– Потому что я виноват перед ними, – не сразу, с трудом, превозмогая боль, произнес Роман. В следующую секунду стало полегче, боль отпустила так же внезапно, как и наступила. Главное, чтобы подобного не случилось во время ближайшего выступления перед публикой! Уж очень не хотелось подвести людей, да и раскрывать свою тайну тоже не хотелось. То, что он смертельно болен – не должно никого беспокоить. Он продолжил: – Это мои дети, но я так и не был им отцом. Я должен искупить свою вину перед ними.
– А я?
– Алиса, ты взрослая женщина, ты в состоянии о себе позаботиться. У них только эта дурочка, их мать… Мне страшно оставлять их на нее.
– Но мне, мне на что потом жить? Где жить, главное?! Ты ведь даже этот дом собираешься им отдать!
– А кому мне оставлять дом, как не детям… – пробормотал Роман. – Это мой долг. Я так виноват перед мальчиками… Ты думаешь, я их люблю? Нет. Совсем нет. Они меня пугают. Они мне неприятны даже. И вот это страшно… Именно поэтому я должен им все оставить, потому что никак иначе я не смогу искупить своей вины. Ты меня понимаешь, детка? Ты ведь всегда меня понимала… Ты моя Прекрасная Дама… Не превращайся, пожалуйста, в злую ведьму, – попытался улыбнуться Роман.
– Я тебя понимаю, – ответила жена. – Но я тоже должна кое-что сделать. Я собираюсь подать на развод. И на раздел имущества. Если ты не успеешь умереть к тому моменту, как я все оформлю, то я получу половину.
Роман от изумления открыл рот, он даже не смог контролировать себя в этот момент. Это чудовище, стоящее напротив, – его жена?! Разве это – Алиса?
– Но это не твой дом. Не твои деньги, – прошептал Роман. – Это я все заработал, это мой труд сюда вложен…
– Не только твой труд, но и чужие деньги. Те, что я отдала тебе, за квартиру своих родителей.
– Милая, так ты давно их… уже проела. Ну да, проела, – усмехнулся Роман. – Это твоя плата за проживание здесь, за семнадцать лет сытого и безбедного существования… Очень небольшая, кстати. Так что, считай, я твой благотворитель. Хотя погоди. Давай попробуем договориться. Я верну тебе эту сумму, ладно? И никакого развода.
В ответ Алиса свернула из пальцев так называемую «фигу».
– Половину. И точка, – мрачно произнесла жена.
– Да не получишь ты половину, тут же и мое добрачное имущество…
– Я отсужу половину, сумею найти лазейку, и не думай.
– Рискни, – пожал плечами Роман. – Но если я умру раньше, и мое завещание обретет силу, то ты ничего не получишь. Посмотрим, кто кого, что быстрее – моя смерть или твоя жадность.
– Жадность? – свела брови Алиса и окончательно превратилась в злую ведьму, самую настоящую фурию. – Жадность – это когда все есть, но требуют себе еще и еще. Жадность – это про ненасытность. А у меня ничего нет. Ты собирался лишить меня всего, вообще всего. Когда у человека ни денег, ни жилья… И только бомжом потом, на улицу…
– Ты взрослый, самостоятельный человек, здоровая, не инвалид… Все годы, что мы были в браке, ты жила в свое удовольствие! Я подарил тебе почти два десятилетия безмятежного существования… Я не хотел, чтобы ты потом, после моей смерти, разбазарила все это, привела в наш дом чужого мужика и отдала ему все, накопленное мной… Я хотел избавить тебя от альфонсов и прилипал, от несчастных, корыстных отношений; составляя это завещание, я хотел счастья для тебя! – повысил голос Роман.
– Ты не можешь решать за меня!
– Все время мог, а теперь, получатся, нет?
– Н-нет! – зарычала Алиса. – Я имею право на половину твоего имущества. Как жена. А другую половину отдай своим детям. Вот так будет по-честному.
По закону.
– Ах, вот ты как… – опять схватился за живот Роман, предощущая очередной приступ боли. – Знаешь что. Если бы ты сейчас вела себя прилично, не шарила бы у меня по ящикам, а попросила бы меня, по-человечески, о небольшой помощи тебе после моей смерти… Я бы согласился. Я бы пошел тебе навстречу. Помог бы тебе, например, приобрести сейчас небольшое, скромное жилье, заранее… оформил бы все на тебя… но ты своим поведением отвратила меня от себя. Ты только что все испортила, сама. Ты чудовище, Алиса. Ты ужасная женщина, долгие годы ты скрывала свою истинную сущность, притворялась…
– Нет, я не притворялась, – пробормотала жена. – Я была в полной твоей власти. Вернее, я позволила тебе – владеть мною… Я виновата, да. Перед самой собой. Тебе больно? – вдруг спросила она с тоской.
«Ага, совесть-то заела! – со скорбным ликованием, мысленно усмехнулся Роман. – Поняла, что топчет сейчас ногами – умирающего…»
– Мне очень больно, – тихо произнес Роман. – Мое тело и моя душа просто разрываются сейчас от боли… Выйди из моей комнаты. Не хочу тебя больше видеть, слышать тебя. Сиди пока там, на своей половине, не попадайся мне больше на глаза. Можешь делать что угодно – нанимай адвокатов, убеждай их в том, как жестокий муж изменил тебе и обобрал до нитки… Повторяю, посмотрим, что произойдет быстрее, моя смерть или твое торжество… Я не исключаю, что ты сможешь и победить, и сплясать на моих костях… ты монстр, Алиса. Ты – оборотень.
