Кайл покачал головой:
– Просто она всегда говорила без обиняков, прямо, не выбирая слов. Ее не волновало, кто это будет читать и будут ли читать вообще. Но я точно знаю одно. Она хотела, чтобы дневник достался тебе.
– Она говорила тебе об этом?
– Угу. Она любила перечитывать его заново, уточняя детали, и таким образом добивалась необыкновенной точности и натуральности, как ты выразилась. После ее похорон я пришел в пещеру и отыскал дневник, я знал, где она его прятала. Там же я нашел рукописи рассказов, которые никак нельзя назвать детскими.
– Порнография?
– Это – смотря что называть порнографией. Я бы так не сказал, но, в любом случае, эти рассказы очень напоминали ее дневник, они были написаны от первого лица, но в более утонченной манере. И все они были чистой выдумкой.
– А может быть, это была и не выдумка, может, у нее был любовник, который пробирался к ней под покровом сумерек, когда никто не мог их заметить.
У Иден уже стояли перед глазами кадры из фильма: смуглый, крепкий мужчина крадется к пещере и попадает в страстные объятия Кэт. Может в том-то и было дело, что она получала от жизни слишком мало радости и удовольствия.
– А у тебя сейчас сохранились эти рассказы? Если их опубликовать сейчас, они бы пользовались популярностью.
– Нет, я прочел их и сжег. Лу очень расстроилась. Она считала их настоящими произведениями искусства, одними из лучших работ Кэт. Я об этом даже не думал, боялся, что они попадут в грязные руки.
Иден согласилась. Наверное, Кайл поступил правильно, что сжег их, ведь грязные руки найдутся везде.
– А когда Кэт все-таки отдалась моему отцу? Кайл рассмеялся в ответ.
– Да, но ведь мне трудно работать над сценарием. Не знаю, на какой стадии в истории их любви я нахожусь. Мы с ней отличались в том возрасте. Она хотела все время сидеть дома, а я, напротив – вырваться из него.
– Не знаю, не знаю. Думаю, в вас гораздо больше общего. Просто вы обе нуждались в безопасности, а находили ее в разных местах.
Он встал, Иден тоже поднялась и выкинула недоеденный сэндвич в мусорное ведро.
– Лучше я займусь сценарием.
Она вернулась к пишущей машинке. Мысли ее были более-менее в порядке, но она все равно почему-то медлила – даже засосало в желудке. Они с Кайлом ни словом не обмолвились о последней главе дневника, о его ухаживании за Кэт. Она хотела начать этот разговор, у Кайла тоже было что ей поведать, но она не знала, с чего начать, да и не хотела ставить Кайла в неловкое положение. Кто его знает, придает ли молчание какое-то исключительное значение их роману, или он не заслуживает внимания вообще.
ГЛАВА 24
Темнело. Идея пришла в гостиную и забралась с ногами на диван. Она собиралась позвонить Кэсси, набрала номер, но трубку поднял Уэйн.
– Это Иден, Уэйн.
Были слышны веселые детские крики. Три девочки-малышки. Можно представить, какой шум и гам стоит в доме.
– Я хотела бы поговорить с Кэсси, – попросила она.
– Как обстоят дела со сценарием?
– Потихоньку, но я довольна и тем, что мы имеем на сегодняшний день. Мне приходится поднимать кучу материала. Как Кэсси?
– О, она наслаждается жизнью вовсю. Не вешай трубку, я позову ее, она в бассейне.
Кэсси, переводя дыхание, схватила телефонную трубку:
– Мамочка, знаешь что? – Иден живо представила Кэсси в ее кружевном розовом купальнике.
– Что же?
– Я могу просидеть под водой не дыша целых двадцать секунд. Дольше всех!
– Этим летом ты прямо как настоящая рыбка!
– Какая рыбка?
– Ну, не знаю, – обычно ей было легко говорить к Кэсси, но сегодня слова давались с трудом. Почему она никак не может выбрать правильную нотку, чтобы разговор с дочерью был не таким тривиальным и посредственным, – а на какую рыбку ты хочешь быть похожей?
– Мамочка, ты несешь чепуху.
– Наверное там у вас уже слишком темно для занятий плаванием, – она посмотрела в окно.
Лес был черным и темным.
– Да, но вокруг бассейна все освещено, мамочка, и когда выходишь из воды, то твоя кожа кажется белой. А знаешь, какая вода теплая! Когда ты приедешь плавать вместе с нами?
– Я очень далеко от вас, Кэсси, ты знаешь это. Ты и оглянуться не успеешь, как приедешь сюда в Вирджинию, и у нас будет много времени.
Последовала непродолжительная тишина. Только Кэсси стучала зубами на другом конце провода.
– Но там мы будем без Эприл и Линди.
– Ну и что же, ведь с тобой буду я, и мы будем кататься на лодке – чего же ты еще хочешь?! Мы отлично проведем время, а потом вернемся в Санта Монику, там ты пойдешь в школу, и у тебя появится много новых друзей.
– Папочка сказал, мне так или иначе придется ехать в Вирджинию. – У Иден кольнуло сердце.
– Ты что же, не хочешь приехать ко мне, Кэсси?
– Я хотела бы остаться здесь, потому что тут бассейн, Эприл и Линди.
Господи! Когда же Кэсси станет взрослой, когда же она будет в состоянии понять чувства матери!
– Но я по тебе скучаю. Очень! И хочу чтобы мы провели этим летом хоть немного времени вместе.
