«Разрыв» с японо-испанкой ускорил, сам того не ведая, американский сержант, который хорошо ориентировался в атмосфере клуба. Сидя в соседнем купе, он долго пялился на Кончиту и, наконец, ринулся к ней с предложением потанцевать. Ее это не устраивало, и она прижалась в угол дивана. Американец настаивал и тянул к ней руки. Я пытался урезонить его, говоря, что это моя спутница. Но безрезультатно — его аргументация была: «Потанцевать-то можно?» Эту фразу он повторял, как испорченный патефон.
Вопрос разрешился неожиданно просто. Я даже не заметил, как японец с хризантемой что-то сделал с американцем. Видимо, применил болевой прием, ибо тот осел рядом со мной. Назревал скандал, и парочку как ветром сдуло. Я остался один на один с подвыпившим сержантом «вражеской армии».
Моей первой мыслью было: сейчас начнется драка. Американец позовет на помощь, крикнув: «Наших бьют!» Но все произошло не так. Потирая бок, мой невольный сосед миролюбиво заметил:
— Я вас не побеспокоил, сэр?
— Нет, нет, — поспешил я ответить, радуясь такой развязке событий.
— ……..! — на чисто русском языке выругался пострадавший, аттестуя парочку весьма нелестно.
«Звездный час разведчика»
Передо мной был славянин из стана врага, русского происхождения американец. Это ли не удача?! Мгновения определили мою позицию в отношении нового знакомого.
— Слушай, друг, а как смотришь на двойное виски? — торопил я ход событий.
— О’кей, незнакомец!
— Так ты говоришь, они………? — и я слово в слово повторил трехэтажный мат русского американца.
Сержант захохотал и, давясь смехом, промолвил:
— Так ты не «незнакомец»… Ты — русский?!
— Да. А что? Заметно?
Американец от смеха чуть не залез под стол.
— Да ты знаешь, что в моей команде в пару десятков человек уже не один год никто… Понимаешь — никто! — не произнесет этих трех слов правильно. А ты говоришь «заметно»…
Виски не вывел его из строя. Он умел держать спиртовой удар. Через несколько минут я уже знал, что он главный на складе. Как он сказал: «на складе запасных частей для всего, что летает, ползает и плавает». Значит — корабли, танки, самолеты. Это было второе открытие за один вечер. Вслух я об этом не сказал, но решил не торопить события, выжидать и, конечно, зацепиться за сержанта основательно. Такая удача случается не каждый день!
— Сержант, часто бываешь здесь? — уже по-русски спросил я у американца, четко произнося слова прямо ему в ухо. Грохот требовал такого общения, отчего все говорящие издалека походили на заговорщиков, шепчущихся друг с другом.
— Максим, каждые две недели отдаю должное «Большой гульбе», — с довольно сильным акцентом ответил сержант по-русски. Но все слова были на месте, и правильно построенная фраза не шокировала мое ухо.
— А почему не чаще?
— Зелененьких нет. То есть они имеются, но мало.
— Ну, сотню просадишь здесь, и все… — усомнился я.
— Сотню? Это только для начала. Вся программа моей разгульной жизни стоит не менее пятисот.
— Почему так много?
Сержант посмотрел на меня как на идиота, не знающего азов разгула. А я действительно не знал.
— Ты что же, думаешь, что они все сюда приезжают… и только? — махнул американец в сторону зала. — Они только начинают здесь гулять. На-чи-на-ют. Понял, брат славянин?
— Теперь — ясно.
— Что тебе «ясно»? Это мне ясно: чаще хочу, но не могу. Не ногу — и все тут.
— Но и это не так уж плохо — в две недели раз.
— Но в месяце — четыре недели! Я свободен бываю четыре раза в месяц. Правда, бывает, что на Акихабаре удается кое-что продать… Тогда гуляю чаще.
Я уже знал, что Акихабара — это рынок технических товаров, где можно приобрести детали для электронной техники и многое другое. Илья говорил, чтобы я не торопился туда идти — это его вотчина. Там у него источники по электронике и технической литературе. Так вот что имел в виду «мой» скрытный коллега Илья! Техлитература с американских военных баз — удивлялся я своей догадке.
— Уж не ракеты ли, ты продаешь на Акихабаре, Теодор?
— Ракеты не ракеты, но кое-что продаю…
— Может, я помогу найти покупателя?
— Ты? Тебе нужна печатная чушь?
— Так ведь ты говоришь, что «что-то продаешь»?
— Так то на заказ…
— И я могу «на заказ». Я ведь коммерсант. Для меня сбыть либо купить товар для сбыта… Кому и как — это моя забота. Так что за товар, Теодор-Федор?
Сержант посмотрел на меня, словно взвешивал солидность меня как коммерсанта, и молвил:
— У Федора есть кое-что. Следующий раз принесу, посмотришь. Но возьмешь ли?
— «Кота в мешке»? Нет. Я — человек деловой. Лучше дай мне знать, что у тебя есть, а потом поговорим.
— И долго ждать? — нетерпеливо спросил Сержант.
— Для начала нашего общего дела я заплачу тебе по десять долларов за каждый лист с описью того, что ты можешь мне продать. Согласен?
— И когда? — с сомнением спросил Теодор-Федор.
