Линкс ухмыльнулся:
– Я и сам удивляюсь! Увы, изрядное количество аристо смылось за границу, в ту же Англию. Однако скоро всем им, всем придет конец! Им и их приспешникам, таким, как вот этот ничтожный малый! – Он презрительно кивнул на мертвого Хьюго. – Лорд Маккол! Вы только посмотрите! Болван, дурак, самолюбивый идиот!
– Не больно-то вы следуете общепринятому правилу, Линкс, – насмешливо повел бровью Джаспер.
Тот насторожился:
– Какому еще правилу?
– Ну как же. De mortuis aut bene, aut nihil!9 Неужели запамятовали латынь? – Джаспер с удивлением воззрился на озадаченное лицо Линкса. – Или вы и не знали ее никогда? Похоже, вы такой же доктор, как я – Шарлотта Кордэ!
Лицо Линкса исказилось такой ненавистью, что Марина, похолодев, схватила Джаспера за руку и крепко стиснула, умоляя молчать: показалось, что разъяренный «доктор» сейчас накинется на своих жертв и прикончит их тремя безошибочными ударами, ибо, пусть он и не знал латыни, но с оружием обращаться умел отменно. Однако Линксу явно хотелось оставить за собой не только последний удар, но и последнее слово.
– Не смей упоминать имени этой шлюхи! – взревел он. – Она убила Марата… великого Марата, а он был самым честным, самым верным. И она убила его.
– А других убили вы сами. Дантон, Робеспьер, Камил Демулен – да сколько их еще, кто сначала отправлял на гильотину других, а потом отправился туда сам. Революция пожирает своих героев – увы, это закон, и вы только подтвердили его сегодня, прикончив Хьюго, одного из героев этой маленькой революции, которую вы все во главе с Джессикой устроили в Маккол-кастле. Кажется, на языке вашей демократии это называется передел собственности? Или что-то в этом роде?
Марина бросила на Джаспера быстрый взгляд. Конечно, он не зря затеял эту словесную баталию с Линксом. Но зачем? Надеется, что Линкс, заговорившись, отложит оружие и тогда можно будет наброситься на него? Скажем, Марина набросится… у нее будет совсем мало шансов и, скорее всего, Линкс ее одолеет, но тогда вступят в бой Джаспер с Флорой, и, может быть, им повезет больше?
Ох, нет. Джаспера сейчас и Макбет мог бы свалить одним ударом своей когтистой лапы, а Флора, хоть и будет драться, как львица, защищающая детеныша, все равно не совладает с сильным, крепким, опасным Линксом… опасным и вправду как Lynx!10 Или все-таки попробовать? Рискнуть? Она оценивающе прищурилась, и тут Джаспер, словно почуяв одолевающие Марину сомнения, стиснул ее руку, как бы приказывая не двигаться. Значит, он и вправду чего-то ждет, на что-то надеется…
Линкс пренебрежительно пнул мертвого Хьюго.
– Да какой же он герой? Скажете тоже! Он просто слабовольная тряпка: купился на сказки о своем аристократическом происхождении и уже готов был сам перейти в свору угнетателей. Хьюго – жалкий предатель, поэтому он заслуживал смерть и получил ее.
– Так, хорошо, – покладисто кивнул Джаспер. – С Хьюго мы разобрались. Но как вы намерены обойтись с Джессикой?
– То есть что значит – как намерен обойтись? – воздел свои устрашающие брови и Линкс. – Джессика получит все, чего она хочет, что она заслужила своими долгими страданиями. Дитя народа, она всю жизнь терпела одни унижения от богатых. Сначала эти Ричардсоны за какие-то гроши купили ее у бедной несчастной матери, которая вынуждена была продать свое дитя, чтобы не умерли с голоду ее другие дети. Мы отомстили Ричардсонам! Я сам сжег этих злодеев в их мерзком обиталище бесчеловечности…
– Я так и думал, – кивнул Джаспер, – что со стороны Эмили Ричардсон было большой глупостью открыть Джессике тайну ее происхождения.
– Выходит, вы про это знали? – изумился Линкс.
– Вы имеете в виду, что Джессика никакая не Ричардсон? Узнал на днях… увы, слишком поздно, – вздохнул Джаспер. – Знала Урсула – все знала с самого начала. Но в ее бедной, безумной голове царила такая путаница! Она почему-то была уверена, что мне тоже известно о происхождении Джессики, и в минуты просветления не переставала упрекать меня за безволие и нерешительность. А я был слеп как крот… Ну что же, теперь вернемся к Джессике. Надо полагать, к Алистеру она прицепилась, как пиявка, лишь для того, чтобы еще одним… как это вы говорите? Аристо? Итак, чтобы еще одним аристо на свете стало меньше?
– Именно так!
– Знаете что, Линкс, – спокойно, почти задушевно промолвил Джаспер. – В этой команде лицемеров вы мне кажетесь единственным честным, убежденным человеком. И я… я глубоко сочувствую вам, поверьте!
– Сочувствуете? Это еще почему? – насторожился Линкс.
– Ну а как вы думаете, легко было Фукье-Тренвилю подписывать смертные приговоры своим бывшим товарищам по делу, по оружию, так сказать: Демулену, Робеспьеру и другим? Мне кажется, у него сердце рвалось на части от горя!
Судя по тени, пробежавшей по хмурому лицу Линкса, та же мысль пришла в голову и ему, однако он благоразумно оставил ее при себе и только озадаченно пробормотал:
– Что-то я никак не возьму в толк, мистер Джаспер, куда вы клоните? С чего это вы меня вдруг вздумали жалеть?
