В итоге выяснилось, что трагическая история стала следствием очередной нескоординированности и излишнего количества оружия на руках внутри города.
В момент, когда сотрудники МГБ блокировали интересующую квартиру, в расположенной рядом отдыхало двое бойцов «Востока». Решив, что столкнулись с диверсионно-разведывательной группой противника, или же, по другой версии, что пришли за ними, они вызвали подкрепление, а сами заняли господствующую позицию и открыли огонь. Подъехавшие на подмогу «востоковцы» пересеклись с бойцами военной разведки, и те по-братски предложили помочь в ликвидации украинских диверсантов. Лишь мое вмешательство позволило избежать еще более трагичных последствий.
По факту происшедшего было возбуждено уголовное дело, начато расследование, виновные задержаны. Я же вышел со срочной инициативой предельно ограничить ношение оружия в городских условиях, ввести для бойцов увольнительные и, по возможности, вывести подразделения ополченцев из районов компактного проживания мирного населения.
Всеобщая вакханалия по обе стороны фронта соседствовала с вполне системным и циничным подходом. Дело в том, что в специальных теоретических разработках военного дела существует набор рекомендаций, хорошо знакомых, например, офицерам военной разведки и военных подразделений спецопераций многих стран.
Суть их сводится к тому, что в ходе войны, в случае решения партизанских или иных специальных задач в глубине территории, окруженной противником на относительно длительный период, нужно системно проработать несколько принципиальных вопросов. И первый из них – безопасность. Второй – снабжение.
Безопасность должна быть обеспечена формированием фона, когда резко снижаются предпосылки к сопротивлению на местном уровне. Когда лишь одно имя боевого командира наводит трепет на окружающих. Для этого необходима серия показательных карательных акций. Чтобы они формировали стереотип животного ужаса к противодействию столь суровому отряду или командиру. Но это обязательно сопровождается формированием квазивластных институтов. Большевики почти идеально реализовали схему в своем «красном терроре».
Решением первой задачи создаются предпосылки для реализации второй.
При достаточном уровне контроля обстановки за счет твоего авторитета и страха решение вопросов самообеспечения приобретает чисто технический характер.
Здесь военное командование лишь регулирует вопросы судопроизводства, где выступает конечной инстанцией принятия решений и назначает гражданских или военно-гражданских управленцев. Все. Далее, по принципам синергетики, система управления обществом воспроизводит сама себя.
Проблема такой методики, которая, при правильной ее реализации, становится очень эффективной, лишь в одном. Она разработана для деятельности в отношении врага. И если ты поступаешь таким образом у себя дома, а не где-то в Нью-Гэмпшире или под Вроцлавом, то теряешь преимущества справедливой освободительной борьбы, поддерживаемой населением. Если, конечно, у тебя при этом не функционирует эффективный пропагандистский аппарат и не наличествует мощная трансцендентная идеология.
Указанную методику активно практиковали украинские военные, и особенно так называемые «добровольческие» националистические батальоны. Так, летом 2014-го батальон «Айдар»23 устроил известную карательную операцию в поселке Новосветловка. Сначала была проведена подомовая «зачистка» поселка. Назначена новая администрация из числа лояльных жителей. Показательно взорвали советские памятники и перед жителями казнили несколько человек, подозреваемых в связях с ополчением. Несмотря на отсутствие какой-либо необходимости, под предлогом регистрации, бойцы согнали всех жителей в церковь, стали ее обстреливать и попытались поджечь. Пострадало много местных. В дальнейшем сами «айдаровцы» эту историю доводили жителям других населенных пунктов ЛНР как угрожающий и «воспитательный» пример. Такие случаи были повсеместны.
Но возникали, конечно, не столь массово, попытки и у некоторых наших командиров. Приходилось это жестко пресекать.
Конфликты между различными подразделениями ополченцев на первых этапах возникали регулярно. Ослабление надзирающих и контролирующих структур вкупе с постоянным риском и доступом к оружию у некоторых формировали ложное чувство вседозволенности, с которым постоянно приходилось бороться. Нельзя было допустить превращения этого в общую картину. Из-за войны ситуация и так балансировала.
…В конце октября 2014 года в один из дней образовалось, как мы посчитали, некоторое затишье. Решили с Олегом и ребятами из «лички» попариться в бане, которая оставалась одним из немногих видов редкого отдыха.
Растопили. В это время в подстанцию, обслуживающую наш район, попал снаряд. Электричество вырубило. Ну, не страшно. Зажгли несколько свечей и большой электрический фонарь.
Я мылся в бане, когда услышал рядом первую автоматную очередь. Накинув халат, в кармане которого лежал «глок», выскочил в предбанник. Побежал наверх, за мной гнал Олег. Дверь моей комнаты, в которой оставил вещи, была открыта, а Олег, дернув ручку своей, понял, что она заперта. Ругаясь на ходу, рванул вниз за ключом. С того времени он установит в этой комнате пулемет и ключ всегда будет держать при себе.
