[133]. Если же вторая кошка не поднимает хвоста, а первая чувствует себя достаточно осмелевшей, она всё же может приблизиться, но окольными путями. Если вторая при этом разворачивается и уходит, то первая может изредка мяукать, привлекая её внимание — один из тех редких случаев, когда бродячая кошка мяукает. Но обычно она опускает хвост и уходит в другом направлении, видимо, рассудив, что вторая кошка не настроена на дружелюбный лад. Неуверенность может стоить риска. Моя исследовательская команда зафиксировала несколько случаев, когда кошку, которая двигалась в неправильном направлении и даже с поднятым вертикально хвостом, прогоняла другая, обычно более крупная кошка, желавшая побыть в одиночестве. Тем не менее подобные наблюдения не доказывают, что вертикально поднятый хвост является сигналом. Так, возможно, происходит, когда встречаются два дружелюбно настроенных кота, для которых этот знак не несёт никакого смысла. Чтобы отделить знак в виде поднятого вертикально хвоста от всех других возможных знаков, которые используют реальные кошки с целью показать свои намерения, мы вырезали из чёрной бумаги силуэты кошек в реальную величину и приклеили их к плинтусу дома, где жила кошка. Когда живущая в этом доме кошка видела силуэт с вертикально поднятым хвостом, она обычно подходила и обнюхивала его. Когда силуэт был с горизонтально поднятым хвостом, она отступала[134].
Сигнал в виде поднятого вертикально хвоста, скорее всего, начал формироваться одновременно с началом процесса одомашнивания. Именно так котята приветствуют свою мать. Взрослые особи других видов кошек поднимают хвосты, только когда собираются выпустить струю мочи, просто в целях гигиены. Некоторые особи Felis lybica, живущие в зоопарках, поднимают хвосты, когда собираются потереться о ноги смотрителей, но у них, по всей видимости, в роду были домашние кошки. Взрослые особи других подвидов Felis lybica не поднимают хвосты для приветствия, но их котята делают это, когда подходят к своей матери. Никто из специалистов не проверял, имеет ли это какое-то значение для самой матери, поэтому мы не знаем, используют ли котята такую позу в качестве сигнала или это происходит у них случайно. Таким образом, самой правдоподобной версией является то, что поза с вертикально поднятым хвостом эволюционировала в сигнал во времена ранних этапов одомашнивания. Это потребовало двух главных изменений в поведении кошек: во-первых, взрослые кошки должны были повторять позу котят с вертикально поднятым хвостом, приближаясь к другим кошкам[135], во-вторых, другие кошки должны были инстинктивно распознавать, что кошка с поднятым хвостом не представляет для них угрозы. Когда оба эти изменения произошли, данная поза эволюционировала в сигнал, позволив взрослым кошкам жить в непосредственной близости друг от друга с меньшим риском поссориться[136].
После того, как сигнал, что обе кошки с поднятыми хвостами готовы к контакту, закрепился, происходит одно из двух. Причём зависит это, видимо, и от настроения обеих кошек, и от существующих между ними отношений. Если кошки в этот момент заняты ещё каким-то делом и/или одна из них значительно старше и крупнее другой, они обычно подходят лицом или боком друг к другу. Затем, держа хвосты вертикально, они входят в тесный физический контакт и трутся друг о друга головами, боками или хвостами (или, комбинируя всё вместе), а затем расходятся и продолжают заниматься своими делами. Время от времени это делают две любые кошки из одной группы, но, как правило, именно так самки приветствуют самцов, а молодые кошки обоих полов — самок.
Точное значение этого ритуального процесса потирания друг о друга до сих пор неясно. Сам по себе физический контакт может укреплять дружбу между двумя сторонами и, таким образом, удерживать всю группу вместе — ритуал, который противоречит природной склонности кошек воспринимать других особей как соперников, а не как союзников. Кроме того, когда кошки трутся друг о друга, они неизбежно обмениваются своим запахом, так что неоднократное потирание может способствовать накапливанию «семейного запаха». Известно, что некоторые из плотоядных родственников кошек обмениваются своим запахом с помощью ритуалов потирания: например, барсуки из одной норы создают «клановый запах», когда трутся нижней частью спины друг о друга — так они обмениваются запахом подхвостовых желёз[137]. Возможно, кошки ненамеренно обмениваются запахом, когда трутся друг о друга, иначе бы они концентрировались на таких частях тела, как железы в углах рта, которыми они помечают заметные предметы на своей территории. Но обычно они этого не делают. А значит, ритуал потирания носит преимущественно тактильный характер — своеобразное подтверждение доверия друг к другу, и в будущем он уменьшит вероятность раскола в группе.
