Непросто проследить точное географическое место происхождения домашней кошки, ведь если археологические данные неокончательны, то неубедительными являются и полученные на сегодня анализы ДНК.
Это подтверждают исследования диких кошек, проводившиеся в глобальном масштабе, от Шотландии, на севере, до Монголии, на востоке и южной оконечности Африки. Большинство этих явных «диких кошек» имеют ДНК, характерную для домашних кошек, а значит, являются полностью или почти полностью потомками домашних кошек, одичавших впоследствии. У остальных же присутствовали и те, и другие гены. Двадцать три из тридцати шести подопытных диких кошек из Франции были «чистыми» дикими кошками, восемь были неотличимы от домашних кошек, а пять оказались гибридами. Однако применяемые методы достаточно эффективны только при определении заметного «вклада» в родословную: так, к примеру, кот, у которого был только один домашний и пятнадцать диких предков, вероятнее всего, по анализу будет проходить как «чистый» дикий кот.
Учитывая всё вышеизложенное, можно сказать, что в настоящее время во всём мире осталось очень мало абсолютно «чистых» диких кошек Felis silvestris. Минимум тысячелетний контакт дикой и домашней кошки означает, что в родословной фактически каждой кошки, обитающей на свободе, должен быть по крайней мере один гибрид. Рассмотрим, к примеру, такую ситуацию, когда домашние кошки оказались на свободе, и у них к тому же «правильный» тигровый окрас. Когда их сбивает машина или их просто ловят в каком-то заброшенном месте, то таких кошек автоматически считают дикими. И лишь анализ ДНК может показать их истинную принадлежность. С другой стороны, в чистой и незапятнанной родословной диких кошек может вдруг «всплыть» наличие в ней несколько сотен поколений назад домашнего вида.
Для защитников природы, озабоченных сохранением диких кошек в их чистом виде, это нелицеприятная правда. Во многих областях Европы дикие кошки — охраняемые животные, и их намеренное убийство считается преступлением. Бродячие же кошки не имеют такого статуса и могут даже считаться вредителями. Но давайте честно признаем, что бродячая кошка — это кошка, ведущая дикий образ жизни, но произошедшая от домашней. Отличить большинство таких кошек от диких можно по их окрасу, который, как у всех домашних кошек, может быть любым. И как тогда должен работать закон, если не существует быстрого и достоверного способа определить генетическое различие между бродячими и дикими кошками? Самым лучшим ответом, вероятно, будет прагматичный. То есть если кошка выглядит и ведёт себя как дикая, то есть: она охотится, а не собирает падаль, тогда, вероятно, это дикая кошка или её ближайшая родственница.
Более того, сейчас уже мы можем идентифицировать самых чистых диких кошек с помощью анализа ДНК из образцов всего нескольких волосков шерсти. Таким образом, каждая кошка может получить особый защищённый статус, подтверждающий, что она не какая-то «похожая на домашнюю» кошка.
Эта почти всемирная гибридность кошек затрудняет возможность определить источник происхождения домашней кошки — затрудняет, но не отменяет такой возможности. Но в каком бы месте ни зародился их род, все дикие кошки в этом самом месте должны иметь ДНК домашней кошки. По прошествии приблизительно 4000 лет совместного существования и предполагаемого скрещивания друг с другом каждая кошка станет носителем разной пропорции генов дикого и домашнего животного. Но при этом кошки будут неотличимы друг от друга (если не считать пятнадцати-двадцати пока ещё не установленных генов, которые определяют, пойдёт ли кошка на контакт с человеком, или нет. И это свойство по определению должно отличать домашнюю кошку от дикой)[22]. К сожалению, по причине беспорядков, которые происходят сейчас на Ближнем Востоке и на севере Африки, специалистам сложно добыть достаточное количество образцов ДНК диких кошек из Плодородного полумесяца и северо-восточной Африки с целью проверить эту гипотезу до конца. В наиболее полном исследовании, имеющемся на данный момент, представлены образцы ДНК представителей всего двух колоний кошек, обитающих на юге Израиля, а также трёх отдельных кошек из Саудовской Аравии и одной из Объединённых Арабских Эмиратов. Нет образцов из Ливана, Иордании, Сирии или Египта[23], нет даже из Северной Африки. Так что даже кошки из Ливии, которые дали название подвиду lybica, до сих пор окончательно не классифицированы. Таким образом, пока не будет достаточной информации о ДНК кошек из всех этих регионов, невозможно использовать генетические данные, чтобы точно сказать, где начался процесс одомашнивания.
