Дождь хлестал ей в лицо, стекал на живот. Потом Бен крепко обнял ее, приподнялся и вошел в нее. Это случилось так быстро, что ей захотелось повторить все еще и еще.
Она забилась в его объятиях.
– Спокойно, маленький, – сказал Бен, делая равномерные, глубокие толчки, – тебе хорошо?
– Да.
Где-то рядом сверкнула молния, и угрожающе загремел гром, казалось, сотрясалась вся земля. Руками Бен поддерживал ее за плечи, потому что временами она выходила из ритма, охваченная страстным желанием. Последние несколько толчков, глубже и глубже, у него перехватило дыхание, он задрожал и тихо опустился на нее. Иден жадно глотала теплый сырой воздух, потом скользнула рукой по его спине. Бен шепнул ей на ушко:
– Тебе действительно катастрофически не достает страсти, Иден.
Она рассмеялась, он приподнялся на локте и поцеловал ее.
– Это было так необычно. Я думал, ты испугаешься молнии.
– Нет, во мне самой будто молния сидела. Иден прикоснулась кончиками пальцев к его губам. Он взял ее ладонь и поцеловал. Теперь Иден уже не сомневалась: она не ошиблась, отдавшись этому человеку.
– Хочешь, прими сначала душ, – предложил Бен, когда они подъехали к дому, – я подыщу тебе во что переодеться. Иден зашла в крошечную ванную, где еле хватало места развернуться. Бен постучал и подал ей полотенце. Иден включила душ и задернула занавеску. Нежась под теплой водой, она рассматривала огромного черного паука, сидевшего в своей паутине в углу на потолке.
– Только не трогай Шарлотту. Она моя соседка. Живет здесь с тех пор, как я переехал, – предупредил ее Бен.
Поэтому, пока Иден мылась, она глаз не спускала с паука: как все женщины, Шарлотта ревнива.
Иден почистила зубы, выдавив немножко пасты на палец. Потом она заметила на раковине пузырек с пилюлями валиума, прописанные Бену Александром, наверное, его братом. Должно быть двадцать пилюль. Иден высыпала их на руку и посчитала: ровно двадцать, значит, он не притронулся к этому специфическому лекарству. Бедняга, сколько же всего пришлось ему пережить!
– Ты хочешь вылезать? – раздался голос Бена.
– Да, да. Уже иду, – она торопливо высыпала пилюли обратно в пузырек.
– Ты замечательно выглядишь, – отметил Бен, когда она наконец открыла дверь ванной.
Бен дал ей черную футболку, в которой она выглядела очень сексуально. Голубые шорты были ей велики и болтались на талии.
– Как насчет того, чтобы перекусить?
Она посмотрела на часы. Почти десять. Ей действительно хотелось есть.
– Согласна.
– Могу предложить тебе бутерброды с горячими сосисками и тушеную фасоль.
– Я все приготовлю, иди в душ.
– Ты останешься ночевать?
– После такого ужина?
– Он улыбнулся.
– Прошу тебя.
– Ну хорошо, только я должна позвонить Лу и Кайлу.
– Может, мне лучше им позвонить?
– Нет, иди в душ.
На кухне было хоть шаром покати. На полке у плиты стояла пара банок супа, немного рису и геркулесовые хлопья, в холодильнике – пучок зеленого лука, сосиски, молоко, несколько бутылок вина и апельсинового сока. Она выложила на сковороду три бутерброда с сосисками, вылила в кастрюльку фасоль и поставила на плиту. Иден посмотрела на зеленый телефон. Что плохого Кайл и Лу могут сказать в адрес Бена? Это же не прежняя ее партия. Лу подняла трубку.
– Привет, Лу. На улице такая гроза. Я переночую здесь, – с минуту Лу молчала.
– Ты у Бена? – наконец спросила она.
– Да.
– Но гроза уже кончается.
– Я хочу остаться, – Иден вертела шнур в руках. Лу вздохнула.
– Поступай как знаешь, как лучше для тебя. Подожди, пока Кэсси станет женщиной. Ты все равно будешь переживать за нее, вот увидишь.
– Мне так здесь хорошо.
– Так и должно быть, милая.
ГЛАВА 25
Было еще темно, когда Бен услышал тяжелое дыхание Иден.
– Что с тобой?
– Опять кошмары, – ответила она. Он обнял ее за плечи:
– Тебе лучше прилечь.
– Я не могу спать. Давай включим свет.
Он включил лампу, Иден забралась глубже под простыню и огляделась. Ее взгляд следовал от предмета к предмету, будто она старалась установить для самой себя, где она и с кем. Она очень напоминала Бену Блисс, которой тоже иногда по ночам снились плохие сны, и она просыпалась. Тусклый свет лампы странно оттенял ее лицо, на лбу виднелись морщинки – признаки возраста, скрытые под гримом, они были недоступны для зрительского глаза. И только самым близким людям было позволено их видеть.
– Что тебе приснилось? Расскажи, – он погладил ей спину, на которой выступили капельки пота.
– Здесь, в Вирджинии, я вижу все время один и тот же сон.
– Какой же?
– Мне снится Лу, – она покачала головой, улыбнулась. Постепенно сон как-то рассеялся и уже не так отчетливо стоял перед глазами, – не могу я об этом говорить.
Ну что ж, он не собирается выпытывать ее секрет.