Ещё одним способом социального обмена, который может следовать за обменом приветствиями, является чистка тела друг друга, или аллогруминг. Кошки много времени уделяют чистке шерсти, поэтому совсем не удивительно, что, когда две кошки лежат рядом, они часто чистят и вылизывают друг друга. Кроме того, они могут чистить партнеру макушку головы и область между плечами. Это те участки, которые труднее всего вычистить самостоятельно даже самой гибкой кошке. И всё же это возможно, так как в отсутствие помощника кошки моют данные участки с помощью запястий, а потом вылизывают сами запястья. Все кошки также прибегают к этому способу, чтобы помыть рот после еды.
Согласно одной теории аллогруминг — абсолютно случайный акт: двe сидящие рядом кошки моют те участки шерсти, у которых самый несвежий запах, не обращая внимания на то, что эти участки принадлежат другой кошке. Однако мы знаем, что у многих других животных аллогруминг имеет глубокое социальное значение, особенно у приматов, у которых он способствует образованию пар, союзов и восстановлению семейных уз после недавних ссор. У кошек аллогруминг играет, по-видимому, ту же роль, что и взаимное потирание друг о друга — скрепляет дружеские отношения. Эту идею подтверждает наблюдение, что внутри крупных групп кошек, состоящих из более одного семейства, аллогруминг происходит преимущественно между родственниками[138].
Есть даже некоторые свидетельства того, что аллогруминг снижает конфликтность. В искусственно созданных колониях, таких как приюты для кошек, агрессии среди кошек встречается меньше, чем это можно было бы ожидать от неродственных особей, вынужденных жить вместе. И, самое главное, аллогруминг среди этих кошек — распространенное явление. Более того, самые агрессивные кошки часто больше других заняты чисткой тела партнёра: вероятно, таким способом они «извиняются» за вспышки гнева. В свою очередь кошка, которая позволяет себя чистить, делает так потому, что она помнит о том отрицательном опыте, когда накануне та же кошка напала на неё, а процесс мытья намного приятнее укусов. Такое объяснение подразумевает, что аллогруминг — своеобразная альтернатива агрессии или доминированию, когда одно животное контролирует действия другого.
Либби ухаживает за Люси
Иерархия доминирования
Некоторые учёные склоняются к тому, что кошачьи сообщества действительно построены в соответствии с иерархией доминирования, где более крупные, сильные, опытные и агрессивные кошки довлеют над теми, кто меньше, моложе или пугливее. Понятие доминирования долгое время применялось в отношении домашних собак и их предка серого волка, но недавно стало источником активных споров. Большинство биологов пришли к единодушному мнению, что, несмотря на то, что иногда группы собак (и волков) могут выстраивать и поддерживать иерархии с помощью агрессии и запугивания, действуют они так исключительно в крайних случаях, когда естественные способы завязать дружеские отношения не сработали[139].
У кошек, как и у собак, формирование иерархии доминирования может быть результатом внешних довлеющих факторов. Социальное напряжение нарастает, когда неродственные друг другу кошки вынуждены жить вместе либо в одной из крупных колоний, образованных вблизи крупных источников пищи, например, в рыбацких деревнях, либо в одном доме, получая еду в разное время и из разных источников. Подобной иерархии не встретишь в маленьких, состоящих из одной семьи колониях или внутри семейных групп, входящих в состав более крупной колонии.
Кошачье сообщество не так высокоразвито, как собачье. В обществе домашних кошек царит матриархат: каждая ячейка начинается с одной самки и её потомства, и если впоследствии им будет доступен регулярный источник пищи, то дочери этой кошки останутся с ней и после того, как произведут на свет своё собственное потомство, а забота о котятах будет поделена между всеми самками. Такой подход более справедливый и, вероятно, менее высокоразвитый, чем в волчьем сообществе, где молодняк помогает своим родителям выхаживать следующее поколение детенышей, но воздерживаются в тот год от продолжения собственного рода[140]. Более того, в отличие от волчьей стаи, состоящей обычно примерно из равного количества самцов и самок, самцы кошки не помогают самкам выхаживать котят. В некоторых колониях были замечены случаи, когда самки проявляли особую привязанность по отношению к самцу-резиденту — вероятно, отцу их последнего выводка. Таким способом самка, возможно, искала надёжной защиты от нападения на её котят других самцов. Таким образом, типичная маленькая кошачья колония может состоять из матери, её подросших дочерей, их последних выводков котят и одного или двух самцов.
