В конце концов селения внизу стали походить на топографическую карту. Мы ехали уже часа два и решили остановиться у мостика, каменные блоки которого по мшелости и неуловимым признакам наводили на мысль об их чуть ли не древнеримском происхождении.
Барон подкатил машину к обочине, склон которой уходил далеко вниз, к ручью. В полной тишине снизу доносился шелест воды на больших и малых камнях. Мы открыли дверцы авто, сели на сидения и выставили ноги наружу. В расщелине гор была видна голубеющая долина с одинокими домиками и линией дороги возле них.
Голубое небо, много солнца и свежесть ветерка, приносящего с вершин гор запах талого снега, убаюкивали нас. Говорить не хотелось. Мы были в другом мире и каждой жилочкой ощущали те блага, которые не доступны нам: Барону — в Лондоне, а мне — в Москве.
— Знаешь, Максим, — задумчиво произнес Барон, — пару дней, прожитых среди этой красоты, — это заряд бодрости на месяцы.
— Знаю, Николас! — согласился я с ним. — Причем с возрастом все больше влечет в глушь, подальше от дорог и вообще от жилищных скоплений.
— Максим, ты тяготишься скоплением людей?
— Очень! Меня и множество людей, и множество зданий, и множество техники угнетает.
— Где ты чувствовал себя всего неудобнее?
Я помолчал и собрался с мыслями, хотя знал наверняка, что все это уже не раз «отмерено и отрезано». И я ответил:
— В Токио — в толпе людей, а в Нью-Йорке — среди бетона, среди стекла, среди железа зданий.
— А техника?
— Странно, Николас, но завод, даже металлургический, меня не тревожит.
— Это потому, Максим, что в нем ты видишь разумное начало. Как бы живой организм.
— Верно, Николас, я даже автомашину воспринимаю как сходную с живым организмом структуру. Хотя и не люблю возиться с этой структурой.
Солнце стояло где-то ближе к полудню. Мы дружно молчали. Наконец, Барон сказал, прерывая наше умиротворяющее молчание и указывая на сумку:
— Максим, сначала перекусим или переговорим о делах?
— Давай — о делах.
Барон взял сумку, открыл молнию и достал оттуда желтый пухлый пакет. У меня заблестели глаза — что-то полезное в этом должно быть. Должно, наверняка.
— Здесь, Максим, материалы по США, ЦРУ, кое-что по спецслужбам и, наконец… Хотя об этом особый разговор, как и в случае со «звездными войнами», — в общем малоприятный, ибо труднодоказуемый. Так вот, смотри…
Барон передал мне записку госсекретаря правительства США, подготовленную после того, как на заседании сенатской комиссии ему задали вопрос об утечке информации о переговорах с Советами по разоружению.
Госсекретаря упрекали, что утечка помогла русским понять, что США контролируют их с помощью технических средств. Записка предлагала сократить число должностных лиц, имеющих доступ к секретной информации. Это для моей службы имело значение.
Конкретная утечка касалась двух моментов, и оба были связаны с переговорами с моей страной. В одном случае — это были секретные сведения о том, что ЦРУ рассматривает вопрос об использовании разведывательных самолетов У-2 для наблюдения за советскими ракетными испытаниями, чтобы компенсировать потерю возможностей следить с помощью локаторов с территории Ирана. Второй случай касался сроков введения новых средств слежения за русскими: произошла утечка в том, что Минобороны США сможет компенсировать потери в Иране уже через год, а дезинформация этого же министерства настаивала на пяти годах.
Для нашей стороны, разведывательной, был важным тот факт, что американцы или догадываются о наших источниках в чиновничьей среде правительства, либо «наводят-тень-на-плетень», дабы оправдать личные провалы против наших удачных пассажей в переговорах. Одно было точно и ясно: сведения Барона — это информация к размышлению.
Интригующей была краткая информация о замыслах ЦРУ в отношении создания наших новейших ракетных комплексов. Речь шла об операции «Паук» по проникновению в секреты разработки в КБ машиностроительного завода в Коломне. Там велись работы по разработке оперативно-тактической ракеты «Ока», боевая часть которой могла уничтожить целую дивизию. По сведениям Барона, ЦРУ располагало данными об этой ракете: сверхзвуковая боеголовка невидима для радиолокационных средств, технология ее изготовления уникальна, а само «изделие» — новинка новинок в области создания ракет такого класса.
Но было и еще кое-что для наших контрразведчиков. Комплекс «Ока» предполагалось разместить в Болгарии, где заменить устаревшие комплексы. ЦРУ располагало сведениями, что наш генштаб рассчитывал с помощью «Оки» взять под прицел столицы соседей Болгарии — Анкару и Афины. Знали в ЦРУ и срок замены — 1984 год. ЦРУ готовилось работать и в Болгарии, когда «Ока» окажется там.
Как «бывший» контрразведчик и особист, я представлял, сколь важна была такая информация. Теперь контрразведчики в Коломне и особисты в генштабе смогут вести целеустремленный поиск американских «кротов» или просто болтунов в нашей среде, а болгарские военные будут сориентированы на повышенную защиту наших комплексов.