Забежав в номер, натянул брюки, накинул халат, схватил автомат, снял с предохранителя и помчался вниз. «Абрам» уже лежал напротив двери с пулеметом.
Так что происходит?! Я вызвал по телефону свой спецназ и поручил бойцу «лички» провести разведку, сам расположился с автоматом у двери. На дворе прозвучало еще несколько выстрелов. Прошла информация, что ранен боец охраны Крым.
Прибыл спецназ, открыли двери. Нападавшие скрылись, но Крым от них получил три пули, одну в пах, две в ногу. Сегодня у него был день рождения, и незадолго до происшествия он угощал всех небольшим бисквитным тортиком.
Поехали сначала с Крымом в больницу. Оставив его там, отправились разбираться.
Где и кого искать, мы уже примерно представляли. В итоге сложилась типичная картина. Бойцы одного из подразделений «Оплота» решили проверить дом. С их слов, соседи сообщили о неких подозрительных людях. Сделали это бестолково. Виновных мы нашли и задержали, было возбуждено уголовное дело.
Вернувшись в больницу к Крыму, узнали от врача, что ногу могут ампутировать, потому что состояние критическое. Помочь могли бы специальные штифты крепления костей, но их в больнице нет. Срочно начали поиски, нашли какой-то частный медицинский склад, вскрыли его, привезли штифты. Прошла операция. В итоге ногу сохранили.
Крым носил свой позывной, так как приехал добровольцем из Крыма. Уже в Донецке он нашел себе вдовушку, с которой стал жить. Первоначально был в составе моей «лички», в которой сопровождал меня в июле 2014-го, в частности, к месту сбитого «Боинга».
Утверждение и «Боинг»
17 июля 2014 года было суетливым днем.
В обед кандидатуры министров госбезопасности и МВД рассматривались Верховным советом ДНР. Формально решением Кабинета министров мы были назначены 14-го, но действующий на тот момент порядок утверждения членов правительства требовал согласования с парламентом.
Заседание Совета было красочным. Многие депутаты приезжали прямо с передовой. Автоматы на столах соседствовали с блокнотами. Вопросов практически не задавали. Из России, и ладно. Значит, помнят, значит, не забыли. Значит, есть надежда.
Сразу же после заседания пришло сообщение о сбитом малазийском «Боинге». Владимир Антюфеев, ранее уже утвержденный первым вице-премьером по правоохранительным органам, на место происшествия ехать отказался категорически, заявив, что «по этому делу он светиться не должен», и поручил отправиться туда мне. Да я и сам бы так поступил. К тому же туда помчался и премьер, и в итоге к месту падения самолета мы ехали вместе с Александром Бородаем в его машине.
Снятое с воздуха место падения «Боинга»
Вектор дымящихся обломков самолета, растянувшихся на несколько километров, вел к локализации падения. К моменту нашего прибытия территория падения была оцеплена силами «Оплота» и ополченцев. На подъезде мы пересеклись с несколькими группами журналистов, в том числе иностранных. Кому-то из них обеспечили доступ вместе с нами. Прибыли.
С того момента я точно знаю, как выглядит дорога в Ад.
Быстро темнело. Фары машин освещали место падения. Дорога выглядела странно. Грязно-бурый оттенок матово поблескивал под светом. Трава, прилегающая к ней, была такого же цвета, и все вместе формировало ощущение затвердевшей магмы. Запах. Знакомый пожарным запах обожженной человеческой плоти смешивался с горелой травой, летней пылью и чадом от обшивки рухнувшего самолета.
– Андрей Юрьевич, осторожно! Тут скальпы…
Фото журналиста издания «Deutsche zeitung» на месте падения «Боинга» которым иллюстрировали свои сообщения многие западные издания. На фото премьер-министр Александр Бородай с охраной. Слева, в гражданском костюме – автор
Боец «лички» придержал меня за плечо. На земле действительно лежал человеческий скальп с волосами и частицами черепа. Рядом шел Бородай, бодро оглядывая окрестности. Позже я понял, что особенностью его характера как раз и является повышенная бодрость в экстремальных условиях. Защитный рефлекс.
Стали попадаться части человеческой плоти. Больше, меньше… Мы с Бородаем шли по адовой дороге. Метрах в ста от остановки машин увидели груду человеческих тел. Около тридцати. Почти все обнаженные. Среди них дети. Спецификой при взрыве самолета является то, что одежду на огромной скорости и под влиянием взрывной волны часто срывает. При этом, однако, оторванные и развороченные ноги и руки были в остатках одежды. Бывает, как в этом случае, что под давлением из тел выдавливает почти всю кровь, которая вместе с жидкостями самолета и пропитала дорогу.
Осмотрелись, поставили задачу прокуратуре, МЧС, ополченцам по охране места происшествия. На следующий день ДНР официально предложит Киеву перемирие в районе произошедшего для своевременного разбирательства в произошедшем. Украина ответит на это и попыткой наступления, и наращиванием обстрелов места падения.