Он был прав — время бежало быстро и нужно было обсудить вопросы, ради которых он пересек Ла-Манш.
Как всегда, Барон говорил о принципиально важных моментах в стратегии Запада в отношении всего мира и, в частности, России.
— Максим, прошел год после Хельсинкских соглашений тридцати пяти стран. Но не следует обманываться, что Америка пойдет по пути, намеченному этим соглашением. Как только сменится президент в Штатах, так обстановка резко ухудшится. Особенно в американо-советских делах.
— Ты имеешь в виду «Указания президентам»? Новый президент США будет из этой колоды? Из приверженцев противостояния между…
— …между США и всем миром, а не только с СССР. Это глобальная стратегия американских консерваторов, наиболее шовинистической части их.
— Скажи, Николас, есть сигналы о такой постановке вопроса? Реальная ситуация… на сегодня?
— Прошлый раз я давал тебе материалы, и мы говорили о трех путях захвата власти над миром: военном, экономическом и идеологическом.
— Ну, с военным — здесь все ясно, ибо только безумный решится на этот шаг в ядерный век.
— Это верно, но лишь частично — есть еще «ядерная дубинка», которой можно размахивать, — заметил Барон.
— Хорошо, Николас, с идеологической — это служанка двух других путей. Но экономическая, кроме КОКОМ?
Барон внимательно посмотрел на меня и, стараясь внушить мне смысл сказанного, раздельно произнес:
— Мы с тобой, Максим, уже говорили о решениях «сильных мира сего» в Америке в конце прошлого века — захват главенствующих высот в Европе. А помнишь, кого они опасались?
— Германии и России.
— И это, Максим, в том веке, а в этом они поддерживали уничтожение экономического потенциала этих двух государств во время Первой и Второй мировых войн. КОКОМ — это также способ ослабления экономики, и не только Советской России. Это и для Европы: когда американцы видят личную выгоду, то, прикрываясь национальными интересами, вводят запреты под лозунгом «американская технология только для Америки».
— Но американцы не сомневаются, что гонка вооружений — это хорошо для Америки, но хуже для Европы и губительно для СССР, который вынужден нести это бремя по всем соцстранам. Так ли это, Николас?
— Согласен, новый виток военных доктрин — это непосильная ноша для твоей страны, Максим.
— «Новый виток»? Яснее, Николас?
— Американцы разобрались, что космические программы не в силах выполнить в одиночку ни Америка, ни СССР, и потому готовят новый виток в создании оружия на основе…
— …космического оружия? — вырвалось у меня. — Лихо и… сверхдорого. Значит, они будут наживаться, а мы гробить свою экономику ради паритета?! Лихо!
Барон видел мою взволнованность и даже злость. И он старался снизить накал моих эмоций. Как всегда, когда мы начинали затрагивать какой-либо серьезный вопрос, Барон стремился выстраивать логическую цепочку. Фактически он готовил меня к восприятию идеи или события как бы издалека. Я же врубился в негодование политикой Америки, не дослушав его до конца. Поэтому мой поток возмущения он смог прервать лишь той улыбкой, которой он обезоружил меня — его «веселость» явно не соответствовала обсуждаемой проблеме. И это остановило меня на полуслове.
— Максим, слушай внимательно. В кругу моих единомышленников имеются люди разных профессий, но все они высокого класса профессионалы-аналитики. Они считают: космическое оружие — это блеф американцев!
— «Блеф»? — воскликнул я.
— Слушай дальше, Максим.
— В этом случае американцы преследуют три цели: во-первых, свою пользу в виде денежных средств, якобы выделяемых на такую программу, во-вторых, привлечение в эту программу средств союзников по НАТО и, в-третьих, разрушение экономики России и соцстран непосильным бременем создания вооружений для космических войн.
Я молчал, ошарашенный новостью и коварностью ее.
— Но почему «блеф», Николас?
— Мои коллеги отслеживают ситуацию. Пока в Штатах неофициально и в очень узком кругу строго допущенных лиц ведутся переговоры о разработке на будущее программы, как они называют ее, «звездных войн». Обычно такие программы проходят определенные стадии, доходящие иногда до десяти лет. Каждой из стадий свойственны определенные признаки, причем в конкретной форме: концепция, ее разработка, деталировка и так далее. Затем: задачи, формулирование более узких проблем, выбор НИИ, заводов…
— Значит, если такая программа появится, то заказы по ней будут на европейском континенте, на фирмах? Так ли, Николас?
Я думал, что если программа реальна, то наша НТР сможет найти в Европе «ключик» к ее секретам. Но от Барона я услышал другое.
— В предварительных наметках от работы по этой программе «звездных войн» отведены крупнейшие американские авиакосмические корпорации, и «хлебный кусок» почему-то в значительной мере отдается Европе, причем за деньги тех же стран НАТО, где разработки будут вестись…
— Значит, работы уже ведутся?