Семейные группы не могут шириться до бесконечности, потому что они неизбежно исчерпают запасы пищи. Примерно с шести месяцев молодые самцы начинают покидать свои колонии, но иногда могут быть приходящими членами, то появляясь, то вновь исчезая на протяжении года или двух лет. Но в итоге они становятся полностью самостоятельными, занимаясь поисками самок в других местах. Это помогает избежать случайного инбридинга. Так как самкам приходится соперничать за территорию и еду, отношения между ними постепенно становятся натянутыми. Любое заметное событие, например, смерть самой старшей самки, может спровоцировать разрыв отношений между отдельными особями. Агрессия в этом случае усиливается, и прежде мирная колония может окончательно расколоться на две и более группы. Членов меньшей группы могут навсегда выгнать с общей территории, а это будет иметь для них серьёзные последствия: в отсутствие ресурсов, которые давала им прежняя колония, им не так просто будет выкормить своё потомство. Поэтому обычно центральная семейная группа сохраняется в течение нескольких лет. Но чем успешнее она становится, тем больше вероятность, что часть её членов женского пола станет в итоге изгоями. Состав центральной группы тоже наверняка будет нарушен — как другими кошками, пытающимися получить доступ к пище и крову, который монополизировала эта группа, так и людьми, которые часто выбраковывают кошек по мере роста их численности. В итоге кошачье сообщество редко остаётся неизменным больше, чем несколько лет подряд.
Несмотря на то, что преимущества сотрудничества не привели к формированию сложного социального поведения, они, тем не менее, способствовали развитию ограниченной социальной коммуникации (поза с вертикально поднятым хвостом, потирание друг о друга и аллогруминг). В отсутствие фактов, доказывающих обратное, мы можем логично предположить, что подобные изменения стали происходить только после того, как кошки начали контактировать с человеком, примерно 10 000 лет назад. И если так, то всё произошло удивительно быстро, но это действительно произошло. И хотя мы обычно представляем себе эволюцию, как процесс естественного отбора, временные рамки которого охватывают сотни тысяч или даже миллионов лет, примеры исключительно быстрого изменения, или «взрывного» видообразования, были обнаружены недавно у диких животных, которые случайно натыкались на новые и, следовательно, неизведанные природные территории. А в результате всего за несколько сотен поколений появлялся совершенно новый вид[141]. Более того, если сигнал «вертикально поднятый хвост» эволюционировал из позы котят в знак, понятный каждой взрослой кошке, тогда это единственный зафиксированный пример нового сигнала, развившегося в результате одомашнивания. Каждый второй описанный домашний вид общается с помощью разновидностей сигналов, который применяли их дикие предки.
Кот оставляет метку
Самцов домашней кошки, в отличие от самок, похоже, почти не коснулся процесс одомашнивания, если не считать их способности привыкать к людям в раннем возрасте. Каждый самец в точности напоминает описанную Редьярдом Киплингом «кошку, которая гуляла сама по себе»[142]. В отличие от львов и гепардов, самцы домашней кошки не образуют друг с другом союзов, сохраняя сопернический дух на протяжении всей своей жизни, которая, как следствие, обычно бывает полна событиями и одновременно довольно коротка. Самки (и стерилизованные самцы) пытаются, если это возможно, избежать встречи друг с другом. Но если встречаются два самца, и никто не желает уступать, то драка между ними может быть жестокой (см. фрагмент «Запугивание и угрозы» на с. 226).
Так как большинство владельцев обычно стерилизуют своих кошек, зрелые самцы стали редкостью в западном обществе. Лишь немногие люди решаются держать их в качестве питомцев, а у тех, кто пытался это сделать, всякое желание пропадало из-за едкости мочи, которую самцы разбрызгивают по саду (или, хуже того, по дому), ран, что наносят им более сильные и опытные самцы, живущие по соседству, и недельных отсутствий, когда они отправляются на поиски готовых к спариванию самок. Основная масса владельцев котов никогда не сталкивается с этими проблемами, получив совет от ветеринара-хирурга стерилизовать котёнка до шести месяцев, пока у него не вырос уровень тестостерона. Самцы, которых стерилизовали в возрасте до года, ведут себя скорее как представители женского, а не мужского пола, и обычно более общительны с другими кошками, совсем как самки в подобных обстоятельствах. Большинство из них будет оставаться дружелюбными по отношению к тем кошкам, которых они знали с рождения (как правило, к своим кровным родственникам, но не обязательно), а некоторые станут ещё более общительными.