– Мы можем спать с включенным светом, – он уложил ее на подушку. Хотя в комнате было невыносимо жарко, она дрожала и куталась в простыню.
– Ты нормально себя чувствуешь? – спросил Бен.
– Я отдалась тебе.
– Ну да, – согласился он озадаченно.
– Я не имею в виду физически, – Иден взглянула на него совершенно честно, – наверно, я рассказала тебе слишком много, я открылась тебе такой, какая я есть в действительности. Мне всегда страшно выплескивать душу перед кем-нибудь. Но ведь тебе можно доверять? Ведь с тобой мне ничего не угрожает?
– Да, конечно, – ответил Бен и почувствовал: словно кусок застрял в горле. Он-то как раз не думал, что Иден рядом с ним в безопасности, Иден вздохнула и прильнула к нему:
– Обними меня, Бен.
Когда он опять проснулся через некоторое время, уже светало, солнечный свет постепенно проникал в комнату. Иден спала в его объятиях. Он очень проголодался. Кайл будет опять сердиться на него и правильно сделает – он опять ничего ей не рассказал.
Бен чувствовал приятную теплоту ее тела. Иден потянулась, словно кошечка, открыла глаза и взглянула на него, одарив его очаровательной улыбкой, которая говорила: «Я всю жизнь мечтала проснуться ранним утром именно в этой комнате и именно рядом с тобой».
– Ты не против того, чтобы отправиться со мной в Калифорнию?
– Ну, конечно! Я ведь отныне твой раб, самый послушный мальчик на свете.
– Кроме шуток. Бен поцеловал ее.
– Мне надо с тобой поговорить. Она приложила пальчик к его губам:
– Не хочу ничего слышать, – он с облегчением подумал, что постель действительно не самое подходящее место для таких разговоров. Она села, прикрывая простыней грудь и усмехнулась:
– Мы перебуравили тебе всю постель. – Простыня выскочила из матраса и морским узлом обвивала их ноги. Ночью, когда они занимались любовью, надломилась одна из ножек кровати, но они, увлеченные, не придали этому значения. У Бена давно не было такой ночи.
На лице Иден теперь не было заметно никаких признаков возраста или усталости. Кожа была мягкой и шелковистой, солнце золотило белые ресницы. Иден перестала придерживать простыню руками и та легко сползла ей на колени. Он наблюдал, как набухают ее соски, был готов заняться с ней любовью опять, именно сейчас, на рассвете. Он уже открыл было рот, чтобы сказать ей об этом, но вовремя остановился. Он понял, что сегодня у них уже ничего больше не получится – он слишком устал. Кроме того, было совершенно ясно, что он основательно и, видимо, надолго попал в сети этой женщины.
Вдруг Иден прильнула к нему, и он ощутил приятную тяжесть ее груди. Надо было рассказать ей обо всем вчера вечером. Она погладила его пенис, но его это не возбуждало. Как же ей обо всем рассказать?
– Думаю, что он просто устал – извини.
– Нет, это ты меня прости, я не хочу показаться слишком жадной.
Он поднялся и направился в душ, стараясь не смотреть на нее. Он, казалось, вот-вот расплачется. «Я отдалась тебе». Господи! Он не имел права требовать столь много.
Когда он вернулся в комнату, Иден уже сидела, одевшись, на краю кровати с пустым пакетом из-под апельсинового сока в руке. Она встревоженно спросила:
– Ты сердишься?
– Да нет же, – он обвязал полотенце вокруг бедер, – я влюбился в тебя.
Слезы навернулись у нее на глазах.
– О, Бен!
– Но нам крайне необходимо поговорить о моем разводе.
– Ладно.
– Почему бы нам не пойти сегодня куда-нибудь пообедать? – неплохая идея, он мог бы пригласить ее в ресторан.
– Давай. Но только на этот раз я тебя угощаю. Ты уже угощал меня вином и тушеной фасолью.
Иден было жалко Бена, и она невольно старалась стать его покровительницей. Он вспомнил, что в его бумажнике осталось только четыре доллара, и ярость закипела в нем.
– Я не хочу так больше жить! – он схватил стакан и запустил его в стенку, тот разлетелся на тысячи маленьких кусочков.
Иден встала и крепко обняла его.
– Ну-ну, Бен, все будет хорошо.
Он дрожал, дыхание было прерывистым:
– Прости, Иден. Иногда я боюсь самого себя, я не узнаю себя.
– Бен, дело не в деньгах, – покачала головой Иден. Бен выпустил ее из своих объятий, засунул руки в карманы:
– Иден, неважно, в каких мы с тобой отношениях в будущем, я хочу сказать тебе «спасибо» за сегодняшнюю ночь. Я давно не чувствовал себя таким счастливым.
– Ты говоришь так, будто все должно вот-вот кончиться.
– Думаю, это придется решать тебе.
Бен встретился с Кайлом на месте, где велись раскопки, почти в одиннадцать. Тот спустился по лестнице в котлован, где работал Бен, перевернул ведро и сел. У Бена что-то сжалось в груди: Кайл пришел сюда не работать. Он повернул к Кайлу:
– Поздравляю. Ты собираешься мне кое-что сказать?
– Насчет января. Мне пора написать Карлу Петри. Ему нужны еще люди, там, во Флориде.
Бен нахмурился, он ждал, что Кайл заведет разговор об Иден. «А что, если мне сказать, что я попытаюсь начать поиски поселений в Калифорнии, с тем, чтобы быть рядом с Иден».