– Тогда приезжай сюда, – Кэсси готова была заплакать, и Иден уловила «мокрые» нотки сразу.
– Сладенький, это невозможно.
– А у меня здесь котенок. Мама разрешила мне оставить его у себя, и я не могу…
«Мама?» У Иден опять кольнуло под сердцем.
– Ты имеешь в виду Пам?
– Да, Пам. Она разрешила мне…
– Ты называешь Пам мамой?
– Иногда, – ответ Кэсси прозвучал сухо, почти официально.
– Кэсси, у тебя уже пляшут зубы. Разотрись-ка хорошенько полотенцем, а я позвоню тебе завтра, хорошо?
– Хорошо. Пока.
– Я люблю… – но в трубке уже раздавались короткие гудки. С минуту Иден сидела неподвижно, потом открыла маленькую кожаную записную книжку и нашла «Александер». Она набирала номер, а между тем в голове крутились разные мысли и не давали ей покоя.
– Алло? – Бен словно ждал звонка.
– Можно мне приехать? – Иден не представилась.
– Буду рад, – ответил Бен.
Она не стала переодеваться и поправлять прическу. Она разглядывала свое отражение в машинном зеркале, пока ехала к Бену по дороге с поворотами, ухабами и выбоинами через каждые десять футов.
Он открыл дверь прежде, чем она постучала:
– Ты чем-то расстроена?
– Я только что звонила Кэсси, – Иден поглядела на Бена и подумала, что правильно сделала, приехав именно к нему: он поймет. – У меня такое чувство, будто я ее потеряла, – она села на диван.
– Вина? – спросил он – или пива?
– Вина, и побольше, хочется напиться и забыться.
Он налил по бокалу вина и присел на ручку необитого кресла.
– Почему ты думаешь, что потеряла ее? – спросил он.
Иден сделала несколько глотков и поставила бокал на кофейный столик.
– Она так счастлива с Уэйном и Пам, с ее дочерями, что даже не хочет приехать сюда. Она прямо так и сказала. Думаю, что она не скучает по мне. И еще. Она называет Пам мамой.
Она вздрогнула от боли. Да, он все понимал. Иден забралась на диван с ногами.
– И потом, мне кажется, что она счастлива с ними – у нее есть и мама и папа, плюс две сводные сестрички, и вообще она живет нормальной, устойчивой жизнью, так должен жить каждый ребенок – и какое я имею право требовать, чтобы она приехала ко мне? Мне ничего не остается, только лишь принимать все как есть. Если ей лучше с ними – пусть живет там… А я живу…
Иден покачала головой. Откуда Бену знать как она живет:
– Уэйн говорит, что все это театр, игра. А люди – декорации, фальшивки, подделки. Я – фальшивка.
– Чепуха.
– Нет, он как раз прав. Просто ты этого здесь не замечаешь. Здесь я совсем другая, в Голливуде я – жалкая пародия на саму себя. И я воспитываю Кэсси в этом мире лжи и фальши, в нереальном мире. Единственной причиной, которая заставляет меня требовать, чтоб она приехала – мой крайний эгоизм: она мне нужна, я хочу ее видеть. – Голос ее надломился. – Я не могу сдаться просто так, подарить ее другим. Это значило бы начать всю жизнь, все-все сначала, а… – она запнулась: Бен смотрел на нее так решительно. – Прости, ведь в этом как раз и заключается сейчас твоя жизнь? Ты начинаешь все сначала.
– Именно так. А это всегда нелегко и страшно, ты права. Но я думаю, что тебя это не должно беспокоить и пугать. Ведь твои отношения с Кэсси уже давно не те, что были раньше. Точнее, ты относишься к ней иначе, и она все еще тебя любит. Маленькие дети – у них что на уме, то и на языке. Они не задумываются, что могут причинить кому-то боль. В какую-то минуту ей кажется, что она хочет остаться с отцом навсегда, но… Чем она занималась, когда ты позвонила?
– Плавала. Уэйн позвал ее к телефону из бассейна.
– Ах, вот оно что! Она отлично проводит время, а ты начинаешь говорить об отъезде.
Иден отхлебнула вина:
– Может быть. Как бы то ни было, я рада, что ей там хорошо. К счастью, она быстро привыкла.
– Ты воспитала податливого, мобильного ребенка, а это хорошо, ей будет легко с людьми.
Бен наполнил свой бокал и наклонился вперед:
– Почему ты думаешь, что в Калифорнии ты – фальшивка, а здесь нет?
Иден вздрогнула:
– Я неплохая актриса, Бен, мне, поэтому, запросто удается дурачить людей. Они думают, что я уверенная в себе и сильная женщина, которая не принимает близко к сердцу события и проблемы собственной жизни. Сначала учишься носить маску. А привыкнув к ней, становишься высокомерным и заносчивым. Но Лу и Кайла я не могу обвести вокруг пальца. Я не могу врать людям, с которыми росла, тем, кто знает меня настоящую, – она посмотрела на Бена, ему она может признаться во всем честно, – и я не хочу врать и водить за нос тебя. Для меня большое утешение чувствовать, что ты рядом. Не сердись, но я чувствую себя в безопасности рядом с тобой, наверное потому, что ты такой же непутевый, как я… можно я налью себе еще? – Иден тяжело вздохнула.
Он покачал головой:
– Нет, нельзя, я не хочу, чтобы ты напивалась до поросячьего визга.