Буквально накануне войны в результате чрезвычайных мер и авралов удалось укомплектовать несколько десятков «легальных» и нелегальных резидентур за рубежом, направив в них более двухсот работников. Разведка, словно таинственная птица Феникс, буквально восстала из пепла, восстанавливались прерванные связи с агентурой, приобретались новые источники. Из резидентур вновь потек все более крепнувший ручеек политической, военной и научно-технической информации. И все-таки в результате репрессий 30-х годов разведке был нанесен колоссальный ущерб, и лишь к концу 1944 года ценой огромных усилий это положение удалось исправить.
В 1940–1941 годах было расширено число ведомств прикрытия. Кроме посольств и торгпредств стали использовать отделения ТАСС, Интурист, ВОКС. «Легальные» резидентуры в Англии, США, Китае, Иране, Турции, Швеции, Афганистане, Японии и Болгарии (в первых пяти странах действовало по нескольку «легальных» резидентур) получили дополнительные свежие кадры сотрудников. Руководство разведки понимало — надо спешить, время поджимало.
В этот период (положение несколько изменилось к концу 40-х годов) резидентуры имели слабую материально-техническую базу: средств на приобретение мебели не выделялось, приходилось «договариваться» об этом с послом и завхозом, не все резидентуры имели радиоприемники, не хватало пишущих машинок, и их обычно заимствовали в учреждениях прикрытия. Из обязательного инвентаря можно упомянуть еще фотоаппаратуру — «лейку», набор линз, фотоувеличитель. Автомашиной располагал, как правило, только резидент, и на ее содержание выделялись ограниченные средства. Как вспоминают ветераны, для проведения ответственных мероприятий часто приходилось «реквизировать» личные автомашины послов. По крайней мере, они не разваливались в самый ответственный момент операции по связи с агентом или отрыву от наружного наблюдения.
«Легальные» резидентуры размещались в помещениях секретно-шифровальных отделов посольств или консульств (либо в примыкавших к ним комнатах). В одном помещении обычно располагалась «вся команда» — и резидент, и оперативные работники. В нарушение требований конспирации там обсуждались итоги проведенных или цели предстоящих мероприятий. Нередко за одним столом, особенно в «почтовые дни», работало по два-три сотрудника. Остальные дожидались своей очереди. Может быть, именно поэтому немногословен, почти телеграфен стиль отчетов военной поры, стиль тогдашних резидентур.
Не секрет, что руководство Советского Союза часто экономило на внешней разведке, ограничивая ее жесткими финансовыми рамками. Но «самая недорогая разведка в мире» творила чудеса. Ее «секретным оружием» во все времена были люди — кадровые работники, самоотверженные, забывавшие о себе и семьях, отдававшие себя «ненормированной» службе и долгу бесповоротно. И эти известные и безымянные разведчики делали все возможное и невозможное, чтобы советское правительство не оставалось незрячим в самые ответственные периоды войны.
Перед разведкой с «легальных» позиций были поставлены следующие задачи: наладить работу по выявлению военно-политических и других планов фашистской Германии и ее союзников; выявить истинные планы и намерения наших союзников, особенно США и Англии, по вопросам ведения войны и отношения к СССР; вести разведку в нейтральных странах, чтобы не допустить их перехода на сторону стран «оси», парализовать в них деятельность гитлеровской агентуры и организовать разведку с их территорий против Германии и ее союзников; осуществлять научно-техническую разведку в развитых капиталистических странах в целях укрепления военного и экономического потенциала СССР.
Каждая легальная резидентура получала свое конкретное задание. Ветеран-разведчик А. С. Феклисов написал в своих мемуарах «За океаном и на острове», что Сталин, принимая перед отъездом в США В. М. Зарубина, определил для резидентуры следующие задачи: следить, чтобы Черчилль и американцы не заключили с Гитлером сепаратный мир и все вместе не пошли против Советского Союза; добывать сведения о военных планах Гитлера в войне против СССР, которыми располагали союзники; выяснить секретные цели и планы союзников в действительности открыть второй фронт в Европе.
В 1941 году, когда наша разведывательная работа во многих странах только становилась на рельсы военного времени, основную тяжесть по добыче информации несла «легальная» резидентура в Англии. Она состояла всего из четырех оперативных работников (к 1944 году их стало 12), резидентом был назначен уже упоминавшийся д. В. Горский. Резидентура обеспечила Кремлю доступ к секретным документам военного кабинета Англии, к переписке Черчилля с Рузвельтом и другими главами правительств, министра иностранных дел Идена с послами, к информационным сводкам английской разведки. Среди агентов была знаменитая кембриджская «пятерка». Очень ценные источники имелись в эмигрантских кругах в Лондоне. Они держали нашу разведку в курсе переговоров Черчилля и Идена с польским эмигрантским правительством, с югославским королем Петром и премьером Шубашичем, чехословацким президентом Бенешем. Подсчитано, что лондонская резидентура в начальный период войны добыла приблизительно 8 тысяч документов по политическим вопросам, 127 — по экономическим, 715 — по военным, 51 — о деятельности разведорганов Англии и других государств.