– С того, милейший, что вам предстоит испытать одно из величайших разочарований вашей жизни, – с сожалением глядя на «доктора», изрек Джаспер. – Вы мне сейчас представляетесь в роли Фукье-Тренвиля, а Джессика – ну, скажем, Дантона. Помните, как он вдруг начал писать свою фамилию: Д'Антон вместо простого и вполне народного – Дантон? И его сразу заподозрили в скрытом сочувствии к аристократии и свергнутому режиму? А что вы скажете, если Джессика в один прекрасный день станет зваться леди Маккол? Не мисс Ричардсон, не какая-нибудь там… – он пощелкал пальцами, – ну, не знаю… а вот так, просто и звучно: леди Джессика Маккол?
– С какой бы это стати? – растерянно моргнул Линкс. – Хьюго, сами видели, я прикончил, да он никакой не лорд. Вас, да мальца, да Десмонда ждет та же участь. Откуда же возьмется еще один лорд, который даст Джессике свое имя?
Джаспер не скрываясь зевнул и поглядел куда-то поверх головы Линкса, словно и смотреть-то в это уродливое лицо, еще пуще изуродованное глубочайшим изумлением, ему было противно.
– Похоже, Линкс, вы не только не образованный человек, но и глубокий дурак, подобно Хьюго, – изрек он с видимой скукой. – Не нужен ей для этого никакой лорд, в том-то и дело. Джессика – вовсе не «дочь народа», как вы изволили выразиться. И злосчастные Ричардсоны не покупали ее за гроши у женщины, умирающей с голоду. Напротив: они получили немалые деньги, согласившись взять в свой дом эту девочку и всю жизнь исполнять некоторые причуды ее матери. Например, Эмили Ричардсон с самого детства красила волосы приемной дочери в этот красивый каштановый цвет, потому что мать Джессики была одержима желанием, чтобы ее дочь как можно меньше походила на своего отца и единокровных братьев, которых Клер Крэнстон ненавидела со всем пылом своей неистовой ревнивой души. Ну а кто был отец Джессики, вы уже, наверное, догадались, Линкс? Нет? Неужто нет?! Ну, так и быть, подскажу. Дело в том, что Джессика – незаконная дочь лорда Маккола и леди Клер Крэнстон, увы, чистейшая аристо по крови и по духу, так что усвойте себе эту истину, мистер палач!
Это оказалась последняя истина, которую было суждено усвоить Линксу, потому что в следующее мгновение «доктор», в ярости взметнувший палаш, рухнул наземь, сбитый с ног метким выстрелом, а из-за деревьев вышел Десмонд, в руке которого дымился пистолет.
Алан, пригревшийся и успокоившийся было в теплых объятиях Флоры, снова перепугался и завопил благим матом.
Десмонд поморщился:
– Помолчите лучше, милорд! У вас еще будет время кричать на своих вассалов. А мы все-таки родственники.
Он одним прыжком спустился в овражек и, подойдя к телеге, сунул Алану свой пахнущий порохом пистолет. Флора обморочно осела на дно телеги, но Десмонд успокаивающе похлопал ее по руке:
– Чего ты? Я ведь только что разрядил его. Кстати, это фамильные пистолеты Макколов, они принадлежали Алистеру, так что пускай мальчишка привыкает.
Алан, в отличие от Флоры, нимало не испугавшийся, начал «привыкать» с огромным восторгом и сразу же пытался сунуть дуло пистолета себе в рот.
– Э, э! – остановил его Десмонд. – Эта штука должна быть всегда направлена только на твоих врагов. Понял?
Похоже, Алан понял, потому что он уложил тяжеленное оружие (по сравнению с ним оно смахивало на небольшую пушечку) на край телеги, стволом к лесу, и принялся грозно кричать:
– Э! Э!
– Вот так и продолжай, дружище, – одобрительно кивнул Десмонд и, старательно обойдя взглядом оцепеневшую Марину, смотревшую на него как на привидение, улыбнулся Джасперу:
– Ну как вы, сэр?
– Как ты нас нашел? – спросил тот вместо ответа.
– А как вы меня заметили? – ответил вопросом и Десмонд. – И давно?
– Почти сразу, как твой синий сюртук мелькнул среди сосен, – ответил тот. – Я, правда, не поверил своим глазам.
– Что, не ждали помощи? – осторожно спросил Десмонд.
– От тебя? – повел бровью Джаспер. – От тебя не ждал.
Десмонд норовисто вздернул голову:
– Любопытно, почему меня все здесь считали негодяем?
– Сказать по правде, если ты притворялся, то делал это мастерски, – извиняющимся тоном сказал Джаспер.
– Я почти не притворялся, но… люди, как правило, видят не то, что есть на самом деле, а то, что им хочется видеть, – усмехнулся Десмонд. – Скажем, когда Джессике вдруг стало плохо ночью, и она вызвала к себе Линкса пустить кровь, – что она говорила после этого? Мол, я так был потрясен, что побледнел и почти лишился сознания? Я и в самом деле был потрясен до столбняка, однако отнюдь не жалостью и Джессике. Я ведь сразу узнал эту мерзкую тварь! В Париже его звали Loupcervier: это то же, что Lynx. Он прославился своей поистине звериной кровожадностью.
– Но ты же страшно рисковал, встретившись с ним! – испуганно воскликнул Джаспер. – Он ведь мог узнать тебя – и убить, опасаясь за свою жизнь.