Жена вздрогнула, приоткрыла рот – верно, хотела еще что-то сказать, но не стала этого делать, молча вышла вон.
Марина сидела в кресле-качалке у открытого окна. На коленях ее лежала книга Романа Эрленда о счастье. О том, каким образом его можно достичь. На первой странице автограф самого автора, с пожеланием «дорогой Мариночке» – «верить и любить».
Это была одна из ранних книг Романа, написанная простым, живым, очень понятным языком. Марина уже даже и не помнила, в который раз она ее перечитывала…
Теория Романа была такова: если человек не получал от жизни удовольствия, то он должен был что-то поменять – себя либо свое окружение, образ жизни… А если человек не получал удовольствия, но и менять ничего не желал, то он умирал. Ну как бы сама природа вычеркивала его…
А что, вселенная же чувствовала – вот, живет человек, и он страдает. Страдает и страдает… Бедный. Значит, надо ему помочь перейти в мир иной, надо прекратить его страдания.
Когда-то Марина ощущала себя несчастной. Муж изменял годами, потом ушел от нее окончательно. Возня с детьми, но скоро они выросли, мать им больше была не нужна. Вернее, нужна, но в качестве няньки для внуков. Словом, одни переживания сменялись другими, одни заботы да работа… Марина уже просвета не видела.
А потом она познакомилась близко с Романом Эрлендом и рискнула последовать его советам. Она решила жить для счастья. Разъехалась с детьми, отказалась нянчиться с внуками.
И вот именно тогда она и обрела полный покой, тогда и начала получать удовольствие от жизни. Особенно ей нравилось общаться Романом – и лично, и переписываясь в мессенджере, и по телефону они тоже болтали очень часто. С восторгом Марина слушала Романа, такого необыкновенного и светлого человека.
Она была даже немножко влюблена в него. Тайно, конечно, без надежды на взаимность.
Он моложе ее на пару лет и очень, очень красив. Стройный, благородное лицо, темные, с сединой, волосы до плеч, вдохновенный взгляд; изумительный, проникновенный голос…
Роман был женат на девушке много моложе его, совершенно непонятной Марине. Но что поделать, Роман – Мастер, значит, он нашел себе самую подходящую подругу жизни, его выбор даже не обсуждается.
Лишь иногда, вот как сейчас, Марина принималась безудержно мечтать – о том, что Роман, наконец, увидит в ней женщину и оставит свою странную супругу. А что такого, Роман Эрленд сам учил тому, как претворять мечты в жизнь. Так что Марина усердно занималась визуализацией в данный момент, оторвавшись от чтения.
Ветерок играл занавеской, за окном – синее небо. А Роман – здесь, в этом пространстве, рядом с Мариной. Смотрит на нее тоскующими, восторженными, влюбленными глазами…
Звонок в дверь.
Марина вздрогнула. Выбралась из кресла и пошла смотреть, кто к ней решил явиться с визитом. Открыла дверь и прямо обмерла. Роман! Надо же… все, как она намечтала!
– Здравствуй, Мариночка! Извини, что без предупреждения…
– Роман, заходи! Ах, как замечательно… Я всегда тебе рада! – выпалила Марина, вне себя от изумления и восторга. Вот она, теория в действии! – Чай, кофе? У меня в холодильнике пирожные! А, есть еще и молодая капуста, могу настрогать тебе салатик! Я же знаю твои вкусы…
– Нет-нет, ничего не надо, спасибо, дорогая моя, давай просто посидим, мне надо поговорить.
– Давай поговорим, конечно!
Роман в последнее время часто беседовал с Мариной, обсуждал с ней проблемы книгоиздания, творчества, советовался насчет каких-то бытовых вещей… В основном говорил он, а она лишь кивала, поддакивала, выражала восхищение и давала советы. Вернее, соглашалась с доводами Романа, когда видела, что ему что-то нравится, но он пока еще боится принять окончательное решение. В прошлый раз, помнится, Роман советовался с Мариной о том, какую из двух обложек для переиздания его книги выбрать – более «кричащую» и «завлекательную» либо скромную и неброскую. Роман склонялся сам к яркой обложке, но сомневался в том… Марина же, заметив настроения Мастера, убедила его – нужна именно яркая. Ах, как тогда был счастлив Роман!
Тем самым Марина помогала своему кумиру, Мастеру, она являлась его поддержкой. Подобное общение очень нравилось ей, и она чувствовала свою важность, значимость, участвуя в жизни и в творчестве Романа.
– Садись… сюда, пожалуйста. – Она усадила Романа в свое любимое кресло, а сама села на стул напротив. Быстрым движением поправила волосы, чуть приподняла лицо, чтобы подбородок не провисал. Спохватилась, и, стараясь действовать тоже незаметно, расправила на коленях складки домашнего платья в стиле «бохо». – Слушаю тебя, Роман!
Тот начал свой рассказ не сразу, некоторое время молча сидел, слегка покачиваясь в кресле, затем, немного неуверенно, даже робко, начал:
– Скоро об этом узнают все. Со здоровьем у меня не очень…
– О, Роман!