Условия работы в Лондоне были по-настоящему прифронтовые: эскадрильи Геринга (а потом и ракеты-снаряды ФАУ) безжалостно обрушивались на английскую столицу, и очень часто оперработник, приходя на явку за очередной партией документальных материалов, обнаруживал там только дымившиеся развалины, пожарные и санитарные автомашины, усиленное полицейское оцепление…
И тем не менее, несмотря на ценность добытых в Лондоне и других резидентурах разведывательных материалов, они не вполне удовлетворяли Ставку Верховного Главнокомандования. От внешней разведки требовался более масштабный подход к освещению событий, их подоплеки и перспективного развития. Наверное, именно эта неудовлетворенность и находила отражение в письмах Центра, направлявшихся в «легальные» резидентуры в 1941–1943 годах. Преобладал, как пишет один из исследователей, «ярко выраженный критический подход в оценке их работы». Мой отец вспоминал, что, добиваясь эффективности в разведработе, борясь с самоуспокоенностью некоторых разведчиков, нужно было поддержать их и дружеским советом, поощрять их за несомненные показатели в работе. А этого часто не хватало Было не до сантиментов…
Важное значение для разведки имели мероприятия руководства страны (ГКО СССР) по улучшению работы разведывательных органов Советского Союза за рубежом осуществленные в 1943 году. В постановлении ГКО от 5 июня 1943 года отмечалось, что в деятельности разведорганов существуют дублирование усилий по некоторым вопросам, распыление сил и средств на решение второстепенных задач. Постановление четко разграничивало функции ГРУ Красной Армии, Разведывательного (Первого) управления НКГБ СССР и РУ Наркомата ВМФ СССР.
На РУ НКГБ возлагалось ведение политической разведки в целях получения сведений о внешней и внутренней политике иностранных государств, их политическом и экономическом положении, политпартиях, группах и общественно-политических деятелях, достижениях и новинках в области науки и техники, данных об эмиграции и т. д.
Основное внимание разведка по-прежнему должна была сосредоточивать на работе против Германии, Японии, Италии и оккупированных ими стран. «Легальные» резидентуры, наряду с разведывательной работой по месту своего пребывания, должны были вести разведку против одной или нескольких воюющих стран. Одновременно ставилась задача по усилению разведработы в Англии, США и Турции. Для разведки с «легальных» позиций намечалось еще шире, чем прежде, использовать советские организации за границей, активнее направлять кадровых разведчиков в составе различных делегаций, закупочных комиссий и в качестве представителей в международных организациях.
«Легальным» разведчикам было рекомендовано вступать в различные иностранные клубы и общества для заведения связей и не ориентироваться только на приобретение источников из левопрогрессивных кругов. Необходимо отметить, что ценная агентура вербовалась в основном на идейно-политической основе, главным условием которой являлась антифашистская настроенность кандидата. Вербовочные разработки проводились в ускоренном режиме, в форме прямого предложения. Острая нехватка времени у оперработника порой приводила к упрощенчеству, отказу от неторопливых классических форм работы.
Во время войны наши «легальные» резидентуры наибольшего успеха добились в союзнических странах, что объясняется благожелательным, как правило, отношением к советским работникам (особенно до сталинградского перелома в войне). Известно, однако, что многие так называемые нейтральные страны, например, Швейцария, Турция, Иран, оказывали значительную помощь фашистской Германии поставками стратегического сырья и продовольствия. Они были уверены в победе нацистов, хотя и не решались вступить в войну на стороне третьего рейха.
Разведка внесла немалый вклад в решение задачи по недопущению вступления этих государств в войну на стороне Германии. Разведка своевременно добывала ценные сведения о планах и намерениях правящих кругов в нейтральных государствах, что позволяло советскому правительству корректировать свою политику по отношению к ним, а в определенной степени и противостоять германской дипломатии в этих странах.
Одной из таких резидентур была стокгольмская. Известная разведчица Зоя Рыбкина (Воскресенская), автор интереснейшей книги воспоминаний, писала: «Советская разведка в Швеции имела своей основной задачей собирать информацию о политическом и экономическом положении Германии и ее военных планах. С этой целью наша разведка создала несколько опорных пунктов разведывательных групп. В портах Норвегии действовала группа Антона. На севере Швеции, в приграничной полосе с Финляндией наша агентурная группа регистрировала переброску в Финляндию немецкой военной техники и воинских частей. В южных портах Швеции другая агентурная группа наблюдала за взаимными германо-шведскими поставками».