Он встал, отодвигая ногой столик с прохода, и протянул ей руку.
– Иди сюда. – Он подвел ее к постели и усадил на бело-голубое стеганое одеяло.
Он сел рядом и расстегнул заколку на ее голове; волосы Иден мягко упали на плечи. Потом он медленно приподнял их и поцеловал ее затылок.
– У тебя красивая шея. Но когда ты подбираешь волосы вот так, ты выглядишь как-то беззащитно.
– Я думала, я наоборот выгляжу солиднее.
– Ты никогда не будет так выглядеть.
Он взял ее ногу и положил к себе на колени, развязал шнурки на ее спортивных тапочках. Иден спокойно наблюдала, как его пальцы распутывают ботинки. Потом он взял вторую ногу и потянул за шнурок.
– Как ты?
– Замечательно, – она откинулась назад, оперевшись на руки и вспоминала до мелочей продуманное объяснение матери по поводу решения не соглашаться на интимную связь с Мэттом.
– В дневнике мой бедный отец влюбляется в мать и хочет, чтобы они стали ближе. Они еще совсем дети. Им около восемнадцати. А мать мечется: она и хочет и не хочет этого. В конце концов в самый ответственный момент она читает ему лекцию о сексе и дружбе, о том, что эти вещи не могут существовать рядом. Мне ее жаль. Ясно как белый день, что она тоже любит его и хочет отдаться, ничто человеческое ей не чуждо, а вместо этого самые теплые и полные страсти минуты превращаются в разминку для мозгов.
Бен поставил ее тапочки на пол.
– Прямо как у нас с тобой сейчас. Иден виновато посмотрела на него.
– Я же с тобой беседую.
– Ты не станешь колебаться, как твоя мать?
Бен потянулся, чтобы выключить свет и (Иден подумала: специально) задел локтем ее грудь.
Теперь в комнате лишь слабо мерцала одна лампа около дивана. Она представляла лицо Бена совершенно в ином свете, изменила его черты до неузнаваемости.
– Не знаю, – на сердце вдруг стало тяжело.
Иден испугалась. Если они займутся любовью, все изменится.
Он наклонился к ней, но она вытянула руку, чтобы остановить его.
– Подожди.
Иден увидела немой вопрос в его глазах.
– Мы можем еще немного поговорить? Он улыбнулся.
– Еще немного разминки для ума, да?
Он придвинулся ближе, так что их лица оказались совсем рядом.
– Не одна ты в трудном положении, – он дотронулся рукой до ее бедра. – Знаешь, после развода мне казалось, что я умер как мужчина. Я думал, что самая интимная часть моего тела больше ни на что не способна. Но после нашего с тобой вечера на Сахарном Холме, я обнаружил, что все-таки жив, а значит не все еще потеряно. Поэтому я был тогда такой задерганный и возбужденный. Я чувствовал себя как тринадцатилетний юнец, у которого впервые встало где-нибудь в общественном месте. Все это застало меня врасплох, я не знал, что с этим делать.
Уэйн никогда бы не поделился с ней такими личными подробностями. Уэйн и наедине с самим собой наверняка о подобном не задумывается. И Майкл никогда не извинился бы за какой-нибудь глупый поступок.
– Я восхищена твоей откровенностью. Ты совсем не стесняешься быть самим собой.
– Спасибо, но это не совсем так.
– Я хочу рассказать тебе, почему я сейчас с Майклом.
– Прямо сейчас? Но я не собираюсь приглашать его к нам в постель, Иден!
– Мне необходимо тебе рассказать об этом. Чтобы ты не думал, что для меня лечь в постель с кем попало очень просто.
Он откинул с ее лица прядь волос, пальцы на секунду задержались на шее, потом рука вновь обняла бедро.
– Ну хорошо. Рассказывай.
– После того как мы с Уэйном расстались, я долго не хотела ни с кем заводить романов. Но в конце концов я познакомилась с одним парнем. Мы целовались всю ночь и все, а он разболтал по всему городу, что я с ним переспала. Я ждала, когда эту сплетню подхватит какая-нибудь газета. У меня перед глазами стояли заголовки: «Я трахнул Иден Райли».
Бен нахмурился:
– Ты думаешь, что я на такое способен?
– Нет, нет! Я не это имела в виду. Я пытаюсь объяснить тебе, почему я с Майклом. Понимаешь, если бы вокруг моего имени разразился скандал, я слишком многое потеряла бы. Я сразу бы пошла по рукам. Детский Фонд пропал бы. А может быть и Кэсси. Уэйн быстро сообразил бы, что надо обратиться в суд. А это было бы для меня последним ударом. В это время появился на горизонте Майкл. Он любил меня, но главное: он обладает удивительным даром заботиться о других, хотя не умеет позаботиться о себе самом. Мне не приходится волноваться о встречах и приемах, я никак не завишу от других людей, обо мне не ходят слухи. С Майклом мне надежно.
– Боже мой, у тебя действительно нет собственной жизни. Ты не умеешь быть самой собой.
– Это трудно.
– Но ты сказала, что вы с Майклом не любовники. Разве тебе не нужен секс?
– Весь этот год у меня ничего ни с кем не было, даже с Уэйном. Он называет меня холодной. Говорит, что мне не хватает желания, бури страстей.
Бен рассмеялся:
– Ну это уж абсолютная чушь.
– Откуда тебе знать?
Он вытащил ее футболку из шорт и скользнул горячей ладонью по спине.