— И да, и нет. Однобоко: только в Европе и только на уровне первичных научно-исследовательских работ.
— Когда программа будет предана гласности?
— Максим, это случится не ранее, чем к власти в Штатах придет новый президент из когорты национал-американски настроенных сенаторов.
— Николас, но нужны следы таких усилий, или проще — доказательств… этого блефа?!
Я требовательно смотрел на Барона, надеясь, что он правильно понимает мое беспокойство и довольно резкие вопросы.
— В Англии имеется список компаний, которые будут, так сказать, аккредитованы для работы над программой «звездных войн», и среди них «Маркони», «Бритиш аэроспейс», «Дженерал электрик», «Плесси» и другие. А из государственных — Королевский военно-научный колледж. В каждой компании имеется список особо проверенных лиц, которые будут допущены к этой работе, причем под контролем, однако… — сделал паузу Барон.
— Что означает «однако», Николас?
— Понимаешь ли, Максим, все эти отобранные лица взяты не просто под контроль, а под особый контроль со стороны собственной службы безопасности компаний, а также в контакте с Ми-5, английской контрразведкой.
— Разве это не обычная практика, когда речь идет об особо секретном заказе? — уточнил я у Барона.
— Максим, эти люди изучались и отбирались по строго определенным качествам, среди которых, как ни странно, не высшая, а средняя и ниже средней квалификация. И что совсем непонятно — обязательное присутствие в роду специалиста родственников с душевными болезнями с претензией на… самоубийство.
— «Самоубийство»? Что бы это значило?
— Причем это делается архисекретно, Максим. Я сам и мои коллеги теряемся в догадках.
Для меня это было своеобразным откровением, и все усилия были на то, чтобы понять, зачем нужны потенциальные «психи» организаторам проекта-программы «звездные войны»?
— Николас, но вероятно у тебя есть рабочие версии? Зачем это может быть нужно?
— По мнению некоторых моих коллег, кто отслеживает эту ситуацию, людей могут готовить для вывода их из работы по проекту под предлогом психической неуравновешенности. Других объяснений мы найти не смогли, Максим.
— Значит, — пронзила меня догадка, — это люди определены на заклание? Чтобы скрыть истинное положение с программой?
Информация была действительно ошеломляющей, но слабо доказательной. В тот момент шло «братание» СССР с Америкой и эйфория застилала глаза нашим «кремлевским старцам». Я понимал, что в таком виде информацию никто не воспримет всерьез. К сожалению, Барон большим пока не располагал. Но я надеялся и спросил:
— Николас, хотя бы что-либо из доказательств?
— Могу только дать список десятка человек, которые будут работать над программой. Вот они…
Он протянул мне листок с именами. Все это были жители Лондона и окрестностей, люди в возрасте от двадцати пяти до сорока пяти лет — специалисты по ЭВМ, физики-ядерщики, эксперты в различных областях.
Однако Барон продолжил по моей просьбе работать над этой проблемой, и забегая вперед, скажу, что в восемьдесят третьем году он представил мне материал о программе, компаниях, НИИ и заводах, якобы работающих над ней. Среди бумаг были сведения о двадцати двух погибших при странных обстоятельствах — все с намеком на самоубийство.
Мне рассказывал мой коллега-аналитик Толя Шарков, что сопоставление списка семьдесят шестого года с именами бумаги восемьдесят третьего показало, что из десятки Барона погибли все, причем именно с этим «диагнозом» — самоубийство.
После такого сопоставления разведка стала присматриваться к проблеме более тщательно, и потому для нее не было неожиданностью, когда в том же году президент Рейган во всеуслышание объявил, что США приступает к работе над новой программой СОИ — стратегической оборонной инициативой в вопросе ПВО на космической основе. Это была кульминационная точка в блефе США со «звездными войнами».
А пока разведка собранные материалы, включая полученные от Барона, обработала по странам НАТО, самим США и направила в крупнейшие газеты и издания, в первую очередь в Англию.
Дело в том, что Барон подсказал названия тех газет, которые еще после семьдесят пятого года — года Хельсинкских соглашений — стали отслеживать вероломные шаги США и, в частности, собирали материалы по космической войне.
Среди таких изданий были: «Дейли Телеграф», «Санди таймс», «Тудей». Наша служба активных мероприятий отслеживала реакцию газет на посланные им материалы, и, в конце концов, выяснились парадоксальные несоответствия. Правда, это случилось уже после восемьдесят третьего года.
По словам родных и близких, погибшие занимались совершенно секретными работами по СОИ, а фирма и их коллеги по работе не наблюдали вообще причастность их к секретным работам. Следственные органы также не установили этой их причастности к секретам.
Так, анализируя все имеющееся у нее сведения, наша разведка пришла к выводу: «звездные войны» и их программа СОИ — это блеф для вовлечения советской стороны в непомерные расходы по линии военного бюджета. Конечно, это случилось позднее.