— Будем встречаться раз в неделю, если дело пойдет, что ты мне — товар, а я тебе — деньги. Сразу. Ну, как?
Серьезность дела протрезвила американца. Он во все глаза смотрел на меня, как бы говоря: «Ну, ты даешь, Максим…»
— Где будем встречаться, Незнакомец? В следующий раз? У меня до окончания контракта остается всего пять месяцев…
— Ничего, встретимся еще не один раз, — успокоил я моего нового друга, который гнул свое:
— У меня осталось чуть более двадцати недель. Честно говоря, не хочу возвращаться в Штаты с пустым карманом.
Я передал Сержанту, как окрестил его в уме, спичечный коробок с адресом и схемой расположения кафе близ одной из станций «железки». Назвал дату и час: 17.00 в субботу. Мы расстались, я ушел первым и спиной чувствовал взгляд американца.
Выйдя из здания Ничигеки, я тщательно проверил — наружки не было. Только бы она не пошла за сержантом! Но зачем ей это? Своих забот хватает, успокаивал я себя.
Я доложил о знакомстве и беседе с Сержантом руководству резидентуры, и те одобрили мои действия, особенно то, что не поддался уже на следующей встрече получить что-либо из материалов.
Через неделю я был в обусловленном кафе, куда пришел с большой надеждой и нетерпением. В пять вечера там было еще не очень людно. Сержант явился с десятиминутным опозданием — искал место. Что же, бывает.
В свете дня и еще не помятый выпивкой, он выглядел отлично: крепкий, плотный, среднего роста — эдакий парень русской глубинки, загорелый от хлеборобства в степи. Он напоминал нашего знаменитого киноактера Бориса Андреева, такой же добродушный. Смущала только форма — неброская, цвета хаки, но все же с нашивками. Правда, сняв пилотку, он стал еще менее заметным, а высокие спинки дивана скрывали нас в глубине кафе.
Из прошлой встречи я знал его родословную: он действительно был из сельскохозяйственной глубинки американских прерий. Именно хлеборобство — удел его родных, где он был третьим сыном, два из которых погибли в войне с фашистами где-то в далекой Европе. Дома остались две сестры, надеявшиеся, что брат скопит им что-нибудь для приданого. Родители были из той волны русской эмиграции, которая прошла в начале века. Федор хорошо говорил по-русски потому, что семья жила среди таких же русских, для которых и через пятьдесят лет родным был русский язык. Английскому без акцента Федор выучился лишь в армии.
Я исходил из того факта, что для Федора сделка со мной — это находка в его затруднениях с финансами. Как я узнал, часть жалования он откладывал в войсковую кассу, на демобилизацию. Но это были скромные суммы. Как он говорил:
— От тоски по дому, от чужбины, от рутины службы и воровства всех рангов можно повеситься. Чтобы уцелеть — гуляю, пью и люблю японок.
Все это устраивало меня. Особенно то, что Сержант скоро уходил со службы домой. Как же так — ведь я терял источника? Так могло показаться, но… Во-первых, он здесь может иссякнуть как источник информации; во-вторых, он заинтересован передать как можно больше; в-третьих, его можно уговорить не возвращаться домой в прерии, а пойти учиться… на наши деньги, которые он получит от моего коллеги в Америке. Последнее — это запасной вариант, эдакая суперцель в наших отношениях. Мечты, мечты…
Встреча началась несколько смущенно для обеих сторон. Тогда мы были в подпитии и в другом свете отношений. А я не знал, кто сидит передо мной — может быть, подстава?! Чуть-чуть попривыкнув, Федор признался мне, что прошлую встречу плохо помнил. Поверил в реальность будущей встречи, когда, проспавшись, обнаружил коробок со спичками и кое-что припомнил.
Федор восстановил нашу беседу, чуть поразмыслил и решился продолжить разговор о материалах. А меня снова мучили сомнения: кто передо мной? Не привел ли он наружку на базу? Не доложил ли сам? И что принес? Или опять будут только разговоры?..
То ли он понял мои сомнения, ну хотя бы часть из них, то ли торопился утвердить себя в мысли, что беседа о возможном финансовом деле не шутка, а всерьез. Но он выложил передо мной пакет, который достал из видавшей виды сумки из грубой парусины.
На глаз пакет выглядел увесисто, и это меня порадовало. Еще в резидентуре я договорился, что возьму у Сержанта любую информацию, с оплатой конечно. Поэтому в карманах у меня находилась тысяча долларов, причем тремя частями — 500, 300, 200. Это на случай торговли из-за цены. Подумал, что Федор все-таки принес материал, а не опись.
Но Федор оказался смекалистым славянином. Он привез копии титульных листов и оглавлений к описаниям. И каких! Он разбил их на группы: боеприпасы к артиллерии для армии, флота, авиации. Затем — приборы наведения, и опять — для армии, флота, авиации. Наконец, для ракетной техники — также к трем родам войск. Выборочно, то есть понемногу о каждом. Всего было более семидесяти листов с текстами на обеих сторонах.
У меня екнуло сердце: а что, если он запросит оплату постранично, а не по листам? У меня таких денег нет, всего 1000. Но Федор, следя за мной, говорил, что это все может быть мне передано, если мы сговоримся об объемах закупок на будущее.