– Я не хочу тебя смущать, но когда бы я ни посмотрел на тебя, я всегда видел в твоем взгляде только одно: я хочу тебя, Бен! И ведь это не моя фантазия?
– Нет, это не твое воображение, – она провела кончиками пальцев по застежке его джинсов и ощутила мягкую пульсацию, – я умру, если мы не займемся любовью сейчас же.
Он приподнялся на локте и поцеловал ее, потом дотронулся губами до ее груди. Она притянула его ближе за пояс джинсов. Бен страстно мял ей грудь. Она хотела снять с себя рубашку, чтобы чувствовать, как его губы касаются кожи. Она потянулась к молнии.
– А контроль за рождаемостью?
Об этом она как-то не подумала. Конечно, она вспомнила бы потом, но было бы уже поздно:
– Я перестала принимать таблетки с тех пор как развелась. Я совершенно забыла, что надо о чем-то позаботиться для этих дел.
Бен простонал, потом, резко схватив Иден за руку, потащил ее с кровати:
– Пошли!
– Куда? – она торопливо сунула ноги в тапочки.
– В аптеку.
– Но, Бен, до ближайшей аптеки добрых десять миль.
– У тебя есть другие предложения? Беременность тоже сейчас была бы как раз кстати.
Бен взял ключи и подтолкнул ее к двери. Он не был ни сердит, ни хотя бы расстроен. Казалось, ему это даже нравилось.
– Я мог бы, конечно, съездить и один, но боюсь, что, начитавшись маминых книжек, займешься еще – как это ты выразилась – любовью сама с собой, и на мою долю ничего не останется.
Иден забралась в кабину грузовика. Бен был по-своему привлекателен, он так заботился о ней, Иден была удивлена его предосторожностью. Сама она меньше всего думала, что надо как-то предохраняться. Она придвинулась ближе к нему, прижалась щекой к сильному плечу и принялась нежно гладить его грудь, покрытую жесткой, но приятной порослью, потом прикоснулась к маленьким шишечкам сосков. В кабине раздавалось его напряженное дыхание.
– Чертова дорога! Я знал, искать комнату надо было ближе к городу.
Где-то вдалеке гремел гром. Остановившись наконец у аптеки, они выбрались из грузовика. Магазин освещался слабо и они не сразу нашли на витрине презервативы.
– Видала, когда я последний раз ими пользовался, хватало фантазии выпускать только два вида. А теперь – на любой вкус. Хочешь что-нибудь необычное?
– Да нет, ну что ты Бен, – Иден, смутившись, уткнулась в его плечо.
Бен уловил ее смущение и сказал:
– Ладно, подожди в магазине, я мигом.
Она наблюдала за тем, как Бен оплачивает покупку в кассе. Бесспорно, он был красив, но какой-то особой, суровой красотой, совершенно не похожей на красоту Майкла. Молодой кассирше по роду профессии приходилось быть вежливой и обходительной со всеми клиентами, независимо от того, что они покупали. Бен перекинулся с ней парой слов и оба весело засмеялись. Он покупал презервативы, какие могли быть разговоры? Как хорошо, что она решила подождать в машине.
Презервативы. Господи. Последний раз она их видела будучи старшеклассницей. Иден вспоминала, как ждала у аптеки какого-нибудь Текса или Вила, и все, что за этим следовало. Как часто она врала Лу и Кайлу, проверяя, сильно ли они ее любят, как часто не слушалась их советов.
Бен распахнул дверь и выбежал из аптеки, жонглируя легеньким свертком. Иден улыбнулась, мало приятные воспоминания как-то сразу поблекли.
Где-то на полпути Бен стянул с себя футболку и бросил на сиденье. Он вел машину одной левой, а правой ласкал Иден грудь. Капли дождя застучали в окно, опять послышались раскаты грома, на этот раз уже рядом.
Пошла извилистая и ухабистая дорога, поэтому Бену пришлось взяться за руль двумя руками. Потом он притормозил на повороте и стал нащупывать на ее спине застежку лифчика.
– Она спереди, – подсказала Иден. Он расстегнул лифчик, поцеловал ее, играя с грудями, потом они поехали дальше.
В кабине Иден чувствовала себя словно в бане. У Бена по груди катился пот, а когда он ласкал ей грудь, огонь будто обжигал ее кожу. Иден вспомнила их первую встречу.
– Окна запотели.
Они тяжело дышали, он целовал ее соски, а она потянулась рукой к застежке его джинсов, пальцы ощутили приятную твердость.
Бен свернул в лес, и машина резко остановилась.
– Что ты делаешь?
– До дома еще семь миль. Не знаю как ты, но я хочу тебя прямо здесь и сию минуту…
Когда они вышли из машины, шел теплый летний дождь. Бен бросил кусок какой-то материи прямо в траву. Движения его были торопливы, как будто случилась авария. Она обняла его, и они вместе упали на траву. Он снял с нее футболку, высвободил грудь из расстегнутого бюстгальтера. Он лихорадочно спустил до колен ее шорты, затем так же быстро расстегнул свои брюки.
Она нетерпеливо его целовала. Рука его скользнула с груди на живот, потом Иден сама повела ее еще ниже.
– Ты промокла.
– Знаю, – она чувствовала, как кровь прилила к низу живота.
– Подожди-ка.
Она слышала, как он достал презерватив, но ничего не видела в темноте. Потом он обхватил руками ее колени и неторопливо стал целовать ее между ног. Она запустила пальцы в его волосы и приподняла бедра, чтобы ему было удобней.