В этом случае Барон был как всегда конкретен. И это радовало. А Барон продолжал показывать мне сведения.
— Обрати внимание, Максим, на эти материалы. Это сверхсекретные действия сил НАТО в интересах Америки. На вид — забота о нас самих, европейцах, а на самом деле — повторение «охоты на ведьм» в Штатах. Вот что нужно предать гласности…
Я взял тонкую папочку и, раскрыв ее, углубился в изучение содержания нескольких страниц убористого почерка. Почерк — чей? Меня это насторожило.
— Николас, это ты писал?
— Я, но у меня не было выхода, — правильно меня понял Барон.
— Но ведь почерк — это улика, Николас! Ты рискуешь.
— Максим, я по крохам собирал материал и строчка за строчкой дописывал — там, ты увидишь, разные чернила и даже чуть отличается почерк: он — то бодрый, то уставший, а то — нервный.
Я покачал головой, явно выражая неудовольствие таким «антиконспиративным баловством» Барона.
Документ был озаглавлен «К вопросу о подпольных группах „Гладио“ в Бельгии». Речь шла о разведывательно-диверсионных группах в странах Европы — членах НАТО, которые начали функционировать в пятидесятые годы. Главным было то, что целью создания «национальных формирований было оказание сопротивления возможному вторжению с Востока». Формально это были автономные структуры, которые входили в глубоко законспирированную сеть «Прикрытие», но в рамках разведсообщества войск НАТО.
В Бельгии о подпольной сети не знали и не знают по сей день ни правительство, ни военная верхушка армии. «Гладио» были созданы в 1952 году. Из документа, составленного Бароном, явствовало, что в задачу бельгийских групп входило не только «сопротивление извне», но и против коммунистической угрозы внутри страны, а для этого собирались досье на «красных» и «розовых».
Я поднял глаза на Барона.
— Николас, в чем ты видишь суперугрозу для Европы? В лице этих групп? Например, для Англии?
— Это — «пятая колонна» ЦРУ, которое сильно подмяло под себя сам СИС. В Бельгии никто не знает из руководства страны о группах, а тогда спрашивается: кто их финансирует? Так и в Англии — кто знает и кто финансирует? Группа имеет средства от зарубежного источника, но через ЦРУ…
— Однозначно, против кого направлены усилия этой «пятой колонны»? Как ты считаешь, Николас?
— Против инакомыслящих, причем неважна окраска — «белый», «красный», «розовый», «зеленый»… Хотя от этой «колонны» отдает «коричневыми» оттенками.
— Коричневые?
— Ты обрати внимание, Максим, на связь этих групп, например в Бельгии, с тайной экстремистской организацией ССС, ради которой было похищено оружие с военных складов в Арденнах, и… похитители не найдены.
— А может быть, не ищут? — усомнился я.
— Вот это вернее всего. Это случилось во время учений с участием американских войск, которые располагались именно вблизи разворованного склада.
Материал раскрывал следующие обстоятельства в существовании группы «Гладио»: спецслужба вне контроля парламента, военное руководство вне ведения, сотрудничество с Вашингтоном и Лондоном, спецнабор в состав групп, многочисленные досье на инакомыслящих.
— Не кажется ли тебе, Николас, что Европа все это уже проходила? Перед Второй мировой войной?
Я с сожалением закрыл тонкую папочку и, не дожидаясь приглашения Барона, напомнил, что он обещал меня покормить.
— Сейчас подкрепимся и двинемся дальше, Максим. Ты подремлешь, я тебя аккуратненько провезу через горы. Доверяешь?
— Доверяю тебе? Нисколько, если ты предлагаешь мне спать, а сам будешь любоваться Альпами. Я поспать могу и в другом месте. Не за этим я ехал, чтобы…
— …за сто верст киселя хлебать, — уже по-русски произнес Барон. — Не ворчи.
В общем, мы друг друга в очередной раз поняли, и я стал укладывать бумаги в свой атташе-кейс. И только я его закрыл, как он… поехал по моим вытянутым ногам и стремительно заскользил по заснеженному склону вниз, к ручью.
Я с ужасом следил за траекторией его движения, не решаясь сразу же броситься за ним. В голове стучали слова: «только не в ручей, только не в ручей, только…»
Пролетев по склону метров пятнадцать, атташе-кейс ударился о камень и застыл у его подножья, зарывшись в рыхлый снег.
Я боялся поднять глаза на Барона. И он, понимая мое состояние, сам тронул меня за рукав.
— Будем доставать, — просто и обыденно, по-деловому произнес Барон, сразу же пройдя к багажнику автомашины.
А я все стоял и смотрел на место злополучного прыжка моего атташе-кейса. В голове было пусто, видимо от шока.
— Эврика! — услышал я. — Они положили мне трос.
От радостного возгласа Барона я очнулся и во мне произошел «взрыв» желания действовать.
— Как он попал в багажник, Николас?
— Когда я брал авто напрокат, то упомянул о поездке в Альпы. Вот они и положили. Аккуратные черти, эти швейцарцы. Молодцы!
Но какова длина троса? Мы растянули его на дороге и прикинули глубину расщелины с ручьем. Получалось, что если спуститься к де