Но судя по разнообразию ДНК современных кошек, мы всё же можем предположить, что была одомашнена не одна, а несколько популяций кошек, питавшихся падалью. И эти процессы одомашнивания могли происходить примерно в одно и то же время. Но всё же, вероятней всего, это случилось с разрывом в сотни или даже тысячи лет. Также можно обоснованно утверждать, что процессы одомашнивания не затронули Европу, Индию или Южную Африку. Напротив, мы найдём следы ДНК диких кошек из этих регионов у современных домашних кошек. Но учёным ещё предстоит узнать, где именно произошли эти трансформации: в западной части Азии и/или на северо-востоке Африки.
Используя доступную информацию, мы можем взять за основу убедительный сценарий, а именно: что кошки сначала были приручены с целью истребления грызунов в одном месте, вероятно, на Ближнем Востоке. Таким образом, скорее всего это была область, населённая натуфийцами. Но они были не единственной культурой, начавшей молотить зерно в той части света. Намного раньше, примерно 15 000 лет назад, на территории современного Судана и южного Египта в постоянных поселениях жили представители каданской культуры, которые собирали крупные урожаи диких зерновых. Однако спустя приблизительно 4000 лет после целого ряда разрушительных наводнений в долине Нила на их место пришли охотники-собиратели. А это означает, что если первые приручили своих местных котов защищать амбары, то эта практика могла кануть в Лету, так как их культура была уничтожена. Примерно в тот же период и в том же регионе, только севернее, в долине реки Нил жившие там мушабийцы самостоятельно (как полагают учёные) разработали технические приёмы, которые в итоге привели к возникновению сельского хозяйства, включая хранение продовольственных запасов и культивацию фиговых деревьев. И опять же, они вполне оправданно могли приручить диких кошек охранять свои хранилища. Приблизительно 14 000 лет назад часть мушабийцев покинула Египет и направилась на северо-восток, в Синайскую пустыню, где они смешались с местными кебарийцами и стали натуфийцами[24]. Эти мигрирующие мушабийцы, вероятно, жили как кочевые охотники-собиратели. Однако вполне вероятно, что даже если у них не было необходимости или возможности взять с собой своих прирученных кошек, они, тем не менее, принесли с собой устную традицию о пользе кошек, которую впитала в себя натуфийская культура.
Но даже если мы наделим натуфийцев званием единственной культуры, где впервые были одомашнены кошки, генетическое разнообразие современных кошек говорит о том, что процесс одомашнивания должен был происходить не в одном месте. Дикие кошки из любого отдельно взятого места обычно генетически похожи, потому что они территориальные животные и редко мигрируют. Обмен генами между разными регионами — очень медленный процесс. Причём медленным он был до последнего времени, пока в него не вмешался человек. Известно, что домашние кошки демонстрируют прекрасную способность и желание спариваться с представителями других подвидов Felis silvestris. Даже с теми, которые, как шотландский дикий кот, стали генетически отличными от других кошек. А произошло это по причине их длительной (десятки тысяч лет) изоляции от диких предков домашней кошки, обитавших на Ближнем Востоке. Несмотря на их идеальную способность размножаться самостоятельно, в наши дни котята, рождённые от таких связей, по какой-то причине редко становятся домашними питомцами. И чаще всего, те, кто выживает, принимают дикий образ жизни. Можно предположить, что у этих гибридов существует некая генетическая несовместимость, которая сдерживает проявление тех генов, что отвечают за способность контактировать с людьми. Очевидно, что между первыми домашними кошками и окружавшими их дикими кошками такой несовместимости не существовало.
Когда люди начали брать с собой кошек, отправляясь в путешествия, они встречались с местными дикими кошками, принадлежавшими к подвиду lybica, ассимилируя их гены. В отсутствие биологического барьера для спаривания прирученные самки наверняка отвечали на ухаживания своих диких собратьев. Иногда, как в случае с шотландскими котами, родившиеся котята наследовали гены своих отцов и становились неприручаемыми. Но бывали случаи, когда котята могли легко идти на контакт с человеком и оставались жить с матерью, смешиваясь с популяцией домашних кошек. Однако это не объясняет всего генетического многообразия современных кошек, так как данный процесс обеспечивает лишь новый генетический материал, привнесённый самцами диких кошек. Конечно же, домашние кошки являются носителями признаков множества поколений диких самцов, но также и примерно пяти различных диких самок; причём можно сказать с определённой долей уверенности, что каждая из них могла обитать либо на Ближнем Востоке, либо в Северной Африке[25]