Если судьба позволит прожить подольше, то, возможно, получится еще и перевести все «стрелки» на бывших подруг Романа. Не просто уличить их во лжи, а еще и представить этих дамочек как хищниц, борющихся за внимание своего кумира. Не надо их напрямую обвинять ни в чем, достаточно предъявить доказательства их корысти. Они все – Галина, Елена и Марина – чего-то хотели от Романа. Либо внимания, либо денег, либо и того и другого. Это уже не про закон история, а про мораль…
Как только публике предъявят доказательства нечистоплотности этих особ, сама публика их и заклюет. Энергию толпы необходимо просто направить в нужное русло. Ничего не надо делать самому, люди сами осудят и пригвоздят бывших подружек Романа.
Толпа вообще это любит – находить виновных. И надо предоставить ей такую возможность.
Но самое сложное – это переспорить ту блогершу, известную всему русскоязычному населению земного шара, взявшую на себя роль Главного Судьи. Хотя, говорят, это не она свои обличительные посты пишет, а целый коллектив авторов. Впрочем, какая разница, она одна или их несколько, обличителей, в любом случае надо что-то противопоставить этому виртуальному многоголовому монстру, носящему женское имя…
Роман не сразу приступил к подробному изучению постов популярной блогерши о нем. К этому времени вышел уже второй текст, посвященный эзотерике вообще и Роману Эрленду в частности.
Роман дал возможность себе настроиться, помедитировал, набрался сил и представил заранее свою победу. Как он в пух и прах разобьет все аргументы этого злого существа…
Затем сел за монитор и принялся читать.
Вот что вкратце было написано той блогершей, или коллективом блогеров, о Романе:
«В прежние времена человек не мог найти утешения нигде, ему оставались только водка и разговоры с друзьями на кухне. До эпохи психотерапевтов и интернета было еще далеко. Но потом, примерно в конце двадцатого века, на сломе двух эпох, вдруг появились всякие мессии, обещающие спасение и утешение… Целители собирали огромные залы и стадионы, вели свои сеансы по телевидению…
Люди от безысходности бросились искать спасения у этих магов и чудотворцев, экстрасенсов и новоявленных пророков. У новоявленных гуру…
Чуть позже на сцену вышел эзотерик Роман Эрленд со своей знаменитой теорией визуализации. Стал внушать людям, что ничего не надо специально делать – как-то стараться, учиться или работать, о нет. Ничего не надо. Достаточно лишь правильно представить свою мечту, и, вуаля, мечта сама сбывается…»
Кто он, Эрленд, как не сектант? – делала вывод популярная блогерша. Да, да, самый настоящий сектант, пользующийся людской доверчивостью… Он от своего учения получает прибыль. За красивыми метафорами в его текстах стоит Эрленд-маркетолог, Эрленд-делец.
Он возомнил себя настоящим Спасителем, а что это, как не мания величия? Возможно, у Романа Эрленда начался самый настоящий психоз, если эзотерик всерьез заявил, что смерти для него нет, что его заберет луч света – на небо, на Марс, откуда Эрленд якобы родом.
Но нет никакого тайного учения в наш век интернета. Никто не способен владеть каким-либо уникальным знанием…
Эзотерик Эрленд – обычный мошенник на доверии. Время гуру – закончилось.
…Роман потратил довольно много времени, читая эти посты известной блогерши, посвященные именно его персоне. Прочитал он и множество комментариев под этими текстами.
И почти все они, эти комментарии, были направлены против него. Хотя блогерша почти не касалась личной жизни Романа, она называла его сектантом, дельцом и психом.
А против таких обвинений довольно трудно что-либо возразить. Одной справкой о ДНК-экспертизе не отделаешься.
Когда Роман осознал это, то у него просто руки опустились. Он, всю жизнь писавший книги, а значит, работавший со Словом, вдруг понял, что его слово окажется тут бессильным… Он ничего не докажет, ничего не объяснит людям, поверившим блогерше, а не ему.
Все, все, карьера эзотерика Романа Эрленда закончена. Он – никто. Ноль. Он человек, увидевший закат своей карьеры. Осознавший свое полное поражение как профессионал.
Наверное, если бы Роман умер хотя бы месяцем раньше, он бы не испытал такой боли, как сейчас, и не увидел крушения своего учения.
Голова у Романа закружилась, опять подкатила к горлу тошнота. Возможно, он ничего вообще не успеет сделать. У него нет даже тех двух недель, на которые он рассчитывал.
– Алиса! Алиса… – услышала она слабый, задыхающийся голос мужа. Затем раздался грохот.
Алиса бросилась в его кабинет и обмерла – Роман лежал на полу без движения, закрыв глаза. Неподалеку валялся перевернутый стул. Такое уже было недавно, Роман терял сознание при ней, на несколько секунд буквально, в саду… Алиса надеялась, что и сейчас муж тоже быстро придет в себя, обморок закончится. Но нет, Роман не шевелился и почти не дышал.
И тогда Алиса, несмотря на категорический запрет, вернее даже, приказ мужа – ко врачам не обращаться, взяла, да и позвонила в «скорую».