Поведение котов позволяет нам понять, как может эволюционировать кошка в наши дни. Главная цель самца — соревноваться за внимание как можно большего количества самок. Как следствие, дикие коты в процессе эволюции стали тяжелее кошек на 15—40 %. То же самое сегодня наблюдается и в отношении домашних кошек: похоже, что процесс одомашнивания почти не повлиял на физические качества кошек.
В действительности, половина генов в каждом новом поколении котят наследуется от отцов. Так как успешным самцам удается в течение жизни спариться со многими самками, те коты, которые оставили после себя больше потомства, сильнее других влияют на следующее поколение. Большинство владельцев нестерилизованных самок позволяют им спариваться с любыми котами в округе, поэтому решение, кто из котов оставит больше всего потомства, принимают сами животные, а не человек.
Тактика, которую используют коты для максимального увеличения своих шансов на успешное спаривание, зависит от того, какое количество самок живёт поблизости. Там, где самки живут не скученно — например, в естественных условиях среди диких кошек и в сельских областях среди домашних кошек, самцы пытаются защищать большие территории, которые пересекаются с участками, где живет максимально возможное количество самок, обычно три или четыре. Даже учитывая тот факт, что самцы крупнее самок, количество доступной пищи на таких обширных территориях значительно превышает их потребности. Но их главной целью является доступ к самкам, а не питание. Вполне естественно, что, если они будут предъявлять права больше, чем на одну самку, на всех самцов самок не хватит: и самцы, и самки рождаются приблизительно в равных пропорциях. Поэтому отдельным самцам (обычно тем, что помоложе) приходится выбирать иную стратегию: бродить по округе, пытаясь найти свободных самок и избегая при этом встречи с теми, кто закрепил за собой определённые территории.
Этот явно сопернический подход неизбежно терпит крах, когда крупные колонии кошек формируются вокруг изобильного источника пищи. И хотя тактика самцов, вероятно, эволюционировала до того, как начался процесс одомашнивания (когда все самки вели одиночный образ жизни и обитали на отдельных территориях) у самцов, похоже, не было особой нужды менять своё поведение после того, как самки начали жить маленькими семейными группами, привлечённые скромными источниками пищи, которые оставались в результате человеческой деятельности. Такая форма взаимоотношений сохраняется по сей день, например, на фермах, где может прокормиться лишь горстка кошек.
ЗАПУГИВАНИЕ И УГРОЗЫ
Когда встречаются два кота-соперника, каждый из них пытается убедить другого отступить, не прибегая при этом к физическому контакту. Кошки слишком хорошо вооружены, чтобы рисковать, вступая в драку, если этого можно избежать. Поэтому они зачастую прибегают к позам, с помощью которых пытаются заставить своего оппонента поверить в то, что они крупнее, чем есть на самом деле.
Каждый кот в данном случае вытянет себя в полный рост, слегка развернётся боком и поставит шерсть дыбом — всё это для того, чтобы в профиль он выглядел как можно крупнее. Конечно же, так как это делают оба кота, то никто не получает никакого преимущества, но это также означает, что каждый из них обязательно продемонстрирует свою мощь в полном объёме. Единственным знаком того, что кот может сильно сомневаться в своей победе, являются отставленные назад уши. Уши очень чувствительны к травмам, возникающим во время драки, и даже у самых успешных самцов могут быть сильно порванные уши.
В то же время каждый самец пытается усилить общий эффект, производя различные громкие звуки, чтобы создать впечатление, что с ним шутки плохи. К ним относятся гортанные завывания и рычание, неистовое шипение и урчание на особо низких тонах. Чем ниже звук, тем больше должна быть гортань, а это означает, что и сам кот крупнее. Обычно такие вокализы продолжаются, даже когда фаза внешнего запугивания закончилась и началась реальная драка.
У кошек, в отличие от собак, нет богатого арсенала визуальных сигналов, и им сложно продемонстрировать свое намерение отступить. Обычно драки заканчиваются, когда одна из кошек убегает, преследуемая победителем. Если ни одна из кошек не хочет драться, то кто-то из них постепенно примет намного менее угрожающую позу, припадая к земле и прижимая уши к голове, а потом попытается медленно отползти, оглядываясь то и дело через плечо, чтобы проверить, не собирается ли его противник атаковать.