствии, этот снайпер в дальнейшем будет корректировать работу артиллерии противника.
На камеру Захарченко демонстрирует украинский флаг, захваченный у гарнизона города, один из моих подчиненных докладывает ему обстановку. Я попаду в кадр. Впоследствии этот сюжет будет мне дорого стоить. Моя супруга вплоть до этого момента будет уверенной, что я круглосуточно сижу в охраняемом кабинете. Но ее отец узнает в сюжете зятя, сбросит ей ссылку, и мне будет что послушать.
Проходит минут десять, и начинают падать мины. Сначала редко, потом все чаще и кучнее. Проходит еще несколько минут, и подключается артиллерия. После одного из взрывов нас сбивает ударная волна. Злой валится на меня, прикрывая от летящих осколков. Рядом падает Куляб. Я животом ощущаю волны содрогающейся от разрывов земли. Они становятся все ближе, и я пытаюсь свести разъехавшиеся от вибрации ноги. В голове крутится идиотская мысль, что если сейчас оторвет ногу, то нужно хотя бы постараться сохранить гениталии.
Пытаюсь связаться со своим комендантским резервом и приказываю подтянуться ко мне. Обстрел прицельный, и нужно срочно обнаружить корректировщика. Но старший группы начинает придумывать причины, почему не может этого сделать, и я понимаю, что он просто боится.
Лежу рядом с дымящимся танком. Вдруг воздушная пробка закупоривает уши и, пробивая вату кислорода в легких, уходит куда-то в грудь от грохота взрыва, перекрывающего другие. Краем глаза, как в замедленной съемке эпичного кино, я вижу летящую у меня над головой башню подбитого ранее танка. Как станет ясно позже, одна из ракет «града» попала в его боекомплект, который сдетонировал.
Впоследствии кадры обстрела, когда на нас начинает падать небо, облетят телеэфиры в сюжете Поддубного. Я хватаю Поддубного за плечо и кричу ему спрятаться в подъезде рядом с домом.
Бегу к ближайшей пятиэтажке, и тут очередная взрывная волна сбивает с ног. Я падаю лицом в снег и понимаю, что это не только снег. Лицо расцарапано осколками стекла, выпавшего из окон стоящего рядом дома. Сантиметрах в десяти от глаз изо льда и земли торчит большой осколок. Повезло, что не на него.
Лежа пережидаю очередную волну обстрела и забегаю в подъезд. Там уже человек десять бойцов. Мы располагаемся в коридоре.
– Ребятушки, вы зайдите в крыло подальше, там перекрытия надежнее, там безопаснее.
Из двери одной из квартир выходит худенькая старушка и жалостливо смотрит на нас. Черт! Была же эвакуация мирных! Но многие все же остались…
В коридор забегает Крот и докладывает обстановку.
– Где Захарченко?!
– В соседнем подъезде.