Связалась с Петровичем и Ниной, чтобы те немедленно готовились распахнуть ворота медикам и пустить их в дом.
«Скорая» прибыла очень быстро.
Роман к этому времени открыл глаза, зашевелился. Прибежавший Петрович помог ему переместиться на диван.
Фельдшер осмотрел бегло Романа, выслушал торопливый рассказ Алисы о страданиях мужа в последние дни. Она упомянула также, что данная проблема со здоровьем, возможно, наследственная… И у Романа – та же самая болезнь, судя по симптомам, что сгубила и его родных.
Фельдшер – молоденький, старательный, очень серьезный – предложил Роману немедленную госпитализацию. И посетовал, конечно, что больной столь долго отказывался от обследования.
– Смысл обследоваться… Только агонию затягивать. Я никуда не поеду… я отказываюсь! – морщась и кусая губы, пробормотал Роман. – Дайте мне умереть спокойно, в своем собственном доме! Не надо меня резать, ни к чему меня лечить… Поздно! Сделайте укол обезболивающего, и только… Быть может, к вечеру меня уже не станет…
– Рома, нет, так нельзя! – взмолилась Алиса.
– Срочно госпитализируем! – возмутился и фельдшер.
Петрович же рыкнул, подхватил Романа на руки и одним движением ловко переложил своего хозяина на носилки.
Роман стонал, пытался брыкаться, но тут уж фельдшер его зафиксировал ремнями, чтобы не упал и не повредил себе ничего падением, и стремительно покатил носилки из дома на улицу. Петрович мощными прыжками, от которых сотрясался пол, пошел следом. И в конце этой процессии бежала Алиса. В последний момент схватила пальто мужа, висевшее в передней, догнала носилки и накинула пальто на мужа, прикрыла его им, точно одеялом, – на всякий случай, чтобы не замерз.
Роман стонал, плакал и кричал, и непонятно было – от боли или возмущения он сейчас страдает.
Петрович помог затолкать каталку в машину, а Алисе разрешили сопровождать мужа до приемного покоя.
Там Романа довольно быстро отправили в смотровую, Алису же попросили ждать результатов обследования на улице, во дворе. Обещали, что врач к ней выйдет при первой возможности.
…Стояло тепло, необычное для начала октября – градусов семнадцать, а то и все девятнадцать. Ни ветерка – желтые листья на деревьях даже не шевелились. Но солнца не было, оно пряталось в какой-то дымке.
Алиса беспомощно огляделась, словно искала ответа у кого-то наверху… «Какое странное небо! Странное все…» – подумала она, бродя у клумбы со все еще цветущими розами.
Алиса уже давно ожидала подобного исхода. Рано или поздно, но Романа неизбежно пришлось бы госпитализировать, хотя в последние дни он держался довольно бодро.
Раньше муж не пренебрегал докторами, если вспомнить: и простуды не сам лечил, и к разным специалистам время от времени обращался – стоматолог, офтальмолог, ЛОР… Но все, что касалось его «живота», было для него табу. Роман отказался от всех исследований именно этой части своего тела.
Неужели у мужа действительно та самая болезнь, что преследовала его родных? А что, если это уже последняя стадия и надежды нет?
Роман, трясясь в «скорой», по дороге в больницу, говорил, что он согласен только на паллиатив, на облегчение своего состояния, но – никаких операций, ничего радикального.
Алиса не могла теперь оставить мужа наедине с его недугом. А значит, ей предстояло пройти весь путь с мужем до конца. До самой смерти Романа.
Покинуть человека, находящегося в подобном состоянии, казалось Алисе невозможным. Невероятным. Надо быть просто чудовищем, чтобы оставить умирающего без поддержки, даже если этот самый умирающий оказался предателем и успел в свое время наломать изрядно дров.
Если бы Роман не был болен, да, в этом случае Алиса покинула бы его, как только узнала бы обо всех его многолетних изменах, внебрачных детях, завещании, по которому ей ничего не должно было достаться…
Да даже и не в прегрешениях Романа дело… Алиса лишь недавно осознала, что не любила его, своего мужа. А это – тоже весомый повод прекратить отношения. Алиса думала, что она любит мужа, но внезапно это чувство оказалось обманом. Алиса вообще никого никогда не любила, если проанализировать все ее прошлое. Она впервые испытала сильные чувства лишь к сводному брату своего мужа, к Игнату.
А еще – она ждала ребенка от Игната.
Да, вот так, неожиданно – проснулась однажды утром и поняла, что именно с ней, с самой Алисой, тоже сейчас что-то происходит. Другое тело, другие ощущения… Непривычные, но знакомые по описаниям. Алиса была уверена, что не забеременеет, поскольку за семнадцать лет супружества с ней ничего подобного не происходило, а значит, и за те два свидания с Игнатом тоже ничего не случится. Как бы не так…
Алиса, заподозрив у себя «интересное положение», была вынуждена выйти из дома, ненадолго, она отправилась в аптеку, оттуда вернулась с разными тестами для определения беременности. С разными – для надежности. И все они дружно показали потом две очень отчетливые полоски.